Правду, за которую предстоит бороться внукам, Даль не знал и не провидел: это была правда нового поколения и нового времени, до которого Даль не дожил.

В «Новых картинах русского быта» он рассказал о «дедушке Бугрове», удельном крестьянине Семеновского уезда Нижегородской губернии, который стал богатейшим и значительнейшим подрядчиком, — он ухватывал все наиболее крупные и ценные строительные работы в Нижнем и окрестностях. Далю нравилось, что «дедушка Бугров» до всего дошел своим умом, что тысячи рублей в золоте и бумажках не мешали «дедушке» ездить по городу на дрогах, есть из деревянной миски и на досуге плести лапти. Далю нравилось, что «дедушка» живет «по правде» и «по вере»: «А моя вера вот какая: идешь либо едешь, глядишь, мужик по дороге с возом в канаву попал… ну, как быть, надо свое дело покинуть, надо подскочить, пособить; вот моя вера какая!»; это похоже на записанную Далем народную легенду о Николае-угоднике, пособившем мужику вытащить увязший в грязи воз.

Даль именует «дедушку Бугрова» «благодетелем народа» — «Поговорка его была: «Так делай, чтоб тебе было хорошо, а никому не худо»; он описывает восторженно, как по субботам сотни рабочих «толпа за толпой валили к нему в дом, на Нижний базар, зная, что в канцелярии дедушки, то есть в голове его, готов был расчет каждому, а в большой деревянной чашке стояло наготове и казначейство хозяина». Но Даль не пишет (и не знает), почему «казначейство» стояло лишь в чашке у одного «дедушки Бугрова», и почему сотни рабочих довольствовались рублевками, а не тысячами, и почему из тридцати семи тысяч удельных крестьян Нижегородской губернии богатеем-откупщиком стал один Петр Егорович Бугров, а остальные старались удержать последнюю полтину, отлитую из пота и слез.

Даль видел, что все поворотилось и укладывается по-новому, что «родная земля наша» пошла вперед по новому пути, «как течет Днепр и Волга» — не поворотишь! Он рассчитывал, что на новом пути дело возьмут в руки патриархальные («простые, кроткие, семейно-домашние») «дедушки Бугровы». Но времена «дедушек» тоже уходили в прошлое, наступали времена просто Бугровых или Бугровых и К°. Потянулись вверх, обволакивая черной гарью небо, трубы заводов и фабрик, накрепко стягивала землю стальная сеть железных дорог. Все чаще слышалось меткое словцо «горячка» — «железнодорожная горячка», «биржевая горячка» (а в Далевом словаре «горячка» — «общее воспаление крови, жар, частое дыхание и бой сердца»); вспыхивали в речах, мелькали на газетных полосах и другие бурно ворвавшиеся в обиход слова: «акция», «концессия», «облигация», «спекуляция» — все какие-то не Далевы слова. Но по тем же улицам, где на домах возле родовых гербов появлялись вывески банкирских контор и акционерных обществ, по тем же улицам проходили участники студенческих демонстраций, юноши из тайных обществ и кружков проносили на груди под рубахой боевые прокламации, которые в Далевом словаре объясняются: «торжественное обнародование, воззванье, объявленье».

Есть еще очень много неведомых слов — они отыскивают тихий дом на Пресне, приходят к старому Далю: они не могут миновать его. Когда-то Гоголь собирал материалы для словаря; потом, после Даля, пустится на охоту за словами драматург Островский; но ни к кому слова так не шли, как к Далю: к нему — будто рыбы на свет. Достоевский после смерти Даля, рассказывая, как ввел в язык словцо «стушеваться», говорил, что излагает историю «для какого-нибудь будущего Даля». Поэт Алексей Константинович Толстой тоже после смерти Даля писал огорченно, что припас полсотни слов, пропущенных в Далевом словаре, а кому их теперь передать — кто продолжит дело?

