Когда французские армии добились первых успехов, положение совершенно изменилось. Но для того чтобы король мог воспользоваться плодами этих побед, Бургундия должна была оставаться нейтральной. Поэтому советники Карла VII стараются добиться подписания перемирия; во время продвижения к Реймсу Оксер не штурмуют, но ведут переговоры. Бургундцы со своей стороны занимают аналогичную позицию. Значительно более сговорчивые, они ни в чем не препятствуют продвижению отрядов, направляющихся на миропомазание. Сразу же после миропомазания было подписано перемирие, срок действия которого продолжался до Рождества. Однако подобное соглашение с королем Франции никоим образом не вело к разрыву добрых отношений между Бургундией и Англией. Бургундцы были обеспокоены: они видели, что королевские войска продвигаются вдоль границ герцогства и располагаются в таких важных пунктах по Уазе, как Компьень и Крёй, прикрывающих Пикардию (еще немного – и Париж переметнется на другую сторону!), и даже Нормандия не оставалась более верным союзником англичан.
Перрине Грессар не простил герцогу Бургундскому злоключений, обрушившихся на него, когда его призвали в особняк Артуа и советник герцога Жан де Мазий, конюший, препроводил его в Париж. Он рассказал о случившемся в письме Гийому де Венну:
"В кое место (особняк Артуа) я направился, и меня поместили в комнату и сказали, что я не буду с ним (герцогом) говорить, что меня напугало, и не без причины, ведь он меня призвал и держал меня в ней (комнате) как пленника, а сам уехал из названного города Парижа".
Бургундцы вели себя по отношению в Грессару грубо и неуважительно, Бедфорд же, напротив, относился к нему почтительно и осыпал его дарами и подношениями.
Когда Жанна д'Арк начала осаду Ла-Шарите, у Грессара в какой-то момент появились опасения, что он потеряет город. Он слишком хорошо знал, откуда ветер дует. "Этот город был осажден по просьбе сеньора де Ла Тремуя", – сказал он. Совершенно очевидно, что тот не простил Грессару своего пленения и требования выплатить выкуп. Кроме того, королю следовало защитить Берри, которому угрожали набеги отрядов наемника. Под угрозой оказался и Бурбоне графа де Клермона; понятно, что Ла Тремуй и де Клермон были заинтересованы в исчезновении Грессара. И наконец, Ла-Шарите являлся важным пунктом на Луаре, где, несмотря на нападения банд наемников, велась оживленная торговая деятельность.
Победы Жанны д'Арк заставили арманьяков энергичнее отвоевывать свои территории, поскольку Карл VII стал достаточно силен, чтобы отказаться от политики перемирий и воспользоваться своими победами, а положение Бургундии чрезвычайно ослабело. Супруге герцога пришлось заложить свои драгоценности женевскому банкиру, а казначей герцога Жан Абонель отправился собирать средства по всей территории герцогства. 22 ноября 1435 года был заключен мир непосредственно между Перрине и Карлом VII. Король отдал ему удерживаемые им крепости и назначил его пожизненно капитаном Ла-Шарите с жалованьем в 400 ливров в год, которые должны были поступать с доходов от амбаров Ла-Шарите и. Кона. Кроме того, в течение трех месяцев Грессару передавалась сумма в 2 000 салю золотом; 8 000 ему должна была заплатить Бургундия, из которых герцог лично обязался внести 1 000, составлявшую долг короля Англии Перрине Грессару. Грессар вовремя заметил, что положение изменилось, но, тем не менее, не дал отсрочки в выплате ни бургундцам, ни арманьякам, а от англичан защищал предназначавшиеся ему обозы с кадками и бочонками, полными серебряных монет!
Отныне Грессар не вел более переговоров с герцогом Бургундским, но договаривался напрямую с королем Франции. Он поступил на службу к графу де Неверу, освобождал графство от банд грабителей – одним из которых он, как известно, был сам – и даже обратился к Карлу VII с просьбой о помощи в борьбе против них! Последнее упоминание о Грессаре относится к сентябрю 1438 года, вероятно, тогда же он и умер.
