Взять, к примеру, полки.

Первым из них был 56-й стрелковый. Выше я уже рассказал, какими фондами располагал полк. Даже изгороди приличной не было! Проходной двор. Но где взять средства для ремонта и строительства? Я был в отчаянии. Не один вечер просиживал с начальником тыла, прикидывая различные варианты. Кое-что удалось найти. По команде штаба армии или штаба дивизии полк безвозмездно направлял свои подразделения на разгрузку рыбы с приходящих из океана сейнеров. Я поехал в порт. Повстречался с соответствующими начальниками и попросил, чтобы они сами дали мне справку — какую в этом, 1956 году, военные выполнили у них работу и сколько это стоит. За прошлые годы, так и быть, вспоминать не будем. На эту сумму мы будем просить приобрести набор музыкальных инструментов (гармонь, баян, гитару, мандолину, балалайку и т. п.) для каждой роты, батареи и отдельного взвода, а их у нас 28.

Руководители порта согласились со мной, что дальше на халяву дело не пойдет. Солдаты — не дармовая сила. Если они помогают, то и к ним надо относиться соответственно.

Таким образом, потихоньку оснастили каждое подразделение. Затем «освежили» инструменты в полковом оркестре. Приобрели новый радиоузел, телефонный коммутатор, инвентарь для спортзала, имущество, особенно мебель для многих классов, медицинского пункта.

Но не это было главным. Нужен был капитальный ремонт всех зданий, особенно казарм и столовой. Нужно было строить как минимум спортзал, здания для учебных классов и бытового комбината. Как воздух, полку был необходим большой асфальтированный плац и также благоустроенные дороги, в том числе в парке. Наконец, полностью надо было построить стрельбище и переустроить парк.

Что делать? Планы — грандиозные, а возможности — нулевые.

И вдруг меня осенила мысль: а не использовать ли лес-кругляк, который штормом сбрасывало с верхней палубы лесовозов (раньше из Мурманска тоже возили лес на мировой рынок) и выкатывало на берег? Весь Кольский залив по периметру был завален таким лесом. Прикинув объемы этих «залежей», я понял, что нашел «золотую жилу». Однако теперь предстояло самое трудное — найти каналы реализации идеи.

Перво-наперво я поехал в горисполком, с работниками которого уже был в тесном контакте, и произнес там пламенную речь:

— Товарищи, ну до чего мы дошли?! В Мурманске постоянно пребывает много иностранцев, особенно моряков. Они везде шляются и фотографируют не только достопримечательности, но и картинки, которые нас порочат. Возьмите берег залива хотя бы в границах города. Ведь все завалено кругляком!

— Ну, а что мы сделаем? — услышал я в ответ на свою тираду.

— Так мы можем помочь очистить берег хотя бы в границах города. Напишите только официальное письмо с просьбой — и мы будем действовать.

Выслушав в связи с этим тысячу благодарностей и получив буквально на следующий день такое письмо-просьбу горисполкома, я стал действовать дальше. Теперь надо было найти пилораму. В городе свободной не нашлось. Пришлось обращаться к председателю колхоза в Мурмашах, что южнее города километрах в 25-ти.

— Вот, приехал познакомиться, проведать соседа, а заодно и поговорить о деле, — начал я издалека.

— Оно-то хорошо, когда соседи в ладах, — степенно вторил мне председатель.

— Тем более богатые соседи, — в тон ему говорю я.

Председатель с хитринкой покосился на меня глазом. А затем мы стали рассказывать друг о друге. Оказывается, он тоже воевал — здесь, в Заполярье, на реке Большая Западная Лица. После ранения остался в этих краях, и вот уже 12 лет возглавляет колхоз. А до войны работал сантехником в Медвежьегорске, в Карелии. Здесь колхоз небольшой, но все есть. Народ доволен.

— А как со строительством? Дома колхозникам строите?

— А как же! Пока, правда, только деревянные, но скоро будем ставить и кирпичные. Кирпичный завод сделали. Хоть и плохонький, но свой. Беда с глиной. Нашли одно место, но там она уже кончается, да и качество не то…

— А деревянные избы из бруса или кругляка ставите?

— Так это дело вкуса. Из бруса вроде красивее, а из кругляка дом столетия будет жить. Потому как хлысты цельные, структура не нарушена. Монолит! Надо только хорошо очистить от коры, чтобы не было гниения. А если бревна еще чем-нибудь смазать — так это вообще дом вечный.

