– Кого именно?
– Артура Оллена, например, или Ланселота Клейборна. Мой брат полагает, что Ланс Клейборн просто хочет пополнить мною свою коллекцию обманутых девиц. Я познакомилась с ним на последнем приеме у губернатора. Вы с ним знакомы, Усак?
Ланс даже отстранился, чтобы грохот собственного сердца не выдал его.
– Энн Брентли от него просто без ума,– продолжала Истер.
– Она утверждает, что он выглядит старше своих лет и ужасно романтичен. Вы встречались с ним, Усак?
Он кивнул.
– Эдвард считает, что я не должна отдавать его Энн Брентли. Он почему-то уверен, что мне стоит лишь захотеть, и он – мой.
«Усак» молча слушал.
– Говорят, Ланс Клейборн воспитан, умен и богат. Некоторые считают его беспечным шалопаем, другие же полагают, что его резкий и вспыльчивый характер, ну прямо как у горного шотландца, развился из-за семейной вражды с каким-то морским пиратом. Но я совершенно не знаю его. Усак...
Она подошла к нему вплотную, как бы говоря: «дурачок, я же дразню тебя, неужели ты не понимаешь?».
Он молчал, мучительно переживая вновь свой позор в загородном доме губернатора... Ведь она даже не смотрела в его сторону!
– Каждой девушке рано или поздно предстоит выйти замуж, Усак,– продолжала Истер.– И воистину счастлива та, которой посчастливилось связать себя узами брака с любимым мужчиной. Не тревожьтесь, я никогда не смогла бы полюбить расфуфыренного трактирного задиру, считающего одиноких женщин легкой добычей, швыряющего в грязь представителей закона. Неужели непонятно?
– Расфуфыренный задира... А что, если его щегольская одежда скрывает настоящего мужчину? – холодно спросил он.
– Настоящему мужчине не требуется столько ярких дорогих тряпок, Усак.
– Но вы же были при дворе, и...
– ... и не видела там ни одного достойного, честного мужчины.
Его тон смутил ее. Сколько раз спрашивала она себя, кто же мог взять себе столь варварское имя «Усак»? Давно поняв, что перед ней джентльмен по рождению, девушка не могла понять, к какой дворянской семье он принадлежит. Так кто же он? Однако на этот раз она решила воздержаться от прямых вопросов:
– Ланс Клейборн ваш друг, Усак?
– Человек, которого вы описали, этот денди, шалопай и забияка – нет. Но настоящий Клейборн – да. И я знаю его достаточно хорошо, чтобы простить ему парик и серебряные пряжки на башмаках... Как и прочие молодые люди, он не чужд необдуманных поступков, но мне он знаком, прежде всего, как воин.
– Как странно вы это сказали, Усак... Вы пугаете меня!
Он и сам испугался, утратив на какое-то мгновение образ жителя лесов и снова став Лансом Клейборном. Нет, так нельзя. И он сменил тему разговора.
На следующее утро в Замке Клейборн сэр Мэтью говорил о войне. Ланс, закончив сборы в дальний путь, завел речь о Истер Уокер и о женитьбе.
– Мне нужна жена,– сказал он.– Она – то, что надо.
– Ты совсем рехнулся, сын? – воззрился на него отец, не сумев, впрочем, до конца скрыть свое удовольствие.
– Сделайте, что сможете,– невозмутимо продолжал Ланс.– Мне нужна девушка, а не золото Алана Уокера.
– У тебя мозги набекрень, парень!
– Не важно. Если вы не поговорите с Аланом Уокером, или если тот не согласится, я украду ее и, в глуши западных лесов, нас обвенчает какой-нибудь расстрига.
– Господи прости!
Ланс взял ружье и перевязь.
– Вы едете с Чичерли, отец?
– Да.
– Но прежде повидаетесь с Аланом Уокером?
– Хорошо,– неохотно буркнул сэр Мэтью.
После короткого прощания с отцом Ланс вскочил в седло и поскакал на запад, выполнять поручение губернатора.
Времени оставалось мало, из-за свидания с Истер он уже опаздывал на десять часов, которые предстояло наверстать. В конюшне Замка Клейборн Ланс выбрал Принца, самого резвого скакуна.
Погода портилась с каждым часом. Декабрь давал себя знать: уже дважды ему пришлось останавливаться и сбивать лед, намерзший на шапке и воротнике плаща. Ружье отсырело, и это сильно беспокоило юношу, поскольку повсюду за границей Энрико его могли подстерегать неожиданные встречи с индейцами.
