— Это ты зря! — возразил Сазонов. — Мои люди обшарили там каждый сантиметр. Все, что нашли, приложено к делу.

— Может, все-таки не все? — возразил эксперт. — Разводной ключ вон проморгали…

— Ладно, кончаем спорить, — прервал Сазонов. — Давайте лучше посмотрим, какие болты и гайки есть в вагоне.

Все склонились над схемой.

В описании вагона указывалось, что «в багажном вагоне типа 024 находится 85 болтов и гаек требуемого размера. В туалете, в частности, металлический унитаз прикреплен двумя болтами, размера 3/4».

Слава Батогов уже открыто, ничуть не стесняясь присутствия московского начальства, рассуждал вслух:

— Все верно. Все сходится. Унитаз прикреплен двумя болтами. Вывернули оба, гайки упали на шпалы. Сняли унитаз, сбросили на рельсы то, что должны были выбросить, потом поставили его на место. А чтобы было не очень заметно, вставили болты в дырки… Я полагаю, что за исключением Панкратова все трое были в сговоре. Панкратова нейтрализовали морфином, всыпанным в кофе. Взрывчатка была, судя по экспертизе, или в ящике, или рядом с ним. Нейтрализовав Панкратова, преступники отвернули болты и собрались открыть ящик, но не сумели, потому что ключей у них не было, а ковырять — времени не хватило. Бомбу подложил кто-то из врагов Никанорова, но можно предположить, что этот человек довольно близко знает банкира и имеет доступ к банковским секретам… Предлагаю еще раз допросить Владимирова!

Сазонов неприязненно посмотрел на сыщика, проворчал:

— Без частников, конечно, никак обойтись нельзя! Будто мы лохи полные!

— Ни в коем случае, — горячо заверил Батогов. — Я просто хотел прозондировать почву: можно ли допрашивать Олега, в смысле позволяет ли здоровье?

— Позволяет здоровье, — так же недовольно сказал Сазонов. — Только допрашивать его будем тогда, когда сочтем нужным, ясно?

— Все понятно, Михаил Логинович, я ведь ничего… только хотел напомнить, что хорошо бы во время второго допроса показать раненому фотоснимки места катастрофы… Уж больно меня смущает, что он Таню не видел…

— Опять двадцать пять, — возмутился следователь. — Ну не видел ее Владимиров, не видел! Сколько раз уже спрашивали.

— То-то и странно, — возразил Батогов. — Порядок, по идее, должен быть такой: Олег стоит у окна. Видит пейзаж, будку обходчика, девушку на велосипеде, потом, возможно, видит двух мужчин, потом парня, лежащего на земле, и только после этого еще через десять — пятнадцать минут происходит взрыв… Если Владимиров ничего из перечисленного мной не видел, значит, он скорее всего врет… — Подумав чуть-чуть, Слава добавил: — Ну ладно, допустим, что девушку уже с поля битвы убрали, в смысле утащили в кусты до появления багажного вагона… Но будку обходчика Владимиров должен был увидеть в любом случае… А он говорит — «не видел».

— Молодец! — прервал его толкование происшедшего Сазонов. — Непременно учтем в ходе следствия. А теперь конкретно: экспертам сделать экспертизу ключа и гаек, чтобы документально подтвердить, что ключ был разведен именно на три четверти. А вы, частные сыщики, получите все данные, когда я сочту это возможным. Надеюсь, все понятно?

— Так точно, господин Сазонов! Все ясно. Только, разрешите, еще несколько замечаний? Вдруг пригодятся!

— Излагай! — бросил старший следователь.

— Поскольку ключей от ящика у преступников скорее всего не было, то им нужно было выбросить весь ящик. Но в окно выбросить они его не могли, потому что сразу за багажным шли пассажирские вагоны и ящик могли увидеть. Надо проверить, может ли ящик пролезть в дыру на месте унитаза. Если да, то скорее всего именно железный ящик с деньгами был в рюкзаке у «черного» туриста. Ведь он, по утверждению буфетчицы, был очень тяжелым!

— Увлекаешься фантастикой, Слава? — спросил Сазонов.

— Очень, Михаил Логинович, — парировал Батогов. — Только это к делу не относится. Вы хотите меня уесть, напомнив, что ящик нашли за сто метров от вагона, искореженный.

