12 Правильно: Чепегов Александр Иванович (1790–1827), чиновник адмиралтейской счетной экспедиции (ЦГИА, ф. 576, оп. 5, Ќ 3418, л, 205; "Петербургский некрополь", т. 4. СПб., 1913, С. 462, – год смерти здесь указан ошибочно; ср.: "Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину", с. 99). Известно, что в 1817 г. Чепегов выступил одним из переводчиков трагедии Корнеля "Гораций" (наряду с Жандром, Шаховским и Катениным); до нас дошло единственное произведение Чепегова – его перевод отрывка из трагедии Расина "Федра" (рассказ Терамена) – в рукописном альбоме Н. С. Голицына (ИРЛИ, ф. 244, он. 8, Ќ 30, лл. 88–90).
13 Шаховской Александр Александрович – плодовитый драматург и известный театральный деятель, служивший с 1802 по 1826 г. (с перерывами) репетуарным членом театральной дирекции. Грибоедов познакомился с Шаховским, вероятно, в 1813 г., когда последний сопровождал новобранцев из Риги в Варшаву (М. Ярцев. Князь Александр Александрович Шаховской. – "Ежегодник императорских театров". Сезон 1894/1895. Приложение, кн. 2. СПб., 1896, с. 141). По свидетельству П. Арапова, комедия "Молодые Супруги" была написана Грибоедовым "по совету Шаховского" (Арапов, с. 242, ср. также замечание М. А. Бестужева–Рюмина о том, что драматург писал "Молодых супругов" "ленивый, сонный и притом на срок" – газ. "Северный Меркурий", 1831, Ќ 23, с. 94).
Вместе с Шаховским и Н. И. Хмельницким Грибоедов написал комедию "Своя семья, или Замужняя невеста" (1817). Возвратясь в Петербург в 1824 г., Грибоедов одному из первых читал Шаховскому "Горе от ума", но в эту нору отношения между ними становятся прохладными, хотя Грибоедов по–прежнему бывает "на чердаке" у Шаховского. "Я, – пишет Грибоедов Катенину 17 октября 1824 г., – у него бываю оттого, что все другие его ругают, это в моих глазах придает ему некоторое достоинство" (ПССГ, т. III, С. 162).
14 Хмельницкий Николай Иванович – драматург и переводчик, успешно работавший в жанре светской комедии, начало которой На русской сцене положил Грибоедов комедией "Молодые супруги". О чтении Грибоедовым "Горя от ума" на литературном обеде Хмельницкого см. в воспоминаниях П. А. Каратыгина, С. 107–108 наст. изд. О Грибоедове Хмельницкий вспоминает в письме к композитору А. Н. Верстовскому от 26 июля 1824 г.: "Грибоедов, который живет в Петербурге, но пропал, куда не знаю, порадовал было меня душевным известием, что вы, плутишка собираетесь к нему в гости. "Верстовский приедет через 3 дня", – говорил Грибоедов... "Верстовский едет", – говорили другие, но я зная Алешу, его сборы и прочее, думал – все это дудки, – и вышло по–моему" (ЦГТМ. Альбом Верстовского, письмо № 150).
15 Ср. также характерное для Грибоедова неприятие классицистической камерности, заявленное им в споре с Катениным. "Всякое многолюдное собрание, например, всегда [в драме – П. К., С. Ф.) неловко и редко когда не смешно... – замечал в 1830 г. Катенин. – Человек умный, теперь покойник, с кем я бывал весьма короток, но чьи понятия о театре во многом с моими несходны, предлагал... поправку в "Британике": "Какая была бы сцена, когда Британик, отравленный, упадает на ложе, Нерон хладнокровно уверяет, что это ничего, и все собрание в волнении!" В натуре – весьма ужасная; в хорошем рассказе, прозою Тацита либо стихами Расина, – весьма разительная, в сценическом подражании – весьма негодная..." ("Литературная газета", 1830, 12 декабря, Ќ 70, с. 275).
16 Речь идет о следующем эпизоде, рассказанном Булгариным: "Будучи в Персии, в 182<0> году, Грибоедов мечтал о Петербурге, о Москве, о своих друзьях, родных, знакомых, о театре, который он любил страстно, и об артистах. Он лег спать в киоске, в саду, и видел сон, представивший ему любезное отечество, со всем, что осталось в нем милого для сердца. Ему снилось, что он в кругу друзей рассказывает о плане комедии, будто им написанной, и даже читает некоторые места из оной. Пробудившись, Грибоедов берет карандаш, бежит в сад и в ту же ночь начертывает план "Горя от ума" и сочиняет несколько сцен первого акта. Комедия сия заняла все его досуги, и он кончил ее в Тифлисе в 1822 году. В марте 1823 года он получил отпуск в Москву и Петербург на 4 месяца. Приехав в Москву, Грибоедов стал посещать общества и в то же время почувствовал недостатки своей комедии и начал ее переделывать. Каждый выезд в свет представлял ему новые материалы к усовершенствованию своего труда, и часто случалось, что он, возвратясь поздно домой, писал целые сцены по ночам, так сказать, в один присест. Первый списанный экземпляр сей комедии быстро распространился по России, и ныне нет ни одного малого города, нет дома, где любят словесность, где б не было списка сей комедии, по несчастию, искаженного переписчиками" (Воспоминания, с. 2627).
