Год между тем клонился к зиме, начался период бурь и штормов. В такую вот бурю и попал корабль Менелая, когда обходили самый опасный мыс Малею, юго-западную оконечность Лаконии. Достаточно сказать, что морские волны были намного выше спартанских кораблей.

Шторм пробушевал и ушел, выбросив часть кораблей на Крит, а самого Менелая после долгих скитаний вынесло к берегам далекого Египта. Семь лет провел он среди чужеземных народов, получая, правда, от каждого из них богатые дары.

От неудобств неустроенной, кочевой жизни захворала Елена. Пока муж на пирах, она все чаще вспоминала счастливую жизнь с красавцем Парисом, а главное, чувствовала себя виновницей гибели одного из самых богатых и могущественных городов Азии.

Речь шла при этом не столько о похищении ее Парисом, а о том приснопамятном дне, когда она совершенно неожиданно для себя опознала в одном из грязных, несчастных нищих, собиравших подаяние на улицах Трои, не кого иного, как известного своей великой хитростью Одиссея, исполнявшего в тот день роль соглядатая.

Елена привела Одиссея домой, омыла его тело и поклялась, в память о прошлом, не открывать троянцам, кто он такой.

Все нужное выведал Одиссей в стане троянцев, а на следующий день проник вместе с Диомедом в город и выкрал из храма палладий Афины, взамен которого и был преподнесен позднее деревянный данайский конь.

Вылечила Елену египетская колдунья Полидамна, жена некоего Фоона. Она подарила ей чудесное лекарство, изготовленного из сока волшебного растения. Тот, кто принимал его в вине, забывал самое тяжелое горе. Судя по всему, это были небольшие коричневые шарики, скатанные из загустевшего молочка опиумного мака, то есть современный терьяк.

При возвращении из Египта Менелаю пришлось пристать к острову Фарос, где он вынужден был в течение двадцати дней дожидаться попутного ветра. За это время кончились съестные припасы, и над путешественниками нависла угроза голодной смерти.

Спасла Менелая и Елену богиня Идофея, дочь морского бога Протея. Она подучила спартанцев: нужно завладеть ее отцом и заставить его открыть волю богов.

Рано утром Менелай, прихватив трех самых крепких матросов, вышел на берег моря и надел на себя шкуру тюленя, принесенную Идофеей. То же самое сделали его спутники, после чего легли на теплый песок и стали ждать морского старта.

Когда ничего не подозревающий Протей выплыл из моря со стадом принадлежавших ему тюленей, то, пересчитав свое движимое имущество и удостоверившись в его целости и сохранности, завалился греть на солнышке старые кости.

Дождавшись благоприятного момента, Менелай с товарищами бросились на спящего старика. Напрасно превращался Протей во льва, змея, пантеру, кабана, воду и дерево, крепко держали его руки воинов и мореходов. Наконец старец смирился, принял свой обычный вид и поинтересовался причиной, вызвавшей такое беспримерно наглое обращение с ним.

Менелай хотел узнать лишь имя бога, которого он прогневал.

Протей повелел царю Спарты снова вернуться в Египет, принести там в жертву богам сотню упитанных быков, после чего они, боги, смилостивятся над ним и позволят благополучно вернуться на родину.

После этого великий прорицатель предсказал Менелаю и Елене их судьбы, открыл будущее и остальным грекам.

Менелай вернулся в Египет, исполнил все требования богов, получил их высочайшее прощение в виде попутного ветра и через несколько лет вернулся, наконец, в родную Спарту, где жил долго и счастливо, а после смерти попал вместе с Еленой на остров блаженных, они же — Елисейские поля.

В отличие от шумной парижской улицы, жизнь на этих полях продолжалась вечно и беспечально.