— Именно, Слава, именно. Что ты возразишь на это?

— Возражу, что ключей у охранников не было, взламывать было некогда. Они ящик спустили на рельсы, сообщники его подобрали и открыли тем же методом: взрывом небольшой мощности. Отсюда — искореженность. Возможно, часть банкнот при этом пострадала, обгорели малость. Но это, в конце концов, неважно, если речь идет о десяти миллионах. Когда подбирали и взрывали, подъехала на велосипеде Таня. С ней пришлось разделаться. Потом уложили все в рюкзак и разошлись. Возможно, часть денег унес турист-диабетик.

— А ящик-то как оказался на месте взрыва, Пинкертон?

— Ящик подбросили в суматохе, когда сюда понаехали спасатели, пожарники, суетились десятки людей. Было не до того, чтобы разбираться, что за «жигуленок» объявился, чей такой? Может, они даже пару пострадавших подвезли в городскую больницу. Им еще и спасибо сказали. Вот и вся фантастика!

— Круто! Круто! Но мало вероятно. Кто-нибудь их мог заметить. Суматоха суматохой, а наверняка менты здесь были и ни о каких посторонних машинах не докладывали.

— А мы у них спрашивали? Да здесь наверняка десяток доброхотливых водителей крутилось. Тем более шоссейка рядом, отчего не завернуть, посмотреть, что за ЧП на железной дороге?

— Ладно, спасибо, мистер Холмс, — уже более миролюбиво проговорил Сазонов. — Надо поспрошать ментов, спасателей, пожарников. Может, и впрямь кто-нибудь помнит машину с подозрительным пассажиром. А что подвозили частники людей к больнице, этот факт зарегистрирован в протоколе. Только все номера машин и фамилии водителей в Управлении есть. Местный следователь тоже не дурак. Поставил дежурного в больницу сразу после взрыва, как только стали пострадавшие поступать.

— Да мало ли почему «черного» с водителем не зафиксировали… Может, назвался вымышленным именем, может, вылез раньше, не доехал до больницы… Может, номера поддельные…

— Проверим, успокойся! — Помолчав немного, Сазонов снова принялся рассуждать: — Оно, конечно, гипотеза твоя очень привлекательная, но уж больно много времени нужно на все действия, которые ты имеешь в виду.

— Можно следственный эксперимент провести, — предложил Батогов. — Профессионалы-взрывники уложатся в несколько минут, да еще и деньги успеют переложить. Правда, из взорванного ящика, я думаю, деньги не перекладывали. Уложили отдельно только те пачки, которые вылетели при взрыве. Остальные вместе с ящиком положили в рюкзак, а потом, когда ехали от кафе к месту аварии, в машине опустошили ящик. Дальше — дело техники.

— Усложняешь ты всем жизнь, Слава! — вздохнул Сазонов, потом все-таки признался: — Но версия стройная. Надо проверить. — Он отдал несколько указаний экспертам и операм, повернулся к Батогову и Панкратову: — Ну, благодарю за помощь. Только не зарывайтесь. Особенно вы, Алексей, будьте поосторожнее! Батогов — профессионал! Из любого положения может выкрутиться. А за вас я беспокоюсь, потому что противник у нас мощный, сами могли убедиться. Так что в горячие места старайтесь Славу пустить, ему обжигаться не впервой. Договорились?

— Все будет в порядке, Михаил Логинович, — ответил Панкратов. — Но и у меня к вам просьба: держите нас в курсе событий. Гарантирую, что в печать ничего не пущу раньше, чем вы разрешите, а знать ход следствия мне просто необходимо… потому что… в общем… — Алексей замялся, не решился сказать о призраке, но закончил: — Потому что хочется поскорее узнать, кто брата убил.

— Насчет подробностей не обещаю, но в целом об основных направлениях работы будете знать.

— И то ладно, — согласился Панкратов, и они вышли из Управления.

— Таким образом, — резюмировал Батогов, — перед нами в настоящее время задача: навестить Шурлыгина. Мне бы очень хотелось уточнить, о каком таком мальчике с родимым пятном шла речь в твоей записке.

ВЕДУН, ПАНКРАТОВ И БАТОГОВ

Шурлыгина приятели нашли на огороде. Виктор Алексеевич сажал картошку. Увидев машину у ворот, ведун вытер руки тряпкой и вышел навстречу.