Но солнце встает с другой стороны, за Альпами, и прекрасная панорама проясняется под его лучами. На первом плане – массив Гранд-Шартрез, настоящая крепость с высокими валами, глубокими рвами и донжоном. На севере находится пирамида Ниволе, долина Шамбери и озеро Бурже, спящее у подножия Кошачьего Зуба и похожее отсюда на лужу у холмика. Чуть дальше горные цепи Альп разворачиваются от Мон-Бланка до Мон-Визо и поднимаются неравномерными уступами. Блестят снежные вершины и вечные ледники. На западе расстилается, подобно бесконечному зеленому ковру, равнина Лионне, Рона пересекает ее. Горы Форез, Виваре и Оверни теряются за туманной линией горизонта. В хорошие дни можно различить даже холмы Фурвиер, похожие на слегка волнистую линию. Это Лион, промышленный и мистический город св. Потина, св. Мартина и Балланш, разместившийся, как говорил Мишле, на перекрестке дорог племен, веселый, красивый и легкомысленный. Именно через эту широкую долину Цезарь провел в Галлию свои легионы. Именно в этом городе Август создал первый галло-римский центр, где Галлия увидела своих первых христианских мучеников. Именно с этого времени племена морскими волнами накатывали в эту долину! Варвары, крестоносцы и завоевательные армии современного Цезаря, возвращавшегося с острова Эльба, и схватка Франции и Германии во время последнего завоевания! Лишь Альпы не изменились. Этот край всегда суров и тверд, как Кибелла севера, мать множества рек. Бесконечные белые холмы, через которые прошло несметное множество племен, с презрением взирают на них с высоты своего величия.

Белый крест господствует над горизонтом, и поднимающееся солнце окрашивает его розовым. – Почему мне не удалось увидеть эту сияющую сторону черного креста, стоявшего передо мной во время ночной службы в храме картезианцев, где монахи пели гнетущие гимны? Черный крест привиделся мне знаком смерти религии, оказавшейся слишком тесной для современного духа, что воплотилось, некоторым образом, в ее непонятных символах, в букве догматов. – Белый крест, напротив, вознесся на эту вершину Альп и, освещенный солнцем с востока и смотрящий на запад, показался мне радостным символом распространяющегося христианства, символом вселенской и вечной религии Духа, смело раскрывшим все источники познания и вскричавшим: «Света! Еще света! Света внутрь! Света наружу! Господь везде, где есть свет!» Правда природы, разума и духа – одна правда. Она может исчезнуть в глубинах души, скрытая дымом материального, но, сияя, выходит на свет всякий раз, когда проявляется истинный разум человечества, всякий раз, когда душа просыпается и поднимается на заслуженную высоту.Да, крест возносится над этими вершинами. Это не черный романский крест, означающий пассивное подчинение умов и сердец бесконтрольной абсолютной силе. Это белый крест, вселенский крест чистого мистицизма, древней мудрости, и он означает: свободное обновление душ достижимо через господство духовных истин, царство Бога на земле в общественных и религиозных установлениях. Будьте уверены, в этот момент человечество переживает, с точки зрения философии, религии и обществознания, самый тяжелый кризис. Сомнения современного человека тяжелы и велики. Религиозные учения, их дух и буква, гибнут под напором естественных наук. Нигилистское поветрие отравило самые светлые умы нашего времени и добралось до самых низших слоев общества. Но, между тем, тот, кто умеет слушать внутренний голос души народа, уже чувствует магнетические колебания, которые заставят компас мысли указать направление туда, где в глубине сознания человечества, да и в самой науке, уже зреют те новые явления, что вызовут религиозное и философское обновление. Еще рано знакомиться с великой Незнакомкой – Душой. Но ее существование больше не отрицается. Ей уже оказывают почести, пытаясь изучить ее. Уже ищут доказательства ее реальности в фактах исключительно психологического характера, отвергавшихся ранее и тщательно собираемых теперь. Наука прикоснулась к Невидимому! Юность предчувствует это, и ее охватывает дрожь нетерпения. Как недавно отметил замечательный исследователь нового поколения Эжен-Мельхиор де Вогюе, «все эти юные скептики – исследователи, которые ходят вокруг тайны кругами». Признание того, что еще есть тайна, которую надо раскрыть, и что человеческая душа служит одновременно и главной загадкой, и ключом к этой загадке, – это начало новой мудрости и одна из сторон нового религиозного чувства.

