Писцы сами изготавливали чернила: черные — на основе сажи, красные — на основе земли цвета охры. Перья — каламы — делали из тростника или камыша. Кроме восковых табличек, использовали папирус или пергамент, но и то и другое стоило немалых денег. Папирус — своего рода бумагу до изобретения бумаги — делали из полос стебля растения, произраставшего в Египте, их переплетали, накладывая друг на друга, чтобы получить лист со сторонами от двадцати до сорока сантиметров. Использоваться он мог с обеих сторон. Пергамент стоил дорого, но был долговечнее и делался из шкур овец, коз, антилоп, которые дубили и отбеливали. Мишель Кенель, специально занимавшийся вопросами письма в древности, приходит к заключению, что «такой способ письма позволял записывать приблизительно три слога в минуту, то есть семьдесят два слова в час».
Можно ли представить, чтобы апостолы таскали за собой в суме такой набор инструментов и останавливались, дабы запечатлеть письменно слово Христово? Кроме того, почти все они были выходцами из низов, и поэтому большинство не умели ни читать, ни писать. Зато они могли великолепно запоминать устные тексты. Тогда это было всеобщим уделом: дети иудеев, заучивая наизусть строки закона Моисеева, развивали свою память необычайно.
По поводу времени создания Евангелий и посланий апостола Павла опубликовано бессчетное число исследований. В настоящее время принята хронология, которая, по общему мнению, весьма убедительна, но все же приблизительна. Первым после смерти Петра и Павла, между 65 и 70 годами, написал Евангелие Марк. Второе Евангелие, приписываемое Матфею, одному из двенадцати апостолов, было написано на еврейском, переложено на греческий неизвестным автором и появилось в 80-х годах. Тогда же было написано и Евангелие от Луки, который сам не знал Христа, но тщательно собрал сведения у свидетелей жизни Иисуса. Последнее Евангелие — от Иоанна, который, видимо, был самым молодым из апостолов, — по духу своему сильно отличается от предыдущих: это плод долгих раздумий. Создание его исследователи относят к 90-м годам.
А теперь поищем ответ на вопрос, который волнует более всего: каким образом эти тексты дошли до нас? Существование посланий Павла засвидетельствовано в 150 году, но ни одной рукописи этого периода не сохранилось. Первый список Евангелий — Ватиканский — датируется 331 годом. Такой временной разрыв не может нас не беспокоить. Если бы первые документы, относящиеся к периоду правления Людовика XIV, появились только сегодня, не сомневались бы мы в их достоверности? Три века между составлением Евангелий и первым манускриптом, их объединившим, срок немалый! Многим верующим этот вопрос не дает покоя.
И напрасно. Подобного рода сомнения могут возникать при обращении к любому античному тексту, будь то греческий или латинский. Между эпохой, когда творил Еврипид, и первыми известными нам рукописями его сочинений разрыв в шестнадцать веков. Для Софокла, Эсхила, Аристофана, Фукидида этот промежуток равен четырнадцати векам, для Платона — тринадцати, для Демосфена — двенадцати, для Теренция — семи, для Вергилия, которому повезло больше, — всего четырем. Можно ли на основании этого утверждать, что произведения Софокла написаны не Софоклом, а неким средневековым создателем фальшивок?
Долгое время так же обстояло дело и с Ветхим Заветом, с которого были известны лишь поздние списки. Теперь ситуация изменилась: после Второй мировой войны обнаружили рукописи в районе Мертвого моря, содержащие длинные отрывки из Библии. За исключением незначительных расхождений они повторяют более поздние манускрипты, и это способно убедить даже самых больших скептиков. Добавлю, что коллекция греческих папирусов, написанных около 200 года, — папирусы Честер Битти (по названию библиотеки, где они хранятся), — представляет почти полный список Библии, включая послания Павла.
Нужно заметить, что текст Послания к римлянам на папирусе, например, должен уместиться на свитке длиной в три или четыре метра. Из-за исключительной хрупкости материала, на котором были записаны эти тексты, все они постепенно исчезли. Последние из выживших должны были погибнуть от рук монахов, когда их переписывали на пергамент.
Павел умер за год до того, как смог бы прочесть хоть одно Евангелие. Невозможно поверить собственным глазам, когда читаешь в одном из его посланий: «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор 11:23–25). А ведь эти строки Павла стали частью Евангелия, теперь их произносят каждый день при евхаристии. Во всем христианском мире.
Когда же Савл понял, что пришло время узнать Сына Человеческого в его земном обличье? Он ведь еще не знал видевших воочию Иисуса; слышавших, когда привели к Христу прелюбодейку, приговоренную к побиванию камнями, как Он сказал: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Савл не имел понятия, что ответил Иисус матери, когда она в Кане Галилейской попросила помочь гостям, которым не хватало вина: «Что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой» (Ин 2:4). Так когда же Савл решился обратиться к тому, к кому следовало?
Одно из высказываний Павла на этот счет, весьма неясное, заставляет нас встревожиться: якобы ему пришлось три года ждать, прежде чем вернуться в Иерусалим. Еще три года, которые следует прибавить к трем годам в Аравии? Специалисты, оказавшиеся в таком же затруднении, как и мы, кажется, нашли правдоподобный ответ: следует отсчитывать три года, начиная с видения по дороге в Дамаск, и, таким образом, эти три года включают в себя и пребывание в Аравии, и оба путешествия в Дамаск. Мы примем это объяснение и двинемся следом за путником, ибо Савл идет в Иерусалим. Один. Наконец-то.
И вот он снова в этом городе, который одновременно и страшит, и притягивает, в неизменном кольце каменных стен. Иерусалим — сердце еврейского народа, здесь в одни и те же дни, во время праздников, встречаются все, кто приходит поклониться Предвечному. Сотни тысяч паломников поют и молятся в священных стенах.
Утомленный дорогой, Савл, придя в град Давидов, не мог сразу не почувствовать это кипение живых сил, эту мощь тысячелетней религии и всю хрупкость новой веры — в Иисуса. Он еще не знал, что в огромном потоке паломников, возвращающихся домой, уже прорезался ручеек приверженцев Христа. Парфяне и мидяне, и еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киренее, — это впечатляющее перечисление приводит Лука, — уезжали, унося с собой весть, доверенную им каким-нибудь родственником или другом: Мессия пришел на землю. Эта весть, распространяясь стихийно, шла дальше, чем молва из уст христиан, рассеявшихся после казни Стефана. Как и Филипп, христиане-эллинисты искали убежища подальше от Иерусалима или спешно возвращались в родные места. И они, в свою очередь, несли вести о Мессии, распятом, похороненном и воскресшем на третий день.
Так воплощалось в жизнь пророчество Иисуса, обращенное к апостолам в день вознесения: «…и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян 1:8).
Лука рассказывает, что в Иерусалиме Савл попытался присоединиться к христианам, «но все боялись его, не веря, что он ученик» (Деян 9:26). И тут впервые рядом с Савлом появляется человек, который будет с ним в разные годы. В Деяниях его представляют так: «Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит — сын утешения, левит, родом Кипрянин» (Деян 4:36). Левиты были одним из двенадцати племен Израиля — потомки Левия, третьего сына Иакова, посвятившие себя служению Богу. Именно Варнава ввел Савла в круг апостолов. По поводу этой встречи мы находим у Павла лишь сухое упоминание: «Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова брата Господня» (Гал 1:18–19).