Я был паршивым студентом, но не дураком. Когда мама выгнала меня из дома, я должен был работать за минимальную зарплату, и дело дошло до того, что я мог оплачивать свое собственное жилье. Кроме того, я тусовался с… можно просто сказать, они не были выдающимися людьми человечества.

Так что я бросил пить. Бросил наркотики. Я до сих пор курю сигареты, но они мне не так необходимы. И я вернулся в среднюю школу. Проблема была в том, что я отставал, причем сильно. Когда я снова зарегистрировался в школе, я пошёл к директору и объяснил свою ситуацию.

Первый вопрос, который он мне задал:

– Где твои родители?

Я вздохнул.

– Я типа бездомный на данный момент, – ответил я. – Но это не постоянно. Послушайте… я не хочу вовлекать их в своё возвращение в школу. Думаю, мне нужно доказать маме, что я могу сделать это сам. Возможно, мне нужно доказать это и себе.

И он понял это. Поддерживал меня всё время и, к моему большому удивлению (и моей матери), я догнал остальных.

В конце года он позвал меня в свой офис.

– Слушай, – сказал он. – Я хочу рассказать тебе о программе, которая у нас есть. Каждый год город отправляет полдюжины учеников как часть национальной программы, чтобы они посетили несколько стран. Некоторый вид программы обмена. Ты выбран.

Я был в шоке. Я?

– Разве это не для умных учеников, которые не попадают в неприятности? – спросил я.

– Ты один из умнейших учеников, Дилан.

Я отметил, что он не раскрыл до конца намерения.

– Послушай, Дилан, все, что я хочу сказать это… что это чертова возможность получить образование. Я думаю, тебе следует ею воспользоваться.

– Хорошо, – сказал я, не достаточно убежденный. – Что мне делать?

– Напиши эссе. Вот форменный бланк. В эссе ты должен написать, почему нужно выбрать именно тебя.

Я взял бланк домой и прочитал несколько раз. Если честно, я был в ужасе. Серьёзно. Я из семьи рабочих, с пьяницей отцом, и такой же матерью, и, по правде говоря, я был испорченным. Я не мог конкурировать с учениками, у которых средний балл 4,0. Но я написал эссе.

О взрослении с пьяницами и самостоятельной жизни.

Написал о своем возвращении в школу, и как догнал свой класс.

Написал о важности образования с точки зрения человека, который не хочет работать на глупых неквалифицированных работах с минимальной зарплатой, на которую можно обеспечить себя только едой.

И знаете что? Каким-то образом меня приняли в программу. Я знал, что был выбран из полдюжины детей Атланты, которые едут в Израиль на два месяца.

И так я встретил Алекс.

Я увидел её впервые перед тем, как мы уехали в Израиль. Думаю, нас было около сорока человек в большой комнате в Хантер-колледже на Стейнет-Айленд. Она выделялась среди всех и с первого взгляда отпечаталась в моей голове. Длинные волосы каштанового цвета в прямом проборе, скользящие по спине. Зеленые глаза, поймавшие меня с другого конца комнаты. Слегка смуглая кожа, полные губы. Я не преувеличиваю, когда говорю, что она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел. Она была из моей команды, но я даже не потрудился подойти к ней. Все из моей команды были старательными учениками, трудолюбивыми, которые надрывали задницу, чтобы принять участие в этой программе. Честно говоря, я чувствовал себя самозванцем.

Но это не мешало мне действовать. Когда мы сели в самолет в Тель-Авив на следующее утро, по счастливой случайности, изменившей мою жизнь, я сидел рядом с красивой зеленоглазой девушкой, которую видел накануне вечером.

– Привет, – сказал я. – Я Дилан.

– Алекс, – ответила она.

Алекс. Я мысленно повторил имя. Мне оно понравилось.

– Откуда ты, Алекс?

– Сан-Франциско, – сказала она.

– Серьезно? Ничего себе. Я из Атланты, штат Джорджия. Никогда не был на западе.

Она улыбнулась, и я сделал все, что было в моих силах, чтобы остаться незаинтересованным. Что было трудно, потому что её глаза были просто упоительными. Как напиться, только хорошо, без похмелья.

– Это моя первая поездка на восток на самом деле, – сказала она.

– Расскажи мне о себе, Алекс.

Она откинулась назад.

