— Я не по этому делу пришел,— расстраиваясь, сказал буфетчик.

— Не по этому? — удивился иностранный маг.— А какое еще дело могло вас привести ко мне? Если память не изменяет мне, из лиц, близких вам по профессии, я знался только с одною маркитанткою, да и то давно-давно. Впрочем, я рад. Азазелло! Табурет господину заведующему буфетом!

Тот, жаривший баранину, повернулся, причем ужаснул буфетчика своими клыками, и ловко подал буфетчику один из темных дубовых низеньких табуретов. Других сидений в комнате не было. Буфетчик вымолвил:

— Покорнейше благодарю…— и опустился на скамеечку. Задняя ножка скамеечки тотчас подломилась, и буфетчик, охнув, пребольно треснулся задом об пол.

Падая, он поддал ногой скамеечку, стоявшую перед ним, и с нее опрокинул себе на брюки полную чашу красного вина.

Артист воскликнул:

— Ах! Не ушиблись ли вы?

Азазелло помог буфетчику подняться, подал другую скамеечку. Буфетчик кислым голосом отказался от предложения хозяина снять штаны и просушить их перед огнем и, чувствуя себя невыносимо неудобно в мокром белье и платье, огорченно считая убыток от испорченных брюк, на другую скамеечку сел с опаской.

— Я люблю сидеть низко,— заговорил артист,— с низкого не так опасно падать. Да, итак, мы остановились на осетрине? Голубчик мой! Свежесть, свежесть и свежесть! Прошу это запомнить! Да вот не угодно ли попробовать…— Тут в багровом свете от камина перед буфетчиком блеснула шпага, и Азазелло выложил на золотую тарелочку шипящий кусок мяса и тут же полил его лимонным соком и подал золотую вилку.

— Прошу, без церемоний…

— Покорнейше… я…

— Нет, нет, отведайте!..

Буфетчик из вежливости положил кусок в рот и понял, что жует что-то действительно ослепительно вкусное…

— Прошу обратить внимание, каков продукт, а? — сказал гостеприимный артист.

Но здесь буфетчик едва не подавился и не упал вторично. Из соседней комнаты в эту комнату шарахнулась большая темная птица, задев крыльями лысину буфетчика. Она села на каминную полку и оказалась совой ^{230}.

«Господи боже мой! — подумал нервный, как все буфетчики, Андрей Фокич.— Вот квартирка!»

— Чашу вина,— предлагал маг,— белое, красное? Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?

— Покорнейше… я не пью…

— Э, вот это напрасно,— неодобрительно заметил хозяин,— мужчина, не пьющий вина… В этом есть что-то неприятное… Так не прикажете ли партию в кости? Или вы любите другие игры? Пикет?

— Не играю,— утомленный уже, отозвался буфетчик.

— Совсем худо! — заключил хозяин.— Что-то недоброе таится в людях, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы с приятелем. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих… Правда, не исключена возможность… И среди лиц, сидящих со мною за пиршественным столом, попадались иногда удивительные подлецы… Не знаю, чем вас и занять…

— Я, изволите ли видеть,— уже с отчаянием заговорил буфетчик, чувствуя озноб от мокрых брюк,— по другому делу…

— Я — воплощение внимания,— поощрил его вежливый артист.

— Вчера вы изволили фокусы делать…

Маг изумленно откинулся на своем ложе.

— Я? — воскликнул он.— Помилуйте! Мне это не к лицу!

Буфетчик совершенно опешил.

— Виноват,— просипел он,— да ведь сеанс черной магии…

— Ах, ну да,— вскричал артист,— ну да… Дорогой мой! Я должен открыть вам тайну… Дело в том, что я ведь отнюдь не артист… Просто мне хотелось повидать где-нибудь москвичей в массе, так сказать. Удобнее всего это сделать в театре. Ну, вот моя компания,— он кивнул в сторону кота,— и устроила этот сеанс. Я же лишь сидел и смотрел.

Буфетчик изменился в лице.

— Но это не меняет дела,— продолжал Воланд,— что же в связи с этим сеансом привело вас ко мне?

— Изволите ли видеть,— запинаясь, говорил буфетчик,— в числе фокусов показано было, как бумажки слетели с потолка… Ну, все их и нахватали… И вот в вашем отделении заходит ко мне в буфет молодой человек, спрашивает два бутерброда с чайной… Дает червонец… Я разменял, сдачи восемь с полтиной… Потом другой…

— Тоже молодой человек?

