Солдат стоял на ступеньках Биржи, оттуда ему было лучше видно вокруг.

На ступеньках неподвижно лежал человек.

Солдат нервно озирался.

Сержант скомандовал веселым голосом – давно ему не приходилось так командовать:

– Рассредоточиться! Номера первый – второй, заходь справа, третий– за мной перебежками!

От звука этого голоса Берия взбодрился. Началась славная охота на человека!

Велосипедисты двумя парами побежали к ступеням Биржи, так чтобы зайти к солдату с флангов.

В центре остались Берия и Чаянов с Ларисой, но они не спешили вперед. Они предпочитали быть наблюдателями.

Солдат не стрелял, ждал, пока враги подойдут поближе. А может, раздумывал, куда бежать.

– Может, спросить его, чего он хочет? – спросила Лариса.

– Сначала его надо уничтожить, – сказал Берия. – А потом будем разговаривать.

Но Лариса, как всегда, тут же сделала наоборот. Она взяла за обычай делать все поперек Лаврентию Павловичу. Настолько очевидно, что Берия даже подумал, не влюблена ли она в него. Так бывает с женщинами, которые не смогли побороть свою любовь и не смеют в ней признаться. Об этом ему рассказала когда-то чудесная птичка, весь организм вздрагивает и напрягается, когда вспоминаешь о ней.

Лариса быстро пошла вперед, она поднялась на несколько ступеней, солдат отступил чуть выше и смотрел теперь на нее.

– Эй! – крикнула Лариса. – Мы не желаем вам зла. Откуда вы, зачем к нам прибыли?

Солдат смотрел на нее. Слушал.

– Вы убили людей?

– Нет, – вдруг ответил солдат. – Я из части ушел, сил нет, как сержант Митяев меня бил, неуставные отношения, понимаешь, вот я и ушел из части. Что будет?

– Ничего не будет, – сказала Лариса.

– А я у вас одного убил, – сказал солдат, показывая автоматом на человека, лежавшего у его ног. – Я не хотел, думал, что он за мной.

– Ничего, мы разберемся, – сказала Лариса и пошла к нему. – Отдай мне оружие. Хватит убивать, правда? У тебя же мать есть. А невеста есть?

Солдат не знал, что ответить. При чем тут невеста, когда ты стоишь на верхней ступеньке гигантской лестницы, открытый, и не знаешь, кто тебя убьет.

И тут ближайший к нему из велосипедистов поднял арбалет и ловко, быстро выпустил стрелу. Стрела летела прямо и чуть жужжала.

Она вонзилась солдату в плечо так, что чуть не опрокинула его.

Солдат завертелся на месте, схватился за плечо, между пальцами била кровь, он рванул стрелу, стрела выпала на камни. Солдат прижал к животу приклад и дал длинную очередь.

Некоторые пули попали в велосипедистов, один упал, другой согнулся вперед, прижимая живот. Упала Лариса: ей досталось хуже других – в лицо. Солдат побежал вдоль сада Биржи.

Велосипедисты, те двое, что остались на ногах, пустили вслед ему по стреле. Одна из них угодила солдату в лопатку и торчала из камуфляжа, дергаясь от каждого его шага.

– Ах, суки! – кричал солдат. И тут было так тихо, что издали его слова долетели до Берии.

– Это неприлично, – сказал Чаянов. – Не было никакого смысла его убивать. Прекратите эту погоню, Лаврентий Павлович.

– Во-первых, это мое дело, – сказал Берия. – Мое дело. Во-вторых, мне не остановить людей, они полны справедливого гнева.

– Ах, не говорите красиво! – рассердился Чаянов и побежал по ступенькам наверх, туда, где лежала Лариса Рейснер.

Он присел над ней, повернул к себе ее лицо. Лицо было размозжено пулей, и Чаянов понял, что даже если Лариса выживет, она уже никогда не станет такой же красивой, как прежде.

Красота не восстанавливается.

Чаянов не видел, как Берия и два велосипедиста гнались за солдатом.

У солдата не оказалось больше магазинов, автомат заело – он выкинул автомат.

В спину ему угодила еще одна стрела.

Он бежал к воде, к парапету, почему-то решив, что там ему удастся спастись.

У парапета остановился, поднял кулак, стал грозить, материться.

Берия видел, какой он молоденький, лет восемнадцать.

