- Помнится, она тебе нравилась, - Кэри налила коньяка в чашку, и Грай протянула свою.

- Это когда у меня жениха не было, - резонно возразила она. - А теперь есть и… я как подумаю, что он тоже…

Грай часто-часто заморгала и мизинцем подхватила слезинку.

- Мама говорит, что я должна ему соответствовать… а я не знаю, как…

- Я тоже…

…она училась играть на клавесине, пусть бы учитель и жаловался, что руки Кэри слишком неуклюжи, их не поставили вовремя и теперь она лишь впустую тратит время. Лучше заняться рисованием. А рисовать ей нравилось. Акварель и темпера, черная строгость угля. Линии, которые, сплетаясь с линиями, создают картину.

Берег, на который они выходили вместе. И Брокк помогал установить этюдник, отступал и, присев на землю, наблюдал за Кэри. Порой он вытаскивал записную книжку и принимался что-то черкать, вскакивал и, погруженный в собственные мысли, мерил шагами берег… иногда, летом, вытягивался на песке ли, на зеленой пропыленной траве и, надвинув шляпу на лицо, засыпал.

И Кэри рисовала его.

Спящим.

Задумчивым. Раздраженным, когда он, схватив себя за ухо, хмурится.

Сердитым и… счастливым?

Слишком мало. Клавесин и краски. Год, проведенный вдвоем… побережье, море и янтарь, который выносит на берег… городская ярмарка с ее засахаренными яблоками, орехами в меду - их продавали завернутыми в тонкие сухие лепешки и есть полагалось руками. Руки же становились липкими, и Брокк долго ворчал, оттирая с пальцев вересковый пьяный мед.

А потом купил ей соловья в плетеной клетке. Птиц продавали мальчишки, и еще толстых жаб, которых тут же подкармливали мухами, и Кэри удивлялась - кому они нужны. А Брокк ответил, что покупают горожанки, кладут в молоко, чтобы молоко не скисало…

…соловья они отпустили…

И оставшись до ночи, смотрели, как разжигают костры… и искры вились над огнем, а жар его опалял.

- Он и вправду живой, - сказал тогда Брокк, прижимая Кэри к себе.

- Кто?

- Огонь…

Живой. И проглотит, что сухую листву, что плетенные из соломы фигурки, связанные по парам, которые бросали человеческие девушки, и этот обычай был странен. Но Кэри тоже купила у разносчицы соломенную парочку, которую тайком бросила в огонь.

…не помог чужой заговор.

И чуда не случилось.

Желтый ком газеты Кэри расправила на коленях.

- Не читай, они там вечно вранье пишут, - обронила Грай, которая до того сидела молча, понурившись, и нюхала коньяк. - Надо было сжечь, а я… дура.

И Кэри не лучше, если совета не послушала. Но желтый лист притягивал взгляд.

Буквы-буковки-букашечки… плывут перед глазами, и зацепиться не получается. Кэри читает, упорно, морщась, хотя в гостиной светло. Слово за слово и еще несколько.

Насмешливые.

Она почти видит газетчика, который писал эту грязную статейку, и отчего-то невероятно важно доказать этому незнакомому ей, но неприятному человеку, что все ложь.

…Лэрдис из рода Черного Титана рассказала о своих отношениях с…

Ложь.

Ложь заедают или, на худой конец, запивают… коньяком к примеру.

… Недавно стало известно, что в высшем свете вот-вот вспыхнет новый скандал. Оказалось, что у Лэрдис из рода Черного титана и Мастера-Оружейника все очень серьезно. Они по-настоящему влюблены и счастливы вместе…

Счастливы вместе.

Влюблены.

…Поначалу Мастера обвиняли в том, что он, якобы, увел Лэрдис из семьи, но леди опровергла эти домыслы. По ее словам, отношения с супругом были обречены задолго до ее встречи с Брокком. "Мой муж хороший человек, он прекрасный отец. За то время, что мы были вместе, мы многому научились. Мы любили друг друга, и наш сын родился от этой любви… Но жизнь идет, наши отношения давно стали другими. И в какой-то момент я поняла, что все изменилось: мои взгляды на жизнь, мечты, планы…

Ее мечты. И ее планы.

А планам Кэри не суждено сбыться, потому что они изначально были обречены. И она закрывает ладонью лицо Лэрдис… она выглядит такой юной. Прекрасной.