Удивительно, что ни англичане, ни герцог Бургундский не сумели должным образом использовать Перрине Грессара, в частности поставить себе на службу его военные навыки. Бургундский хронист Жан де Ваврен оставил нам весьма лестный портрет Грессара:
"Перрине вплоть до своей смерти вел войну против короля Карла более искусно, чем кто-либо другой: ведь он был мудр, осторожен и чрезвычайно предприимчив, всегда умел найти выход из положения. И я сам, автор сего труда, вместе с ним принимал участие в различных походах и операциях, из которых он всегда выходил с честью".
Бесспорно, он был себе на уме, ибо в течение двенадцати лет оказывал сопротивление одновременно англичанам, бургундцам и даже арманьякам, несмотря на все усилия Жанны д'Арк; и при этом ему удалось сохранить некоторое состояние и добиться славы.
Другой авантюрист, правда не сумевший вовремя ухватить удачу, – арагонец Франсуа Сюрьенн. У Грессара не было сына, и можно сказать, что Сюрьенн его заменил. Перрине всему обучил его, и после женитьбы Сюрьенна на племяннице, сделал своим наследником. Но Франсуа не последовал до конца примеру своего дяди, в 1435 году предусмотрительно полностью порвавшего с англичанами. Напротив, он еще решительнее встал на сторону англичан. Грессар перестал доверять ему и в 1432 году изменил завещание в пользу другой своей племянницы, которая, впрочем, не смогла им воспользоваться, поскольку имущество Грессара перешло Жану Жювеналю дез Урсену, человеку, близкому Карлу VII.
Франсуа Сюрьенн появляется в Монтаржи, он все еще верен англичанам. Из Монтаржи он предпринимал дерзкие набеги. Жители Орлеана, помнившие о временах, когда он сражался рядом с Грессаром, боялись его. Из Монтаржи – весьма удобного места для отступления – он осуществлял грабительские набеги на Иль-де-Франс. В 1437 году Ксентрай, имевший при себе охранную грамоту, отправился к нему и заключил с ним договор, по истечении которого Сюрьенн был назначен Карлом VII бальи Сен-Пьер-ле-Мутье и получил жалованье в 12 000 реалов золотом. В ожидании первой выплаты Сюрьенн охранял Монтаржи; город стал нейтральным, и французы смогли обосноваться в нем. Но, соглашаясь – скорее делая вид, что соглашаясь, – на предложения короля, он пытался договориться с англичанами: в 1438 году не кто иной, как Генрих VI, вновь предоставил ему на год право быть капитаном города и замка Монтаржи. Орлеанский Бастард со своей стороны привез ему от арманьяков условленную сумму, и арагонец покинул замок, но сразу же вернулся к жизни бандита и авантюриста, продолжая служить Талботу и герцогу Йорку.
Англичане поручили ему охрану Вернёя, затем он попытался обосноваться в Нормандии, подобно тому, как его дядя сделал это в Ниверне. Своих дочерей он выдал замуж за потомков старинных нормандских семей, а один из его сыновей жил в Англии при герцоге Глочестере. Он игнорировал перемирие, подписанное Францией и Англией, продолжал разбойничать, грабил Дрё. В знак своей особой благосклонности англичане не колеблясь посвятили его в рыцари ордена Подвязки, назначили советником Генриха VI, положив 1 000 фунтов в год, предоставили ему многочисленные пенсии и передали замок Почестер в Хэмпшире. Он стал вассалом короля Англии.
Несмотря на перемирие и прекрасно отдавая себе отчет в своих поступках – ведь он знал, что его семья будет обесчещена, – Сюрьенн даже напал на Фужер, взятие которого превратилось в настоящую бойню. Грабители никого не пожалели, добыча составила огромную сумму – 2 000 000 ливров, часть ее ушла в Англию. Но вскоре город отбили, поскольку арагонец не располагал достаточным количеством войск, а население было настроено враждебно.
Тиски сжались, когда армии Карла VII вновь начали одерживать победы и вернули себе Верней; арагонец капитулировал и уплатил 10 000 экю золотом; в ноябре 1449 года бретонские войска вернулись в Фужер. После капитуляции англичан в Нормандии Сюрьенн потерял свои нормандские владения. Карл VII согласился его принять, но, ничего не добившись от короля, Сюрьенн решил вернуться с больной женой и детьми на родину, в Арагон. Карл VII предоставил ему на полгода охранную грамоту. Перед отъездом, желая оправдаться за разгром Фужера, он уверял, что выполнял приказ, и отослал англичанам орден Подвязки, которым так гордился.