Аль-Сауды не столько управляли страной, сколько владели ею. Вся ничейная земля принадлежала королю. Только он решал, кто может приобретать ее в собственность. Что бы ни делалось в стране, королевские дяди и тети, братья и сестры, племянники, племянницы и кузены отхватывали себе лучшие куски. Ненасытные принцы вторгались в бизнес, навязывая свои услуги в качестве «агентов» или «консультантов», получая миллиарды долларов в виде взяток. Такие поборы с коммерсантов происходят до сих пор, несмотря на то, что Аль-Сауды — королевская фамилия — и так получают 30–40 % доходов от продажи нефти в стране за формальное предоставление разрешения на добычу. Аль-Сауды персонифицировали в себе все коррупционные явления в саудовской жизни, и, естественно, это могло привести к революции.

Тем не менее в обществе, где настолько не развиты социальные институты, королевский дом стал двигателем прогресса. В 1960 году, вопреки сопротивлению ваххабитского духовенства, наследный принц Фейсал учредил женское образование; двумя годами позже он же формально отменил рабство. Он уговорил президента Джона Ф. Кеннеди послать американские войска для защиты Саудовской Аравии во время пограничной войны с Йеменом. Он сделал возможным в королевстве телевизионное вещание, несмотря на то, что в 1965 году один из его племянников был убит полицией, когда возглавил демонстрацию против открытия первой телевизионной станции. Фейсал был способен действовать более решительно, чем его предшественник, потому что его личное благочестие было бесспорным. Король настороженно относился к экстремистам, которые пытались воздействовать на широкие слои саудовского общества. С точки зрения неконтролируемых фанатиков, наиболее коварным шагом правления Фейсала стало превращение мусульманских духовных лиц — улемов — в государственных служащих. Поддерживая умеренных религиозных старейшин, правительство стремилось успокоить фундаменталистов и примирить их с современностью. Фейсал был настолько уверен в своих силах, что производил реформы очень быстро.

Сыновья помогали королю консолидировать власть. Турки стал начальником разведки страны, а его старший брат принц Сауд был назначен министром иностранных дел. С помощью двух принцев, получивших образование в США, Саудовская Аравия заявила о себе как о члене мирового сообщества. Несметные богатства страны стали причиной как быстрых перемен, так и недовольства королевской коррупцией; а воспитание современной образованной элиты не нравилось недоверчивым религиозным фанатикам. Поэтому, когда в 1975 году король Фейсал был убит своим племянником (братом принца, погибшего во время протеста против основания телевизионной станции), то многообещающее будущее, казалось, умерло вместе с правителем.

Ранним утром 20 ноября 1979 года принц Турки получил вызов от короля Халеда, преемника Фейсала. Турки был в Тунисе, где вместе с наследным принцем Фахдом участвовал в Арабском саммите. Турки было тридцать четыре года, и он столкнулся с самым большим кризисом за всю историю Саудовской Аравии.

В то утро на рассвете старый имам Большой мечети в Мекке Шейх Мохаммед Аль-Субайиль готовился выступить с проповедью перед пятьюдесятью тысячами паломников, которые собрались в последний день хаджа. Когда он направился к микрофону, его оттолкнули, и звук выстрела эхом раскатился по всему святилищу. Группы взлохмаченных мятежников, скрывавшихся среди паломников, выхватили оружие из-под белых ритуальных покрывал. Они закрыли ворота, удерживая паломников внутри, и застрелили нескольких стражей порядка. «Внимание, мусульмане, — закричал в микрофон разгневанный человек с нечесаной бородой, — Аллах Акбар (Велик Бог)! Махди явился!»

«Махди! Махди!» — скандировали вооруженные люди.

Был новый 1400 год по исламскому календарю — кровавая инаугурация беспокойного нового столетия. Согласно некоторым устным источникам ислама махди (предводитель) должен появиться незадолго перед концом света. Концепция махди весьма противоречива, особенно в ваххабитской версии ислама, поскольку в Коране ничего не сообщается о мессии. Устная традиция говорит, что махди должен быть потомком Пророка и носить его имя, то есть Мохаммед бен Абдулла, и что он заявит о себе во время хаджа. Потом явится Иисус и призовет христиан присоединиться к исламу. Махди и Иисус будут бороться с Антихристом и восстановят справедливость и мир на земле.