— Столярку сами делаете?

— Ну как же, как же. Все сами — и столярку, и половую доску, и брус, и вагонку-шалевочку. Есть и пила, и строгальные станочки.

— Да, это богатство. А как с лесом?

— У нас свой небольшой лесок. Но мы его бережем, а возим из Карелии. Дороговато, но внакладе не остаемся.

— А на сторону кому-нибудь пилите?

Председатель расхохотался:

— Ну, так бы и сказал, что тебе надо напилить (мы уже перешли на «ты»).

Естественно, его заразительный смех, а главное — мое «разоблачение» заставили меня расхохотаться тоже.

— Ты прав! Надо мне напилить досок, — переведя наконец дух, сказал я.

— Много ли?

— Много.

— Да, если много, то сложней. Но нашим защитникам надо помочь.

— А когда можно возить лес?

— Да хоть завтра! Чем раньше привезешь, тем раньше получишь доски.

— А с расчетом как?

— Как со всеми: пятьдесят на пятьдесят. Сто кубов привез — пятьдесят пилим тебе, а пятьдесят — наши.

— Да ты что? Креста на тебе нет, — воскликнул я. — Это же грабеж среди белого дня. Побойся Бога. Хотя бы одну треть брал, ведь сам говоришь: защитникам надо помочь.

— Вот Бог и велит по справедливости поступать, — не сдавался председатель-хитрован. — Мы всем пилим только на этих условиях. И все довольны. Потому что справедливо. А что пильщики скажут, если я прикажу за работу брать одну треть леса? Они прямо скажут: председатель занимается махинациями. И никого потом не переубедишь.

— Да, ну ты даешь! 50 процентов!

— Только так, дорогой сосед, и никаких торгов. Не нравится — поищи других. Но они предложат те же условия, если не хуже.

— Ну, ладно! По рукам!

Так я начал большое, на мой взгляд, дело, которое легло в основу всего моего «предпринимательства», без которого невозможно было вытянуть полк из той ямы, в какую он попал. Современный читатель не представляет, как это было сложно и опасно в те годы заниматься такой деятельностью. Различного рода контрольные органы и мысли не допускали, что все это делается бескорыстно. Они считали, что здесь обязательно кто-то «греет руки».

Итак, договорившись с председателем о распиловке, я вернулся в полк, вызвал начальника инженерной службы и командира саперной роты. Объявил им, что от них зависит спасение полка. «Справитесь с этой задачей — оставите память навечно». Обещал им всячески помогать и защищать, если «обрушатся» старшие начальники.

А дальше события развивались так. На побережье работала команда, которая с помощью лошадей подтаскивала добротные бревна к дороге, где все это грузилось на грузовики и отправлялось в Мурмаши на лесопилку. Инженер полка лично отвечал за учет.

На хозяйственной части территории полка отвели большой участок для хранения досок, обнеся его проволочным забором и выставив охрану, которая подчинялась только мне и полковому инженеру. Сделали на эту территорию отдельный въезд.

Система заработала, доски стали поступать. Заместители командира полка стали на меня наседать: что это, куда это, а что ему будет выделено? И на стрельбище надо, и на караульное помещение надо, и на парк надо, и на склады надо. Всех предупредил: пока ничего не просить и вопросов не задавать. Все будет — дайте только срок. Спасибо председателю — хотя и сдирал три шкуры, но и пилил в три смены.

Одновременно через деловых лиц в горисполкоме, в порту и других организациях я пытался отыскать канал, по которому можно было бы сбыть наши доски, а на вырученные деньги купить нам пилораму. Наконец эта проблема была разрешена. Мы купили «Колхозницу». Эта пилорама брала бревна в 35 сантиметров, не больше. Установили ее на отведенной территории по всем правилам и тоже стали попиливать. Потом построили огромный цех из расчета еще на одну, но более крупную пилу. Своих планов относительно ее я пока никому не раскрывал. И хотя заместители опять стали ко мне подступаться — никому ничего не давал. Наконец мы приобрели большую, на 75 сантиметров, пилораму, точно такую же, как у председателя. И работа закипела! Теперь мы лес в колхоз больше не возили — сами все распиливали. Полкового инженера я послал к председателю — поблагодарить и сказать, что подвоз леса временно прекращаем. Попросил также передать, что я сам как-нибудь заскочу.