Но пока жив, Даль сам продолжает дело: с утра садится за стол, кладет по правую руку табакерку, красный платок, подвигает ближе клейстер, ножницы. На столе стоят в стакане ручки с металлическими перьями, но Даль по старинной привычке (тоже — «дух времени») пишет гусиным — этак буквы получаются круглее и четче; писать мелко, неразборчиво он не имеет права — неизвестно, успеет ли переписать. Между страницами одного экземпляра словаря Даль вплел листы чистой бумаги — на них он заносит новые слова, поправляет ошибки в расположении слов, улучшает и дополняет толкования. Для второго издания Даль внес около пяти тысяч поправок и дополнений — восемь тысяч печатных строк убористого шрифта! Он бормочет под нос старую прибаутку: «А когда досуг-то будет? А когда нас не будет».

Даля не стало 22 сентября 1872 года. За полгода до смерти он совсем ослабел: в заросший садик и то не выходил; даже до кадок не было сил добраться, сидел не в кресле своем — в кровати. Но он горел по-прежнему, как мичман, нацарапавший то далекое «замолаживает», он жил в своем «Толковом словаре», которому судьба — бессмертие. Друг Даля, посетивший его за несколько месяцев до смерти, свидетельствовал: «Сегодня был я у В. И. Даля, которого нашел в несколько лучшем положении и который много говорил о своем словаре. Он показывал мне свой экземпляр словаря, где сделано чрезвычайно много исправлений и дополнений». Даль делал свое дело…

Говорят, перед смертью Даль подозвал дочь, попросил: «Запиши словечко…» Кажется, это быль. Но, возможно, легенда — предание, как сказал бы Даль. Предание, объясняет Даль, — «память о событии, перешедшая устно от предков к потомкам», «переданная одним поколением другому», и вместе с тем «заповедь, завет». Наверно, нужно нам, чтобы последнее слово Даля было о словах.

1801, 10 ноября — В Лугани родился Владимир Иванович Даль.

1814–1819 — Учился в Морском кадетском корпусе.

1817 — Участвовал в плавании в Швецию и Данию.

1819–1824 — Служил на Черноморском флоте.

1823 — Отдан под суд за сочинение «пасквилей».

1824–1825 — Служил на Балтийском флоте.

1826–1829 — Учился на медицинском факультете Дерптского университета.

1827 — Стихи В. Даля напечатаны в журнале «Славянин».

1829–1832 — Служил военным врачом. Участвовал в русско-турецкой войне и «польской кампании».

1830 — В «Московском телеграфе» напечатана повесть В. Даля «Цыганка».

1832 — Вышли в свет «Русские сказки Казака Луганского» («Пяток первый»).

1833–1840 — Служил чиновником особых поручений при оренбургском военном губернаторе.

1833–1839 — Вышли в свет «Были и небылицы Казака Луганского».

1838 — Избран членом-корреспондентом Академии наук.

1839–1840 — Участвовал в Хивинском походе.

1841–1849 — Служил чиновником особых поручений при министре внутренних дел и секретарем при министре уделов.

1845 — Участвовал в учреждении Русского географического общества.

1846 — Вышли в свет «Повести, сказки и рассказы Казака Луганского».

1849–1859 — Служил управляющим Нижегородской удельной конторы.

1859 — Вышел в отставку и переехал в Москву.

1861 — Вышли в свет сочинения В. Даля в восьми томах.

1861–1862 — Изданы «Пословицы русского народа».

1863–1866 — Издан «Толковый словарь живого великорусского языка».

1868 — Избран почетным членом Академии наук.

1872, 22 сентября — Владимир Иванович Даль умер.

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ[121]

В. Даль, Сочинения. Новое полн. изд. Т. 1–8 Пб., 1861.

В. Даль, Сочинения, т. 1–8. Пб. — М., 1883–1884.

Полное собрание сочинений Владимира Даля (Казака Луганского). Т. 1—10. Пб. — М., 1897–1898.

В. И. Даль, Повести. Рассказы. Очерки. Сказки. М. — Л., 1961.

В. Даль, Толковый словарь живого великорусского языка. Ч. 1–4. М., 1863–1866.