Чувствуешь себя скверно, когда видишь человека, которому невозможно помочь. Но это лучше, чем терять время, пытаясь изменить неизбежное.

Дом был выкрашен в темно-зеленый цвет — большое, двухэтажное здание с деревянной горгульей. Он погружался в древесные кроны, так, что самой крыши почти не было видно; особняк прятался в них, словно кошка, засевшая в кустах.

— Неплохое место для спившегося поэта, — заметила Франсуаз, выходя из конного экипажа. — Почему он жил в грязной мансарде, имея такой дворец?

— Тому есть две причины, — ответил я. — По крайней мере, пока я вижу две. Посмотри на этот дом, Френки. Что ты можешь о нем сказать?

Перейдя через улицу, я подошел к калитке и дотронулся до кнопки звонка.

— Спокойствие, — ответила Франсуаз. — Сад ухожен. Стабильность. Благопристойность. Мои тетушки были бы счастливы, выйди я замуж и поселись в таком особняке.

— Для мятежной души поэта, лживое мещанское благополучие. Видишь ли, им всегда надо против чего-нибудь бунтовать. Это делает их знаменитыми. А главное, как прозорливо гласит пословица — ломать не строить.

Никто не отвечал на мой звонок; или же никто не хотел.

— Ты сказал, две причины, по которым осленок-поэт уехал отсюда. А вторая?

— Мне кажется, это элементарно, Френки. Здесь живет его жена.

Девушка подошла ко мне и моему снаряду для тренировки пальца — звонку.

— Лора Морвинг, третья дочь лорда Дарнуэлла, — продолжал я. — Вышла за Серхио, когда он был в самом расцвете, и еще не блевал по утрам в подушку. Расстались мирно, без скандала, даже не развелись официально. Очень богата и влиятельна в Санта Хаване, хотя и не унаследовала магический талант отца.

Я посмотрел вверх, на окна.

— Мне это не нравится, — сказал я.

— Тебе все не нравится. Вдруг ее просто нет дома. Для черной вдовы самое время закатить веселую пьянку.

— Экипаж на месте.

— Может, коляска его.

— Нет! Только взгляни на ладно. Красивое, дорогое — но в то же время строгое, сдержанных тонов, как и этот дом. Соловей не мог ездить ни в чем подобном. Если ты вспомнишь, какой образ жизни он вел, то поймешь — его экипаж не должен блестеть лакированными дверцами. Серхио скорее катался в чем-то грязном, облупленном, с покривленной осью.

— Значит, она не хочет открывать.

— Не думаю. Взгляни на дверь, Френки. Здесь два замка и засов. Заперт только верхний.

— И?

— Женщина, которая живет в таком доме и ездит в таком ландо, не станет устанавливать на дверь лишние замки. А если они ей нужны, будет запирать все.

— Этому тоже может быть объяснение.

— Согласен. И мы его поищем.

Я вынул из-за манжеты длинную отмычку и вставил в замок.

— Майкл! — воскликнула Франсуаз.

— Что? — спросил я.

— Ты собираешься вломиться в чужой дом только потому, что хозяйка забыла запереть его на все задвижки?

Замок хрустнул металлическими челюстями. Калитка начала открываться.

— Если сформулировать это таким образом, — произнес я. — То да.

— Ты еще говоришь, что я чокнутая.

Садовые дорожки были уложены небольшими плитами. Зеленая трава выбивалась между ними; в ней чувствовалось что-то домашнее и ухоженное, не правильное, выблистанное до последнего камешка, как перед Башней Магов, но живое.

Я поднял голову, глядя в окна второго этажа.

— Хорошее место, чтобы совершать преступления, — пробормотал я.

Крик раздался одновременно со звоном разбитого стекла. Неясная фигура метнулась на фоне окна; дневной свет, пронизывающий кроны деревьев, играл на поверхности витражей.

— Помогите! — донесся до меня женский голос.

Раздался выстрел.

Я вынул револьвер и побежал к дверям.

Не скажу, что очень люблю спасать девушек, попавших в беду.

Зачем их поощрять, верно?

Но мне не нравилось стоять под окнами, за которыми прятался человек с револьвером.

Я не смог бы увидеть его, даже если бы захотел.

Он, даже если бы захотел, не мог меня не увидеть.

