Очень характерной особенностью старовавилонского женского убранства, с которым женщина неохотно расставалась, даже раздеваясь, были бусы. Богатые модницы носили тесный «воротник» из прилегавших друг к другу нитей бус, от подбородка до выреза туники. Дорогие бусы были сердоликовые (из Индии), лазуритовые (из современного Северного Афганистана) или металлические; более дешевые — цветного стекла (хурритские); самые дешевые делались из керамики и пасты, из кости, раковины и т. п.

И мужчины и женщины иногда носили на шее шнур с большим серебряным или бронзовым кольцом-пекторалью (dudittu[m]) и металлические обручи на руках (и на ногах); были и другие побрякушки.

Как и мужчины, женщины могли носить простые или цветные (желтые) сандалии различного фасона, но часто ходили и босые.

Мыло еще не было изобретено; для омовения и для стирки применяли мылящиеся растения,[92] золу, песок и т. п. Да и воду нельзя было расходовать бесхозяйственно: на городских холмах было лишь немного колодцев, очень глубоких, и носить воду приходилось издалека, с реки или канала. Пить такую воду не рекомендовалось из-за заразы; пили главным образом сикеру (kaš, šikāru[m]), ячменный напиток вроде кваса или пива, от очень слабого до очень крепкого, а чистая и холодная вода была настоящим деликатесом. Поэтому, насколько нам известно, омовение (rimku[m]) совершали только перед участием в обряде[93] (по-видимому, ритуальное омовение могло совершаться совместно многими, и поэтому не нагими, а под покрывалом). Омовение также совершалось невестой перед брачной ночью.[94] Кроме того, вероятно, мыли руки после жертвенной еды.

Одежду тем не менее стирали — на реке, песком или золой. Занимались этим мужчины-прачечники, они же и валяльщики шерсти (шум. lú-túg(-ud), azalag, ašlaku[m]).

Брились бронзовой бритвой (naglabu[m]).[95] Волосы на теле сбривали как мужчины, так и женщины, во всяком случае перед участием в богослужебном обряде. Не случайно цирюльник (шум. šu-i, gallābu[m]) мог входить в состав храмового персонала.[96] Однако богини изображаются чаще всего по более старинному обычаю, с несбритыми волосами на теле.[97]

Несомненно, что в Старой Вавилонии были известны благовония, но о них мы знаем мало; лучше известны (и даже отчасти сохранились, хотя и от более позднего времени) египетские благовония. Это были душистые смолы, разводившиеся на растительных маслах. Лapca ввозила смолы хвойных и других растений из Сирии.[98] Вся парфюмерия была очень дорога и для подавляющего большинства населения царства Ларсы недоступна. Женщины подводили глаза черно-зеленым сурьмяным порошком, игравшим помимо чисто эстетической роли, также роль предполагаемой защиты от яркого солнечного света (guhlum).

6. Вавилонские воины XVIII в. до н. э. Мари (реконструкция М. В. Горелика по изображениям на терракоте и стенописи)

В древности в жарких странах в ходу было умащение тела, предотвращавшее чрезмерную сухость кожи. Но поскольку средний вавилонянин тратил на все свои нужды (и в первую очередь, конечно, в пищу) всего около 0,25 л кунжутного масла в месяц,[99] то надо думать, что в это время умащение еще широко не вошло в быт. Однако уже от III династии Ура (и ранее) дошли документы о выдаче растительного и сливочного масла статуям царей-предков и цариц, а также их жрицам, — вероятно, и на умащение (неизданный документ Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина).