Человека, который объявил себя махди, звали Мохаммед Абдулла аль-Кахтани, но настоящим руководителем выступления был Джухайман аль-Отейби, фундаменталистский проповедник и бывший капрал Национальной гвардии. Эти два человека ранее были арестованы за подстрекательство к мятежу, и через некоторое время Отейби заявил: Бог открыл ему во сне, что Кахтани и есть махди.

Кахтани был убежден откровением Отейби и уверовал, что является избранником Аллаха. Когда двое фанатиков вышли из тюрьмы, Кахтани женился на сестре Отейби. Вскоре они стали проповедовать грядущее явление исламского мессии перед студентами богословия в Исламском университете в Медине — центре радикальных «братьев-мусульман».

Благодаря пожертвованиям от богатых последователей, ученики Отейби хорошо вооружились и научились стрелять. Некоторые из них, как и Отейби, раньше служили в Саудовской национальной гвардии, которая предназначалась для охраны королевской семьи. Целью фанатиков было сменить власть и установить теократический строй в ожидании скорого конца света.

Джамаль Халифа, который жил в то время в доме бен Ладена, пытался анализировать проповеди Отейби и его сторонников в различных мечетях и отмечал, что они часто делают грубые ошибки в своих цитатах из Корана. Бен Ладену же нравились подобные проповеди. Люди были ошеломлены откровенными антиправительственными высказываниями. Фанатики в исступлении разрывали бумажные риалы, потому что на банкнотах изображался король.

Это было просто неслыханно для страны, которая находилась под строгим авторитарным контролем. Правительство не хотело вступать в конфронтацию с религиозными экстремистами. Со своей стороны, члены улемы[30] провели официальный допрос Отейби и Кахтани, подозревая их в ереси, но дали им уйти после процесса. Двое профанов выглядели жалкой деревенщиной, последователями движения ихванов, которое разгромил король Абдул-Азиз, и, как оказалось, Отейби действительно был внуком одного из участников восстания. Никто не мог представить, что они станут реальной угрозой господствующему строю.

Перед тем как мятежники перерезали телефонную линию, сотрудник компании бен Ладена, которая все еще реставрировала Большую мечеть, позвонил в главный офис и сообщил о захвате святого места, а затем уже представитель компании проинформировал короля Халеда.

Турки вернулся из Туниса в Джидду в девять часов вечера и поехал в Мекку на своей машине. Улицы были непривычно пусты — город эвакуировался. Гигантские стадионные световые вышки, которыми обычно освещалась огромная мечеть, были выключены, и здание погрузилось во тьму. Турки направился в отель, где его ожидал дядя, принц Султан, министр обороны. Как только Турки вошел в отель, с минарета выстрелил снайпер, и пуля ударила в стеклянную дверь, которую в этот момент открывал принц.

Позже вечером Турки переместился на командный пункт, в ста метрах от мечети, где находился в течение двух недель. Большинство заложников выпустили, но неизвестное число мирных молящихся все ещё находилось в святилище. Никто не знал точного количества мятежников, сколько у них оружия и что они успели сделать, чтобы подготовиться к штурму. Около сотни сотрудников службы безопасности из Министерства внутренних дел пытались подступиться к мечети, но по ним был открыт шквальный огонь.

Чтобы прикрыть их, войска Саудовской армии и Национальной гвардии вступили в бой. Прежде чем отдать приказ о штурме мечети, следовало получить разрешение от улемов, и было не ясно, дадут ли они свое благословение. Коран запрещает любое насилие внутри Большой мечети, но, по мнению госслужб, сорняк должен быть вырван с корнем. Перспектива вооруженного столкновения внутри святого места представляла трудную проблему как для правительства, так и для религиозных старейшин. С одной стороны, король мог столкнуться с неповиновением своих же собственных солдат, если бы отдал приказ открыть огонь внутри святилища. С другой стороны, улема отказалась издать фетву, провозглашающую право правительства наводить порядок в мечети, даже если оно имело дело с явными мятежниками. Исторический договор между королевской семьей и духовенством мог быть нарушен, и кто мог поручиться за последствия?