– Что тебя конкретно интересует?

– Позволь начать сначала. Я Дилан, и у меня ужасные навыки общения. Я хотел познакомиться с тобой, задавая дурацкие вопросы. Ну как?

Она засмеялась, и я почти умер.

– Скажу так, – сказала она. – Я задам вопрос. Затем задашь один ты. Затем снова я один. Понял? Они должны быть конкретными. И ты не можешь лгать.

Я старался выглядеть оскорбленным:

– Разве я похож на человека, способного солгать?

– Глупый, твои вопросы должны быть обо мне.

На этот раз я рассмеялся.

– Хорошо. Гм… ты из Сан-Франциско... ты когда-нибудь каталась на этих уличных машинах?

– Никогда, – сказала она. – Они для туристов.

– А, – сказал я. – Понимаю. Твоя очередь.

– Хорошо... хм-м-м… какой твой любимый предмет в школе?

Мне потребовалась секунда на обдумывание.

– Ну… наверно, драматургия, но я не затрагиваю другие факультативные занятия,– я должен был ответить «Английский». – Я люблю писать.

– Правда? А что ты пишешь?

– Это два вопроса. Моя очередь.

– Ох, – она усмехнулась. – Справедливо. Твоя очередь.

Я пытался придумать хороший вопрос, но это было тяжело. С одной стороны, она продолжала смотреть на меня. О, эти глаза! Плюс ко всему, я продолжал чувствовать запах клубники. Почему, чёрт возьми, она пахнет клубникой? Это её волосы? Как бы там ни было, это было мучительно. Эта девушка пугала меня до чертиков.

– Какое твое любимое воспоминание?

Она откинулась назад и задумалась, затем красивая огромная улыбка появилась на ее лице.

– Легко, – сказала она. – Когда мне было десять лет, мы жили в Москве. И мой отец взял меня на мой первый официальный прием. Это было… гламурно. Все мужчины и женщины были в бальных платьях и смокингах, а мама купила мне новое собственное платье. Когда начались танцы, мой отец взял меня и танцевал со мной.

– Москва? Святое дерьмо! Что ты там делала?

– Мой отец был на дипломатической службе. И нечестно, это уже два вопроса.

Ее отец был на дипломатической службе, сказала она небрежно. Святое дерьмо. Не моя лига.

– Прости. Ладно, с тебя два вопроса.

– Хорошо... Что пугает тебя больше всего на свете?

Я почти сказал «ты».

Я сделал глубокий вдох, а потом честно сказал:

– Закончить как мой отец. Он был пьяницей.

Ее лицо выражало печаль? Или жалость? Мне не нужна жалость. Она сменила тему.

– Самое лучшее, что ты когда-либо делал? – спросила она.

– Самое лучшее? Хм... – мне нужно было время подумать. Я медленно размышлял над этим, а потом сказал: – Некоторое время я был бездомным. Бросил школу. Иногда я не знал, где буду спать. Однажды я ехал на Марте… это наше метро... вперёд и назад, пытаясь поспать в поездке, прежде чем они закрываются на ночь. Метро закрыли в два часа ночи, я застрял в центре и столкнулся с одной семьей. Они были такими же бездомными, как и я. Родители, двое детей. Отец потерял работу. А я работал, и у меня было немного денег. Я ходил к ним в Вэффи Хауз на ужин и отдавал свои деньги. Не так много, может, долларов двадцать. Они были так благодарны.

Я зажмурился. Те дети были подавлены. Подавлены потребностями, любовью их родителей, просто подавлены.

Алекс смотрит на меня так, будто я с Марса.

– Ты был бездомным? – спрашивает она очень тихо.

– Нет, это два вопроса. Моя очередь.

Я думаю, затем выпаливаю:

– Почему от тебя пахнет клубникой?

Она краснеет. О. Мой. Бог. Зачем я спросил?

Затем она говорит с застенчивой улыбкой на лице:

– Это мой шампунь. Я люблю клубнику. У меня блеск для губ тоже клубничный.

Теперь моя очередь волноваться. Мысли о ней и ее блеске для губ. Ее губы идеально изогнуты, нижняя губа слегка полнее. И, честно говоря, каждый раз, когда я смотрел на ее тело, мне хотелось к ней прикоснуться. Где-нибудь. Везде.