А что значит – неуставные отношения? С таким термином Берия еще не сталкивался, надо будет обязательно поговорить с недавно прибывшими.

Велосипедисты подбежали совсем близко, подняли перезаряженные арбалеты.

Солдат понял, что пощады не будет, он перевалился через парапет и сгинул.

На граните и асфальте было много алой крови, такой у местных не бывает. Живой крови.

Потом они все подбежали к парапету.

Здесь воды Невы медленно ударялись о гранит и выворачивали под мост и вниз, к Академии художеств.

Вода была красной, в ней угадывался силуэт солдата.

Его уносило водой.

Потом вода взмутилась, показалась голова солдата, он хватал воздух. Сержант был готов к этому. Он сразу выпустил стрелу, точно в горло. Солдат стал тянуть к горлу руки, но не дотянул и ушел вглубь.

– Собаке, – сказал Лаврентий Павлович чужие слова, – собачья смерть.

Он посмотрел на сержанта. Тот ответил:

– Так точно, товарищ Маршал Советского Союза.

– Пойдите помогите товарищам, – сказал Берия, – положите их в мою машину, только не запачкайте сидений. И быстро везите в Смольный к доктору.

Сам же Берия пошел к Чаянову. Тот все еще сидел, держа на коленях голову Ларисы.

Берия покачал головой. Рана была страшная.

– Наверное, лишится глаза, – сказал Берия.

– Она так дорожила своей красотой.

– Да, эстетика, – сказал Берия.

Внизу зашумела машина. Она остановилась, шофер побежал наверх помочь товарищам затащить в машину раненых. Один пошел сам, второго поддерживали, и он кое-как передвигал ноги. «Ну и славно, – подумал Берия. – У нас так трудно найти хороших людей. А я этих чуть не потерял».

– Ее надо к доктору, – сказал Чаянов.

– Сейчас отвезут моих сотрудников, – сказал Берия, – и машина вернется. Тогда мы и ее отвезем.

– Поменяйте порядок действия, – сказал Чаянов. – Первая очередность – Лариса. Она – консул республики.

– Она любовница консула Клюкина, – сказал Берия. – И то липовая.

– Она близкий мне человек.

– Мы поехали, Лаврентий Павлович! – крикнул сержант.

– Сдайте их доктору и сразу возвращайтесь за мной, – сказал Берия. – Я буду ждать на мосту.

Машина, в которой сидели двое раненых, взялась с места. Сержант и второй велосипедист крутили педали.

Берия смотрел вслед.

– Ты сволочь, – сказал Чаянов.

– Знаю, – сказал Берия. – Но это вопрос точки зрения, понимаешь? Для тебя сволочь, а для моих сотрудников – добрый бог.

– Тише, – предупредил Чаянов, – она приходит в себя.

– Смотри-ка. – Берия заглянул через плечо Чаянова.

Внимание Чаянова было приковано к Ларисе.

Берия оглянулся. Машина уже почти переехала мост. Оттуда ничего не увидят.

Он быстро вытащил нож. Нож был очень острый и тяжелый.

Он ударил Чаянова ножом под лопатку. Он знал, куда ударять.

Тот сразу обмяк и упал головой вперед. Две окровавленные головы – Лариса и Чаянов. Как в фильме ужасов. Лариса снова застонала.

Берия рванул ее за плечо, освобождая от тяжести Чаянова, тело которого послушно отвалилось в сторону.

Берия резанул тяжелым ножом по горлу Ларисы, в горле забулькало, захрипело, по телу пробежала судорога.

Берия твердо знал закон Чистилища. Только безголовый человек мертв навсегда.

Берия потянул Ларису за тугие завитые волосы и в три или четыре удара отрезал ей голову – у нее была тонкая шея.

С Чаяновым пришлось повозиться. Но, к счастью, нож был отличный, хороший нож достали сотрудники консулу.

Закончив работу, Лаврентий Павлович поднялся, спрятал нож, взял за волосы головы убитых и отнес к парапету. Он выкинул их в воду. Потом поднялся снова и осмотрел тела – нет ли в карманах или ухоронках чего-нибудь ценного?

Ничего особенного он не нашел.

Он оставил тела лежать на ступеньках.

В этом городе ничего не портилось. Тела будут лежать всегда.

И в эти края заглядывают немногие. Когда найдут обезглавленные тела да опознают их, некому будет мстить или обвинять.