– М-да… Значит, чтò ты должна делать. Вот эти книги надо расставить по алфавиту и внести в каталог названия… каталог – это список. Перечень. Вот он. Кто-то из нас должен писать.
– Я читаю отлично. И пишу, – воспряла духом Лулу, – но только по-французски. Это подойдет?
– Ладно, рискнем. Вооружись стилом!
Лулу устроилась за массивным письменным столом, в ее распоряжение был предоставлен роскошный письменный прибор из бронзы. Она с важным видом сняла с чернильницы крышку, изо-бражающую колокол. Тихонько насвистывая, Виконт водрузил на стол несколько книг – солидных толстых томов в скучных кожаных переплетах и начал четким монотонным голосом: «Almanach de Gotha pour l`année 1833».[22]
И остальные названия оказались такими же солидными и непонятными. Лулу даже вспотела, записывая.
– А интересных книг здесь нет?– не выдержала она, старательно выводя очередное длиннющее слово.
– Книги служат не для интереса, а для постоянных занятий и упражнений, – не своим голосом провозгласил вдруг Виконт по-русски.
Лулу с недоумением вслушалась. Какие знакомые интонации! Встретившись с ее взглядом, он как будто спохватился, порывисто встал, заглянул в ее писанину и перешел опять на французский:
– Значит, мы остановились на… о-о-о, мадемуазель, вы прилагаете все усилия, чтобы в библиотеке интереснее всего было читать это, – он постучал по написанному, – ну, хоть взять вашу последнюю запись: «Эта морока… я там была активной». Это что, ваше впечатление от нашего с вами времяпрепровождения?
– Что? Я такого не писала! – оторопела Лулу и уставилась в бумагу. – И вы же как-то не так говорили…
– «Стратегия и тактика», вот что я сказал всего-навсего. – И, улыбаясь, повторил скороговоркой то, что произнес вначале: «се tracas, j'y étais active»[23].
A-a, это Виконт так ухитрился разбить на отдельные слова ее длинного непонятного уродца. И правда, звучит похоже. Она засмеялась было, но тут же кинулась объяснять:
– Ой, это у меня буквы не те вылезли, перескочили и слились. Мадам Клеро тоже всегда делала за это замечания…И слова какие-то...непонятные...
– Ну, об этих мелочах я уже не говорю.. … Мадам Клеро – учительница словесности? Хотел бы я взглянуть на эту мужественную даму. Ежедневно читать такое…
– Я должна была за лето исправиться. Но уехала, – удрученно объяснила Лулу.
– Ergo[24]...пока писать придется мне. – Он стащил ее со стула и усадил на стол возле книг, – но если ты начнешь перевирать названия…
– Мсье Виконт! – немедленно закричала Лулу. – Но здесь и русские книги, и еще какие-то, я знаю только несколько букв… Что делать? Мсье?
– Положение критическое, – усмехнулся он, – найди среди книг французские. Начнем с них.
– А потом? Потом я уйду? Обратно в комнату?– голос Лулу задрожал, – А маман… она тоже не умеет читать по-русски…
– Значит, работать мне не с кем. Тебе остается укреплять мой дух, чтобы я справился с этой адской работой сам. Или ты сбе-жишь?
– Нет-нет, я, кончено, останусь, не беспокойтесь, – великодушно заверила Лулу. – О-о-о! какая книга! О войне. Просто замечательно. Интересно, и картинки есть? Написал мсье… мсье… Кла-у-зе-виц.
– Так, французский перевод Клаузевица,– записал Виконт, – давай дальше, Александрин. А что тебя так привлекает в войне, Афина Паллада?
– Как что?– поразилась Лулу. – Сражения, битвы…все справедливо, сильнейший побеждает… Вы же сами так здорово сражаетесь на шпагах!
– Это – другое дело. Это – красиво.
– А война? Редуты, ряды, канонада…
– Скорее, хаос, разрушение, развал. Хотя, вот твой Клаузевиц считал войну искусством.
Заинтересованная, Лулу отложила книгу и приготовилась слушать. Но он замолчал и кивнул ей, чтобы продолжала. Когда она выудила следующий тяжелый том, он отрицательно махнул рукой:
– Нет. Это оставь, эта книга случайно здесь…
– Почему? – На взгляд Лулу, она ничем не отличалась от ос-тальных скучных изданий.
– Потому, что это – моя книга. Вот экслибрис. Видишь?– он указал на маленький черно-белый оттиск на внутренней стороне переплета.