17 Вопрос о начале работы Грибоедова над "Горем от ума" является дискуссионным, но в данном случае Бегичев, очевидно, ошибочно за первоначальный план "Горя от ума" принял иной грибоедовский замысел – написанную им совместно с Катениным комедию "Студент", в которой имеется отдаленное сходство с некоторыми сценами и характерами "Горя от ума" (С. А. Фомичев. К творческой предыстории "Горя от ума". Комедия "Студент". – В кн.: "От "Слова о полку Игореве" до "Тихого Дона". Л., 1969, с. 88–98). Следует, впрочем, отметить, что некоторые современники Грибоедова свидетельствовали о возникновении замысла "Горя от ума" в юности драматурга. Так, В. В. Шнейдер рассказывал д. Н. Майкову о том, что он слышал от Грибоедова "начатки "Горя от ума" еще в предвоенные годы (см.: "Сборник, издаваемый студентами ими. Петербургского университета", вып. II. СПб., 1860, С. 236). Ср. также воспоминания Д. О. Бебутова: "В конце ноября 1819 года я выехал на родину в отпуск... В это время Военно–грузинская дорога проходила через г. Моздок. В Моздоке тогда был комендантом бывший мой однополчанин майор Котырев. Я пошел к нему, и он меня задержал целую неделю до другой оказии. В продолжение этих дней приехал из крепости Грозной Александр Сергеевич Грибоедов; он был уАлексея Петровича Ермолова, в то время находившегося в экспедиции в Чечне, и возвращался в Тифлис; я с ним познакомился. Грибоедов доставил мне сведения о брате моем Василии, находившемся в той же экспедиции. Итак, от Моздока до Тифлиса мы ехали вместе и коротко познакомились; он мне читал много своих стихов, в том числе, между прочим, н из "Горя от ума", которое тогда у него еще было в проекте. Всем известно, как он был интересен и уважаем, р полюбил его всею моею душою и по прибытии в Тифлис предложил ему остановиться у нас; он был принят в доме нашем со всем радушием, вскоре и породнился с нами, держа мальчика на купели с моей матерью. Он учился тогда персидскому языку, и так как отец мой не умел говорить по–русски, то он объяснялся с ним по–персидски довольно изрядно" ("Кавказский Сборник", т. 23. Тифлис, 1902, с. 51 третьей пагинации).
18 Подробнее о дуэли Шереметева с Завадовским см. в рассказах Д. А. Смирнова, с. 212–214 наст. изд., и в коммент. к ним.
19 Пост поверенного в делах Персии учрежден именным указом Коллегии иностранных дел 6 июля 1818 г. В этом звании был утвержден С. И. Мазарович. При нем предусматривались: секретарь, канцелярский служитель и переводчик для восточных языков ("Полное собрание законов Российской империи с 1649 г.", т. XXXV. СПб., 1830, с. 330). Грибоедов был назначен секретарем миссии 6–14 июля 1818 г. [РО, 1895, Ќ3, с. 391; PC, 1874, Ќ10, с. 278). Сохранился рассказ А. С. Стурдзы, крупного чиновника министерства иностранных дел, относящийся к апрелю – маю 1818 г.: "Я знал Грибоедова при самом начале деятельности его на поприще Словесности и службы. Подобно Батюшкову, он домогался должности дипломатической и с этой целью искал моего знакомства. Светлый ум, крутой нрав и сметливая физиономия Грибоедова полюбились мне. Пользуясь тогдашним положением моим при министерстве иностранных дел, я вступился, сколько мог, за благородного искателя и предложил ему на выбор должности канцелярского чиновника в Филадельфии и Тегеране. Грибоедов колебался; я указывал ему беспристрастно на относительную важность этих посольств, измеряемую связью каждого из них с прямыми выгодами России. Мне хотелось, чтобы и он предпочел Америку Персии, потому только, что более надеялся на правила и образ мыслей нового начальника этой отдаленной миссии, барона Тейля, с которым я подружился на зимних бивуаках 1812 года, при Березине. Однако ж я познакомил Грибоедова лично не только с ним, но и с статским советником МазароЕпчем; оба они находились в столице и собирались в путь, каждый сообразно своему назначению. Грибоедов сам решил участь свою и отправился в Персию... Никогда в жизни не случалось со мною быть столь близким очевидцем при выборе самим страдальцем собственного таинственного жребия" (журн. "Москвитянин", 1851, Ќ 21, с. 19). Впрочем, сам Грибоедов в письме к Бегичеву от 15 апреля 1818 г. иначе излагал историю своего определения в персидскую миссию: "Представь себе, что меня непременно хотят послать, куда бы ты думал? – в Персию и чтоб жил там. Как я не отнекиваюсь, ничто не помогает..." (ПССГ, т. III, с. 128).