Был небольшой шанс, что дверь отперта, но увы. Я вышиб ее ударом ноги, и сразу отступил в сторону. Первый этаж оказался пуст. Разбросанные окурки валялись вокруг пепельницы, подобно следам взрыва, на которые смотришь с высоты полета вивверны.

— Если кто-то не верит, что от стихов одни неприятности, — пробормотал я. — Ему стоит заглянуть сюда.

Над нашими головами раздался возглас пощечины; расстояние и стены заглушали его, но есть звуки, которые ни с чем не спутаешь.

Я не слышал женского плача, не раздавались и мольбы о пощаде. Все говорило о том, что леди Морвинг попала в переплет, гораздо более крепкий, чем те, в которых издавались книги ее мужа. Но эта женщина была не из тех, кто станет унижаться.

По лестнице я поднимался, стараясь не шуметь. В этом далеко не все зависит от вас, но мне повезло. Ни одна ступенька не подавала здесь писклявого голоса, а ковровая дорожка скрадывала шаги.

Голоса и шум указывали мне направление. Взломщики не догадывались о том, что скоро к ним присоединится компания. Они были заняты Лорой, и не расслышали, как я вхожу.

Их оказалось двое. Не чета городским оркам, которые служили у Дэйбрила Элдариона. Мохнатые, клыкастые оркохоббиты, — эти явно работали на самих себя.

Один стоял возле высокого книжного шкафа, вываливая на пол одно издание за другим. Пролистывал наскоро страницы, и отправлял измятый томик в последний полет к паркету. Тот начинал всхлопывать листами, словно надеялся взлететь; но всем им было суждено разбиться, сложившись на полу горой погибших аэропланов.

Леди Морвинг стояла возле стены. Второй взломщик приставил к горлу женщины дуло револьвера и надавливал; ей приходилось подниматься на носках и вытягивать шею, чтобы не задохнуться.

— Где оно? — рычал оркохоббит. — Я спросил: где?

Остановившись в дверях, я негромко прокашлялся.

Взломщик с револьвером обернулся. Его напарник прервал свое занятие и посмотрел на меня.

— Вредно читать так быстро, — заметил я, обращаясь к тому, что пролистывал страницы. — Даже если успеваешь понять смысл, не хватает времени, чтобы осознать его.

Оркохоббит отбросил книгу и взялся за следующую.

— По-видимому, вы что-то ищете, и до сих пор не нашли, — продолжал я, пряча револьвер в кобуру на поясе. — Вам помочь?

— Кто ты такой? — спросил любитель быстрого чтения.

— Я решаю проблемы, — пояснил я. — Например, как найти то, что хорошо спрятано.

Я подошел к столу и уселся на него.

— Конечно, не бесплатно. Что мы ищем?

— Будешь делать глупости, — предупредил оркохоббит. — Расшибу ей башку.

— Сразу два просторечных слова в одной фразе, — заметил я. — Но если ты настаиваешь.

Он смотрел на меня так, словно ожидал, что сейчас из моего кармана вылезет слон, а на нем станут жонглировать обезьянки. Но то, что я собирался сделать, и было фокусом. Для того, чтобы зритель не смотрел в одну сторону, ему надо показать что-то забавненькое в другой.

Пуля пробила ротозею горло, и лицо леди Морвинг забрызгали горячие капли. Тот, кто пытался стать интеллектуалом, потянулся за оружием. Но ни первое, ни второе ему не удалось. Увидев, что дуло револьвера направлено на него, он поднял руки и отступил к полкам.

Лора вытерла лицо тыльной стороной ладони. Женщина ничего не сказала; не потому, что была напугана. Просто не привыкла говорить слишком много.

Френки прошла в середину комнаты и вальяжно устроилась в кресле, перебросив ногу за ногу.

— Я ченселлор Майкл, — произнес я. — Это Франсуаза, демонесса пламени. Простите, что села без приглашения. Никак не могу научить ее вежливости… Мы имеем несчастье расследовать гибель вашего мужа.

Оркохоббит у книжных полок тоже любил фокусы. Ему показалось, что все сейчас смотрят на Лору. Взломщик отправил свою правую руку попутешествовать куда-то за спину.

Может быть, там у него был носовой платок, и он хотел вытереть вспотевший лоб.