Ее жесты и речь напомнили Бранду жену его отца и то, как она заправляла фамильным имением. В ее присутствии он всегда чувствовал себя лишним. Но теперь это все изменилось. Здесь он господин и хозяин, а не бесправный сын невольницы. Он заслужил право на уважение. Прогоняя воспоминания, Бранд тряхнул головой.

— Я могу и постоять. Но мы не прочь поесть мяса. Мои люди проголодались с дороги.

— Хороший господин всегда в первую очередь заботится о своих людях. — Она улыбнулась, но ее серые глаза оставались холодными. — Приготовление мяса займет много времени. Сейчас время поста. Мы не забивали скот с осени.

— Что-что, а время у нас есть. — Бранд склонил голову. — После осмотра замка я прикажу отправить несколько голов скота на убой. Мои люди хотят отпраздновать мою удачу и хорошенько попировать.

— Они не соблюдают пост?

— С какой стати? Они не придерживаются вашей веры.

— Как пожелаете. — Прошествовав к креслицу с обитым кожей сиденьем, она присела. Отцовская жена или даже сама королева не смогли бы сделать это более грациозно. — Но разговаривать удобнее сидя. Так предпочитал вести дела мой покойный муж.

— Я не ваш покойный муж.

Ее ровные белые зубы терзали нижнюю губу, и он впервые уловил в ее глазах грусть.

— Верно. Вам и впрямь улыбнулась удача.

— Что вы имеете в виду? — Бранд попытался припомнить, что ему известно о лорде Эгберте помимо того, что ее муж сумел собрать довольно приличное войско. В замке остались лишь те, кто был слишком стар или слишком юн, чтобы воевать. Но очевидно, что он совершенно не разбирался в людях и в том, как обращаться со своей женой. И он первым нарушил перемирие. Хререк сам был тому свидетелем.

— Мой муж мертв, а вы живы. И стали хозяином этого замка. — Она сцепила руки так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Что еще я могла иметь в виду?

— Спасибо за объяснение. — Бранд решил пока принять ее слова на веру, хотя леди Эдит была совсем не похожа на скорбящую вдовушку. Сказала ли она правду, заявив, что не одобряла мятеж? В последнее время Хальвдан часто заключал браки между норманнами и местными женщинами, чтобы упрочить мир, но о существовании леди Эдит почему-то даже не упомянул.

Помнил ли Хальвдан о его планах на жизнь? О его мечте взять в жены Зигфриду? Бранд прищурился. Что-то здесь не так. Может, Хальвдан знал об этой женщине нечто такое, о чем было предпочтительнее умолчать?

Леди Эдит взялась за веретено с таким видом, словно у нее не было иных забот. Тем не менее, испарина на лбу выдавала ее напряжение. Бранд мысленно улыбнулся. В умении притворяться ей далеко до византийских придворных.

— Пока мы ждем, не желаете ли рассказать о переменах в Эофорвике… то есть в Йорвике? — Она ожесточенно крутнула веретено. — Наверное, король Хальвдан отстроил город заново после того, как сжег его дотла.

— Должен поправить вас, леди. Когда нортумбрийцы не смогли отбить город, они сами же и подожгли его. Я был на крепостной стене и все видел.

Ее глаза раздраженно вспыхнули.

— Это был наш город. Норманны пришли в День всех святых, когда народ собрался в церкви. Я тоже была там, вместе с отцом и матерью. Цивилизованные люди не нападают в такой святой день.

— Хальвдан не верит в вашего бога. Как и вы не почитаете Тора.

— Речь не об этом. — Она сделала слишком резкое движение, и шерстяная нить лопнула, пустив веретено кружиться по полу. Тихий возглас сорвался с ее губ.

Наклонившись, Бранд подобрал веретено. Она осмеливалась дерзить ему. Это было так непривычно… и свежо. Обычно женщины лопотали всякие глупости и во всем полагались на его мнение. Они были безвольные, но расчетливые — урок, полученный в Константинополе, он запомнил на всю жизнь. Но у леди Эдит был стальной характер. Она была выкована из того же металла, что и отцова жена. Нельзя упускать это из виду.