— Нет, этот пожилой… Третий, четвертый… Я все даю сдачи. А сегодня стал проверять кассу, глядь, а вместо червонцев резаная газета! На сто девять рублей наказали буфет…

— Ай-яй-яй! — воскликнул хозяин.— Да неужели же они думали, что это настоящие бумажки? Ведь это же фокус! Я не допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно!..

Буфетчик как-то криво улыбнулся, но ничего не сказал.

— Неужели мошенники? — вперяя в буфетчика свой сверкающий глаз, тревожно допытывался хозяин у гостя.— Скажите, среди москвичей есть мошенники? Это мне чрезвычайно интересно!

В ответ буфетчик так горько улыбнулся, что отпали всякие сомнения: да, среди москвичей есть мошенники!

— Это низко! — возмутился Воланд.— Я все понимаю. Вы человек бедный… ведь вы человек бедный?

Буфетчик втянул голову в плечи и поглядел в сторону.

— У вас сколько имеется сбережений?

Вопрос был задан участливым тоном, но все-таки это вопрос неделикатный, и буфетчик замялся.

— Двести сорок девять тысяч рублей в пяти сберкассах,— отозвался из соседней комнаты треснувший голос,— и дома под полом сто золотых десяток.

Буфетчик так и замер на своей табуретке.

— Ну, конечно, это не сумма,— снисходительно сказал Воланд своему гостю,— хотя, впрочем, и она, собственно, вам не нужна. Вы когда умрете?

Тут уже буфетчик возмутился.

— Это никому не известно и никого не касается,— ответил он.

— Ну да, не известно,— послышался тот же дрянной голос за дверью,— подумаешь, бином Ньютона! Умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике 1-го МГУ.

Буфетчик стал желт лицом, в глазах у него выразился ужас, он повернул голову к двери, потом глянул на кота. Тот, мирно дремавший до сих пор на горячей шкуре, открыл глаза, с любопытством поглядел на буфетчика.

— Гм, девять месяцев,— задумчиво соображал Воланд,— двести сорок девять тысяч… гм… Это выходит 27 тысяч 666 рублей в периоде в месяц? Маловато, но при скромной жизни хватит… Да еще эти десятки…

— Десятки реализовать не удастся,— все тот же голос ввязался, леденя сердце буфетчика…— По смерти Андрея Лукича дом немедленно сломают, и десятки будут отправлены в госбанк.

Буфетчик сидел как окаменевший, молчал.

— Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику,— продолжал сочувствовать и советовать артист-маг, причем глаз его сиял как золотой,— какой смысл умирать в палате под стоны и хрипы безнадежно больных? Эфир этот, уколы, страдания… Тошная скука… Не лучше ли устроить пир на эти 27 тысяч и, приняв цианистого калия, переселиться под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?

Буфетчик сидел неподвижно и очень постарел… Темные кольца окружали его глаза, щеки обвисли. Нижняя челюсть отвалилась.

— Впрочем, мы замечтались! — весело воскликнул хозяин.— К делу, к делу! Вы, конечно, хотите, чтобы вам вернули настоящие деньги?

Буфетчик что-то прохрипел.

— Фагот! — крикнул хозяин. Голос его ударил как колокол, на столе звякнули бутылки.— Ты что же там такое устроил с бумажками?

— Помилуйте, мессир! — обиженно воскликнул Коровьев, тотчас появляясь в комнате.— За кого вы меня принимаете? Я работал с настоящими деньгами! Будьте столь любезны,— обратился он к буфетчику,— покажите вчерашние деньги.

Буфетчик, волнуясь, вытащил из кармана пачку чего-то, завернутую в обрывок газеты, развернул и остолбенел: в газете лежали червонцы.

— Настоящие,— умильно сказал Фагот-Коровьев.

— Настоящие,— просипел буфетчик.

— Гм…— сказал Воланд.

— Гм…— сказал Коровьев.

Буфетчик виновато улыбнулся, поднялся с табурета.

— А…— заикаясь, проговорил буфетчик,— а они… того… опять…

— Гм…— Артист задумался.— Ну, тогда приходите к нам опять… Милости просим… Рад нашему знакомству.