…мой уход от супруга только выглядит импульсивным и необдуманным, но на самом деле это очень взвешенный и осознанный шаг. Думаю, и моя встреча с Брокком произошла не просто так. Все к ней шло. И поначалу я пыталась сопротивляться этому чувству, подчиняясь голосу долга. Я вырвала любовь из своего сердца, приняв решение за двоих. Я надеялась, что сумею забыть, но увы, чувства оказались сильней меня. И встретив Брокка вновь, я осознала, что не представляю себе жизни без него" - говорит Лэрдис.

Кэри допила коньяк и разодрала газету на мелкие клочки.

- Правильно, - сказала Грай и решительно поднесла кружку к губам. - Все-таки почему он горький такой?

- Чтобы сладким заесть можно было.

Опьянения Кэри не ощущала, только странную холодную злость.

И еще обиду.

Обиду она заела пирожным, которое оказалось слишком уж сладким.

- Мама говорит, что она себя погубила…

- Мама? - голова стала легкой-легкой.

- Лэрдис. Отправилась в полет одна… без мужа… без компаньонки… там ведь только мужчины.

- И Брокк, - почему-то Кэри сказала это вслух. Но Грай, кажется, не услышала.

- Ее теперь ни в одном приличном доме не примут… а хочешь, я тебе яду дам?

- Зачем?

- У меня есть, - Грай вытряхнула содержимое ридикюля на стол и подцепила темный фиал. - Вот… хороший, я сама делала…

- Яд?

- Бабушка научила… я вообще-то больше люблю духи составлять, хочешь, сделаю тебе? На розовом масле… и еще иланг-иланг. Каплю мускуса, даже полкапли… и пачули. Нет, розовое масло не пойдет, слишком сладкое…

- Яд зачем? - Кэри катала меж пальцев фиал, тонкое хрупкое стекло.

- Отравишь ее, - Грай тоже потянулась за пирожным. - Или его… лучше ее, если мужа любишь. Его тебе будет жалко травить.

Определенно в ее словах имелся резон.

Нет, не будет Кэри никого травить, но это же подарок… а от подарков отказываться неприлично.

Грай же, облизав пальцы, сказала:

- Я убегу.

- Куда?

- Не знаю… куда-нибудь убегу.

- Зачем?

- Как зачем? Чтобы он за мной погнался…

- Ты про…

- Тэри, - со вздохом произнесла Грай, отправляя в рот следующее пирожное. Коньяк странно на нее подействовал, она совершенно забыла о манерах и теперь говорила с набитым ртом. - Он за мной погонится и догонит. Спасет. А затем скомпр… пром… он обязан будет на мне жениться. Вот.

- Он и так собирается на тебе жениться.

На словах остался коньячный привкус, и сами они, как и Кэри, сделались легкими, воздушными. А фиал она в рукав спрятала.

Потом придумает, что с ним делать.

- Да, - Грай мотнула головой, - но с побегом романтичней. Согласись.

Кэри подумала и согласилась, что определенно с побегом романтичней. Наверное, она все-таки опьянела, иначе почему идея Грай выглядит настолько гениальной? Почему сама Кэри до нее не додумалась?

- Тогда я тоже сбегу и… мы вдвоем сбежим. Вместе.

Грай задумалась и нахмурилась, отчего на лбу ее появилась вертикальная складка.

- Нет, - наконец, сказала она. - Вместе нельзя. Что ты будешь делать, когда Тэри нас догонит? Сбегать надо или одной, или с любовником. У тебя есть любовник?

- Нету, - вынуждена была признать Кэри.

И снова едва не расплакалась.

Надо было завести. А лучше двух… или трех… нет, на трех у нее бы времени свободного не хватило, да и запуталась бы она, вот два любовника - совсем другое дело. Один приходит по четным дням, другой - по нечетным. Кэри озвучила мысль, и Грай немедленно признала, что та диво до чего разумна.

- Главное, - она сама потянулась к бутылке, - календарь хороший купить. А то я вечно забываю, какое сегодня число…

И это тоже была хорошая идея.

Календарь у Кэри имелся, дело осталось за малым - найти любовников. Кэри плохо представляла себе, где именно они водятся… почему-то вдруг вспомнилось заведение мадам Лекшиц, и воспоминание это вызвало приступ дурноты.