Разве не знак нашего времени это обращение европейского духа к древним учениям Востока как к неиссякаемому источнику трансцендентальной истины? У всех великих исследователей Востока есть инстинктивное ощущение внутреннего единства религий. И разве не является это исконное единство обещанием возможного синтеза науки и религии? В христианстве эта возможность уже заложена традицией и вероучением, а основатель его показал, что в человеке есть частица Божественного и он может развить ее в себе. И неужели христианство, трансформированное, освобожденное, свободно общающееся с иными священными традициями человечества, не предназначено самой логикой исторического развития стать центром равновесия этого разностороннего учения, его культурного влияния, а также его основой? Над каббалистами XVI века, взывавшими к имени Розенкрейца, много потешались. Они избрали знаком своего тайного общества крест, оплетенный сверкающей розой, пять лепестков которой символизировали силу божественного Слова, являющего себя в мире, и десять лучей, символизирующих его разностороннее могущество. Чтобы понять язык символов, эти так называемые мечтатели обладали ясным пониманием религиозных потребностей современного человечества. Да, нужно сделать так, чтобы Роза цвела вокруг Креста! Если Крест означает мудрость и силу познания любовью, то Роза означает жизнь в содружестве с наукой, справедливостью и красотой. И именно это люди отныне требуют от своих проводников. Долгое время они были недовольны утверждениями веры и обещаниями небес. Сегодня они хотят доказательств и исполнения обещаний на земле. Они больше не признают учителями тех, кто не способен дать им этого.

Приветствуя таким образом белый крест, пришедший из глубин Востока и из тьмы веков на эту вершину Альп, я восхищался упорством символов в истории и могуществом их тайного языка. Неужели этот крест, чей возраст больше, чем век христианства, не означает божественности и вселенской жизни древних ариев? Не его ли находят на священных памятниках Египта в качестве знака наивысшего посвящения и эмблемы победы духа над материей? Своей величественной жертвой Иисус придал кресту новый моральный и социальный смысл, сделав его знаком любви и всеобщего братства. Но разве это причина забывать иные смыслы этого знака, как-то: интеллектуальный, ученый и метафизический? Разве не в объединении всех высших идей, с которыми связывался этот символ на протяжении веков, его истинная сила и его всеобщий характер? И я сказал себе: пусть древняя и вечно молодая Правда Духа победит Материю и вознесется на достойные ее вершины разума нашей эпохи! Пусть ее Роза дарит свой свет и красоту всем новым поколениям! Пусть она пробудит милосердие, которое породит глубинное знание вещей, и возвышенный разум, который породит действительное милосердие! Пусть возглашает она, поднявшись над нашими распрями, со все возрастающей уверенностью веру бессмертной души в самое себя и духовное единение человеческого рода!

Когда я спускался на Гранд-Шартрез по перевалу Бовино, горячее солнце уже забралось в мрачное ущелье. Волшебство лунной ночи испарилось. Лес утратил зловещую мрачность. Сосны и каштаны купались в солнечном свете и были похожи на огромные подсвечники, усыпанные золотыми листьями. Мириады насекомых кружились в их густых ветвях. Я решил передохнуть от холодного воздуха вершин и немного погреться на солнце. Я уселся прямо на мох у корней старого каштана недалеко от часовни св. Бруно. На мертвом дереве, разбитом бурями и омытом дождями, прогуливались блестящие жуки: пурпурная жужелица, грациозная ферония и фиолетовая шпанская мушка. Сколько красок жизни в лесу, бросившемся на штурм неприступных вершин! Вокруг меня цвело также несколько запоздавших летних цветов, бледных и нежных растений вершин: горный львиный зев, голубоватая жимолость, альпийский шпинат, печальная сольданелла и звездчатка. С каким счастьем душа отдыхает в бесконечно малых творениях природы, после головокружения от бесконечно большого, но во всем обнаруживается говорящая тайна жизни, все та же потаенная гармония души и вещей! Эти очаровательные цветы – последнее усилие природы удержаться под напором порывистого ветра Альп. Говорят, что в своем решительном наступлении на горные вершины растения одержимы жаждой более яркого света. Бедные замерзающие создания становятся меньше, но делаются более изысканными перед лицом засушливой пустоты вершин. Не это ли происходит и с человеческими чувствами, когда приближаются последние трудности? – Вершины открывают нам неизведанные горизонты. Они заставляют нашу кровь бежать быстрее, наполняя нас дрожью перед неведомым. Но цветы, эти милые дети земли, первыми улыбаются нам, когда мы возобновляем путь по каменистой дороге жизни. Они же наставляют нас своими нежными и печальными глазами: терпение и человечность!