Критик Гомера Дион Хрисостом, прозванный Златоустом, пишет о том, что Менелай вообще не вернулся из Египта: «Помимо прочих свидетельств прихода Менелая в Египет, о том говорит хотя бы округ, названный его именем, — чего не могло бы быть, если бы он побывал здесь, просто сбившись с пути, и оставался недолго. Но он женился на царской дочери и поведал жрецам историю похода, ничего от них не утаивая. Гомер почти наверное знает это и на это намекает, сказавши, что Менелай после смерти был отправлен богами в Елисейские поля, где нет ни снега, ни бурь, но круглый год ясная и теплая погода: в Египте то как раз так оно и есть. Мне кажется, что некоторые из более, поздних поэтов тоже о том догадались. Так, один из сочините — лей трагедий говорит, что против Елены, едва она возвратилась, Орест замыслил худое, но она исчезла одновременно с чудесным явлением ее братьев. Он никогда не сочинил бы такого, будь всем известно, что Елена потом поселилась в Элладе и была супругою Менелаю».

Остается добавить, что Еврипид (которого, не назвав, упоминает Дион) вообще считал, что Парис в свое время похитил не Елену, а ее призрак. Этот же призрак встречает в горящей Трое и Менелай. Именно его он хочет принести в жертву и отказывается от этой мысли тогда, когда Афродита забирает призрак на небо и возвращает настоящую Елену, чья золотая цепь, по свидетельству софиста Атенея, была предметом почитания в Дельфах.

Одно из немногих, если не единственное, доброе предсказание Кассандры было сделано ею своему дальнему родственнику Энею, сыну Анхиза. Эней происходил из младшей ветви троянских царей, ведущей свой род от среднего сына Троса, Ассарака. (У Троса было три сына. Ил стал предком Приама, Ассарак — Анхиза, а Ганимеда Зевс похитил и вознес на небеса.)

Матерью же Энея предание называло богиню любви Афродиту, которая, в свою очередь, была дочерью самого Зевса.

Воспитывался Эней в Трое, а потом вообще женился на Креусе и стал зятем Приама и Гекубы.

Когда Парис чудесным образом вернулся в родительский дом, первым, с кем он близко сошелся, был Эней. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно Эней помогал Парису похитить Елену Прекрасную из Спарты.

Во время Троянской войны Эней находился под покровительством самого бога Аполлона, любимцем которого остался потом на всю жизнь. Возможно, именно поэтому и предсказала Кассандра счастливую долю своему родственнику и зятю, как-никак своим даром она была тоже обязана сребролукому Фебу.

Самая известная схватка, в которой участвовал Эней, была между ним и знаменитым ахейским героем Диомедом, которого Афина Паллада наградила «великой силой и неукротимым мужеством». Произошло это в тот момент, когда прославленный лучник Пандар, сын ликийского царя Главка, нарушил, по наущению Афины с Герой, очередное перемирие с греками, попав своею стрелой в Диомеда.

Ранение только раззадорило греческого героя. Подобно раненому льву, бросился он на троянцев.

Тут-то и проявил свою отвагу Эней, уговорив все того же Пандара напасть на могучего Диомеда.

Они сели на боевую колесницу и ринулись в бой.

Диомед не испугался грозных соперников и, отразив щитом летящее в него копье Пандара, метнул в него свое собственное.

Когда мертвый Пандар вывалился из колесницы, Эней тоже покинул ее, чтобы защитить тело друга. Диомед же схватил огромный камень, который вряд ли смогли бы поднять два обычных человека, и ударил им Энея, попав в бедро.

Туго пришлось бы будущему основателю Римского государства, если бы на помощь к нему не поспешила сама Афродита, укрывшая сына своей одеждой.

Впрочем, подученный воительницей Афиной, Диомед ранил и Афродиту, прогнав ее с поля боя.

Тогда на выручку к Энею пришел Аполлон, накрывший его черным облаком.

Трижды нападал Диомед на раненого троянца, и трижды отражал Аполлон эти удары. В четвертый же раз он просто рявкнул на Диомеда и приказал ему удалиться прочь.

Подняв Энея, Аполлон перенес его в свой троянский храм, где за лечение раненого взялись мать Аполлона Лето и сестра Артемида, а для продолжения битвы всемогущий бог создал призрак Энея, вокруг которого продолжал кипеть бой.

После быстрого излечения настоящий Эней вернулся в строй и при помощи «шлемоблещущего» Гектора отразил яростный натиск ахейцев.