Она должна узнать свое место. У нее больше нет никакой власти. Если она рассчитывала поразить его своим умением вести хозяйство, то ее затея провалилась. Он и без нее понимал, насколько плодородны эти земли. Сам здешний воздух был напоен изобилием.

Так ли велики ее заслуги в том, что поместье процветает?

В Византии Бранд повидал немало женщин, которые по самые свои хорошенькие шейки были погружены в дворцовые интриги. Но он никогда не слышал, что подобные есть и в Нортумбрии. Насколько он знал, их священники осуждали такое поведение. Она была загадкой, а он не любил загадки. Особенно если их задавали красивые женщины. Они неизменно использовали свою внешность, чтобы достичь своих корыстных целей. И с учетом того, как неумело леди Эдит держала веретено, она нечасто сидела за прялкой.

— Я желаю узнать все о моих новых владениях, — повторил он с поклоном. — Возможно, пока мы ждем, стоит побеседовать о текущих делах, а не о прошлом, которое изменить невозможно.

— Конечно. — Она улыбнулась с чувством превосходства. — А вот и Джон с последними записями.

Слуга вручил ей амбарную книгу, и леди Эдит со стуком положила ее на сундук. Слегка дрожащей рукой она перевернула страницы и пробежала пальцем по аккуратным столбикам цифр.

— Объяснить вам, что все это значит? — спросила она медовым голосом. — Или вам нужны доказательства, что писала именно я?

Лицо Бранда не дрогнуло. Судя по тому, с каким высокомерием леди Эдит изогнула брови, она была уверена, что он не умеет читать на латыни. Однако он знал, насколько важно быть образованным, и время, проведенное на службе у императора Византии, не пропало даром.

— И то, и другое.

Водя пальцем по строчкам, леди Эдит пустилась в пространные, хоть и упрощенные объяснения. На ее щеках заиграл румянец цвета весеннего рассвета, серые глаза засверкали, превращая ее лицо из приятного в поистине прекрасное.

Бранд уловил ее нежный аромат, и его тело вновь откликнулось на ее близость. Неожиданно его озарила интересная идея, и он приложил палец к губам. Вот он, идеальный способ преподать этой гордой леди урок. Она должна смириться со своим новым положением, а он должен узнать все ее секреты. Эти владения будут вечно принадлежать его потомкам как подтверждение того, что он не зря столько лет воевал. Он добьется успеха и докажет, что отцова жена ошибалась на его счет, называя его никчемным ничтожеством, которому можно доверить пасти свиней, да и только. Владение этим поместьем покажет, чего он стоит, и ему нужна достойная женщина в жены, такая, которая понимает, каково быть таким, как он.

— Что ж, дела в поместье и впрямь идут хорошо, — сказал он, когда ее рассказ о том, как она потрудилась в этом году, был окончен. — Похоже, вы неплохо разбираетесь в том, как вести хозяйство. Неожиданное качество для дамы.

— Теперь вы понимаете, насколько я буду ценна в роли управляющего? — От напряжения ее ноздри слегка трепетали, словно у лошади перед боем. Почему она так настаивает? Вести хозяйство было тяжелым, неблагодарным делом. Чего она хочет на самом деле? Какую игру затеяла? Жена его отца вечно плела интриги.

Он вспомнил византийскую поговорку — держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Я разрешаю вам остаться в замке, — он умолк, растягивая удовольствие. — Но не в роли управляющего.

Она облизнула губы, сразу ставшие алыми.

— А в роли кого? Я не стану прислуживать вашей жене. У меня есть своя гордость.

Выдерживая паузу, он наклонился ближе и уловил ее дыхание. Она знает правила игры. Довольно притворства.

— В роли моей наложницы.

Она отпрянула. Ее глаза распахнулись, а лицо залила краска.

— Вашей… наложницы?

— Жена мне не нужна, но между нами возникло притяжение. Да вы и сами его чувствуете. — Кончиком пальца Бранд очертил контур ее лица, и она восхитительно затрепетала. — Одного года будет достаточно, чтобы удовлетворить мою страсть.

— А после?

— После вас щедро вознаградят и с охраной проводят в любое место, куда вы решите отправиться. Я великодушный хозяин. Ни одна из моих женщин не жаловалась.