Остается сказать несколько слов об одежде и вооружении воинов. К сожалению, от начала II тысячелетия до н. э. изображений воинов и боевых сцен почти нет.[100] Обычной одеждой воина был, по-видимому, шерстяной набедренник и медный или бронзовый шлем-шишак; крест-накрест через плечи могли носить кожаную (?) перевязь, скрепленную большой медной бляхой, — возможно, своеобразный предшественник панциря? Собственно бронзовый чешуйчатый панцирь засвидетельствован (в хурритской Нузе) впервые в XIV в. до н. э. Тексты упоминают на севере Нижней Месопотамии термин qurpīsu[m] (с вариантами) уже со старовавилонского периода. Как видно из примеров, приведенных Эркки Салоненом, qurpīsu[m] — это, по-видимому, кожаная подкладка либо под шлем (металлический шлем, конечно, нельзя было носить без подшлемника!), либо под панцирь, а иногда это толстая кожаная или даже тростниковая «броня» для защиты человека (а позже и лошади) от ударов в бою.[101]

Толстую кожаную или войлочную с медными бляхами защиту от ударов (apluhtu[m]) тяжеловооруженные воины носили еще с III тысячелетия до н. э. и, несомненно, — в старовавилонский период. Такую же «броню» приписывали богине Иштар-воительнице. Из Мари известно изображение воина, обвязанного войлоком не только вокруг головы, но и под челюстью.[102]

Палица с каменным или покрытым остриями бронзовым наконечником, кажется, служила только ритуальным оружием или символом власти командира. Боевым оружием был бронзовый топорик (hassīnu[m]), копье короткое (asmarû[m]) или длинное (ariktu[m]) с наконечником («лезвием», šukurru[m]) из меди или бронзы и бронзовый же кинжал (patru[m]; тексты уже упоминают и меч, namsaru[m], однако археологически и изображениями он, кажется, не засвидетельствован);[103] применялись также лук, колчан и стрелы. Существование боевой сети (saparru[m]) для этого времени не засвидетельствовано, хотя определенная часть воинов носила название «ловцов» или «рыбаков» (bā'iru[m], be'ru[m]). Щит был, вероятно, кожаный на деревянной основе, укрепленный медью или бронзой (arītu[m]).

К сожалению, мы ничего пока не знаем о том, как это оружие сочеталось при боевых действиях, какие роды войск существовали и т. п. Известны, правда, воинские чины, но неизвестно, какими частями и подразделениями носители этих чинов командовали. Высоким воинским чином (вроде «полковника») был, по-видимому, ugula-mar-TU, wakil amurrîm, букв, «начальник западных (кочевников)», хотя в действительности под началом его могли быть какие угодно воинские и, вероятно, даже просто рабочие отряды.

Применялись ли вавилонянами и ларсянами в бою колесницы, тоже неясно (они, безусловно, были известны, запрягались в них иногда наряду с мулами также и кони;[104] ср. культовое изображение запряженного льва, UE VII, табл. 77, № 124). Из Ура времени Ларсы дошло изображение нагого всадника на коне (там же, табл. 76, № 117). Фигура всадника повреждена — не исключено, что она была женской: тогда это Иштар, погоняющая Коня, сына Силили, — миф, упоминаемый в VI песне аккадского «Эпоса о Гильгамеше».

Мы описали, как выглядели люди, ходившие по улицам Ура времен царства Ларсы, теперь мы расскажем о том, как выглядели сами улицы и весь город Ур.

Город Ур времени династии Ларсы представлял собой возвышающийся над равниной овал из тесно скучившихся строений с внутренними двориками и плоскими крышами. При III династии Ура вокруг овального холма высилась стена, но она была снесена при взятии города эламитами; от нее оставалась только нижняя часть, плотно сбитый из сырцовых кирпичей вал шириной от 25 до 34 м, высотой в несколько метров. Подходившие к этому валу (а частично и выходившие на него) жилые и другие здания, расположенные на самом городском холме,[105] оказались выше вала и, как считает раскапывавший город Л. Вулли,[106] образовывали над ними обрыв: два этажа глухих стен и плоские крыши служили продолжением городского вала вверх. Царь ВарадСин в своих надписях довольно глухо говорит о сооружении большой стены, возможно городской стены Ура, но, вероятно, он ограничился тем, что объединил в один крутой глиняный вал естественные стены крайних зданий и всё оставшееся от городской стены III династии Ура, заделав бреши.