Миля за милей, проносились под копытами Принца... Вспоминая последний разговор с отцом, Ланс понимал, что совершил страшную ошибку.
Однако было слишком поздно поворачивать назад: сэр Мэтью уже наверняка встретился с Аланом Уокером. Но ведь он ничего не знает об Усаке и маскараде!
Сердце Ланса сжалось. Что же будет теперь? Она возненавидит его. Как только ей станет известно кто есть кто на самом деле, она расценит визит сэра Мэтью, как проверку ее верности!
А что если она вдруг согласится? Что тогда?
* * *
Ланс помог Бэкону надежно укрыть свои отряды в лесу. Молодой генерал оказался прирожденным полководцем и его отчаянные рейды по индейским тылам приносили ему победу за победой. Ряды его сторонников росли. Не проходило и дня, чтобы к мятежной армии не присоединялись новые силы...
Однажды юноше принесли письмо от отца.
Ланс вскрыл пакет и прочитал:
«Дорогой сын!
Берусь за перо, дабы сообщить, что Алан Уокер, хозяин Галл-Коув, отказал мне, а в моем лице и тебе, в руке своей дочери, мисс Истер. Почти у всех наших чернокожих бездельников сифилис.
Его Превосходительство говорит, что скоро мы выступим против дикарей, и я скоро присоединюсь к тебе в верховьях, как только установится сносная погода.
С Барбадоса нет вестей.
Помнишь нашу серо-коричневую корову? Третьего дня околела. Всегда твой.
Мэтью Клейборн, рыцарь.»
Ланс снова и снова перечитывал письмо.
Она любила виргинца Усака, а не щеголя Клейборна...
Постепенно весь комизм ситуации начал доходить до возбужденного сознания Ланса. Да тут еще отец со своим сифилисом и серой коровой! Хохот, в котором любой врач немедленно заподозрил бы истерику, поднимался от желудка и уже булькал в горле, когда к юноше подошел Бэкон.
Увидев на глазах друга слезы, он сочувственно спросил:
– Что? Плохие вести?
Юноша, давясь, мотнул головой и протянул ему письмо.
Бэкон внимательно прочитал послание и, соболезнуя, положил Лансу руку на плечо.
И тут хохот прорвался наружу. Ланса просто колотило, распирало от смеха. Удивленный Бэкон отдернул руку:
– Что с вами, сэр? Вы здоровы?
Ланс еле сумел кивнуть. Слезы градом катились по его щекам, в боку уже начинало колоть.
Бэкон сел рядом и стал задавать вопросы.
Как мог, Ланс отвечал. Через пару минут к его хохоту присоединился заливистый смех Натаниэля Бэкона.
IV
Истер Уокер очнулась от короткого дневного сна, сидя в глубоком легком кресле в беседке, недалеко от дома в Галл-Коув. Ей вспомнился совет тетушки Люси: нельзя спать, опираясь щекой на кулак, это может помять лицо.
Глупости!
Она снова подперла голову рукой и посмотрела на запад, где шумела кедровая роща. Последнее время она делала это все чаще.
Может быть и небезопасно находиться одной столь близко от леса. Тетушка Люси помнит нашествие индейцев в 1644-м. Она так же стара, как и сама колония. Она даже утверждает, что когда-то губернатор был самым красивым и галантным кавалером на свете.
Тетушку Люси никто никогда не любил. Женщину, которую любили, всегда можно распознать по особому выражению глаз, сколько бы ей ни было лет. А ее, Истер Уокер? До той истории в Арчерз-Хоуп – тоже никто. Она вздохнула.
Зато с тех пор дом ее отца был полон воздыхателей.
Джон Ли, Артур Оллен, Том Хенсфорд и Роберт Миллер ездили сюда всю зиму. Весной, наверняка, появятся и новые. Богатых невест было не так уж много, а красивых к тому же – еще меньше.
Ли жил далеко на севере в большом кирпичном доме. Хенсфорд лет через десять-двенадцать станет бешено богат... возможно. Клейборн... Здесь крылась какая-то загадка. Почему из всех ее поклонников именно он первым предложил ей руку и сердце? Что вдруг случилось с этим любимцем портовых девиц, с этим щеголем, которого ее отец зовет не иначе как Рыцарь Черного Парика? Да и где он? Почему не пришел свататься сам? Почему прислал этого старика с кислым лицом, своего отца?