– Что? Это корабль так называется? – Лулу внимательно разглядывала миниатюрную картинку: парусник разрезает острым носом крутую волну, а на переднем плане неясный женский про-филь...
– «Экслибрис» значит: «Из библиотеки». В данном случае – из моей. Знак, который ставят на книгах. Разглядела инициалы? Впрочем, это русские буквы.
– Я знаю уже, – поспешно сказала Лулу и повела пальцем по линиям мачт и парусов, – вот... Ш ...П...
– Шаховской, Павел...
– А откуда вы такую картинку взяли? Их продают? С разными буквами?
– Авторское творение пятнадцатилетнего Павла Шаховского. Довольно наивное. Но прижилось.
– Наверное, интересная книга, можно почитать? Это о путешественниках?
– О путешественниках, – засмеялся Виконт.
Лулу с жаром раскрыла книгу. Какие-то стихи. Да еще на непонятном языке.
– Афина – не только воительница, но и богиня мудрости. Тем не менее, тебе придется Данте пока оставить в покое. Поверь, это совсем не те путешествия, которые тебе понравились бы. Не горюй, я найду тебе что-нибудь интересное. Ну, что там еще?
– Тут уже нет французских… – рассеяно сказала Лулу. Она как раз вытащила из книги, про которую Виконт сказал, что она принадлежит ему, фотографию и принялась ее разглядывать. Нежные, тонкие черты уже немолодого лица, длинная изящная шея, вопрошающий взгляд выразительных миндалевидных глаз, чуть приоткрытый рот... То ли сейчас улыбнется, то ли заговорит. Очаровательная, всем обликом удивительно притягивающая к себе дама… Да ведь Лулу уже видела ее где-то! Ну, конечно же! На портрете в зале…. Это – ее бабушка, Елена Александровна???
– Придвинь книги, будь любезна, или передавай по одной… – Виконт, не глядя, протянул руку, но она повисла в пустоте.
– Вы купили эти книги в магазине?
– Разумеется, в свое время. Ну, давай!
Не получив ничего и на этот раз, он приподнялся посмотреть, чем там, за грудой книг, занимается его нерадивая помощница. Та подняла глаза от фотографии:
– Но ведь это – бабушка. Здесь, в книге – бабушка.
– Какая бабушка??
Лулу повернула фотографию так, чтобы он мог видеть, и на обороте прочла французскую надпись:
«Поль, милый, помните о вашей крестной, не делайте глупо-стей, и да хранит Вас Бог. Э.К»
Узкие буквы с росчерком немного выцвели, и Лулу подумала, что они тоже постарели, но такие же красивые, как бабушка.
– Крестная… – Виконт бережно взял в руки снимок.
Лулу было примолкла, но молчание становилось таким долгим, что она решилась:
– Это она вам подарила? Это вы – Поль?
– Что?– очнулся от задумчивости Виконт.
– Бабушка это вам подарила? На память?
– Ты знала ее, Александрин?– вместо ответа спросил Виконт.
– Не помню... я портрет видела в зале, но я знаю, она необыкновенная была, хорошая, правда?
– Да. Очень. – Он взял из рук Лулу книгу и снова вложил туда фотографию.
– Вот здесь она всегда и лежит, еще с Италии…
– А я думала, что вы эти книги только что купили…
Шаховской улыбнулся: – Прямо с портретом? Нет, это книги из Петербурга, они были у Семена… Васильевича. Это твой дядя, – пояснил он в скобках. – Предупрежу твой вопрос. Я жил там раньше, оттого моя книга среди этих. А фотография здесь потому… ведь я – вос-питан-ник! – подмигнув, напомнил он Лулу ее же слово. – Не сразу вспомнил, что моя крестная – твоя бабушка. Ну, как? Любопытство удовлетворено?
Нет, Лулу хотела спросить еще очень многое: что он делал в Италии, почему надо было привозить книги сюда, каких «глупо-стей» боялась бабушка, еще и еще! Но что-то удержало ее от дальнейших расспросов. Может быть, подчеркнуто доскональное объяснение, а, может быть, непривычная грусть в глазах всегда веселого и уверенного Виконта. Хотя он и улыбается снова и называет ее Александрой Невской и Афиной, Лулу же чувствует, что ему невесело!
Поэтому дальше она помогала ему молча. Расставляла книги на полках, пододвигала новые издания, пока старые часы не проскрипели пять раз.