- Золотые ваши слова, Юрий Венедиктович! - с чувством отвечает Артему Макс. - Действительно, чего мы ждем? А ну айда!
Закинув лыжи на плечи и подхватив сноуборды за крепления, компания белых гидов отправляется рвать пухляк.
_____________
Кататься в свое удовольствие, в компании равных себе, да и еще по ТАКОМУ снегу - Артем и не помнил даже, когда ему было так кайфово. Километр вертикального перепада "черной" Sache** пролетается ими почти на одном дыхании. Красавица Маша не только не отстает от парней, но и иногда вырывается вперед, обдавая их шлейфом пушистого снега.
Вообще, компания у них гетеросексуальная. И дело не в украшающей ее своим присутствием Маше. А в том, что Артем и Мария - лыжники, а Макс и Илья - бордеры. И их дежурные препирательства во время подъема на фуникулере на тему, что лучше - лыжи или доска, есть приятный элемент этого замечательного во всех отношениях дня.
- Нет, бордеры все-таки кататься не умеют. Да, Маш? - Артем слегка толкает в бок сидящую рядом девушку.
- Точно, - с совершенно серьезным видом соглашается Мария. - Не умеют.
- Эй! - возмущается Макс. - Мы почти сразу после вас приехали.
- Ключевое слово - после!
- Да ладно! Я просто дропнул неудачно. Пару раз сделал "молоток".
- Классическое упражнение сноубордиста, - подначивает Литвин.
- А ты сам-то что не дропаешь?
- Не надо ля-ля! Я сиганул с одного камушка.
- Фигасе камушек! - вмешивается в спор Маша - Я видела. Красиво вылетел. И приземлил четко.
- Спасибо, Маш. Я же говорю, - подмигивает ей, - катать умеют только лыжники.
Они хлопают друг друга по ладоням в знак лыжной солидарности.
- А вот сейчас и проверим! В лесок, налево, ага?
- Не вопрос! Что, Макс, приглядел там елку своей мечты?
- Ну-ну... Хорошо смеется тот...
- ... кто врезается в елку, - заканчивает за Макса Маня.
- Точно! - компания гидов дружно хохочет. Как все-таки хорошо быть предоставленными самим себе хотя бы на один день. И провести его с такими, как ты сам. С теми, с кем не нужно напрягаться, кто понимает тебя с полуслова и разделяет твои увлечения.
Кабинка фуникулера замедляется, открывается двери. Великолепная четверка выгружается, забирает свое снаряжение и отправляется инспектировать лесок налево. То, что для большинства смертельно страшная "черная" трасса, для них - источник кайфа. При этом они не рискуют. Просто они белые маги вне категорий, и на этих склонах всесильны.
Оторвались в тот день они так, что даже их тренированные "жамбоны"*** заныли и взмолились о пощаде. А расставаться не хотелось.
- Ребят, пойдем ко мне? Глинтвейном угощу.
- Куда к тебе? Ты в какой гостинице?
- Да я тут в шале обретаюсь, недалеко.
- О, шикарно устроился. Ну, мы сейчас барахло в гостинице скинем и придем. Вари глинтвейн!
______________
Глинтвейн он сварить не успел. Пока вещи развесил для просушки, пока в душ сходил. Только кастрюлю с вином на огонь поставил - в дверь постучали.
- Добро пожаловать, гости дорогие!
- Ух ты... Классно у тебя тут.
- Да не у меня, - помогает Маше снять куртку. - Я тут так... на птичьих правах. Временно.
- Все равно здорово. Где глинтвейн?
- В процессе. Кто мне поможет фрукты покромсать?
- Маша! - Илья и Макс хором.
Маша не возражает.
Они химичат в кухонной зоне, ваяя глинтвейн по фирменному рецепту Алькиного отца, пока Макс и Илья терзают телевизор на предмет чего-то интересного.
Случайные касания рук, мимолетные взгляды. Машина одежда позволяет удостовериться в том, что не только лицом красна гарная камчатская дивчина. Все при ней - и спереди, и сзади. Коса расплетена, и водопад золотистых волос покрывает всю спину, почти касаясь крутого изгиба ниже спины. Хороша, ничего не скажешь.
Красноречивые взгляды из-под полуопущенных ресниц. Она чувствует его восхищение, да знает наверняка, как на нее реагируют мужчины. И ее ответные взгляды говорят о том, что для нее он тоже интересен. Появляется невидимая нить. И держит их на протяжении всего вечера. Пока они варят глинтвейн. Когда просматривают на ноутбуке отснятый фото- и видеоматериал с олигархами в главной роли - это тоже входит в их работу. Когда смотрят какую-то французскую комедию, пытаясь уловить смысл, не зная толком языка. Впрочем, им все равно весело.
Один раз перехватывает ее прямой взгляд. Она понимает. Он понимает. Что может случиться. А почему бы и нет, собственно? Маша как раз такая, какие ему всегда нравились. Такое тело... упругое, изгибистое, есть за что подержаться. И легко с ней, все понимает, смешливая. А как катить может... Ох, Маша, Маша...
- Темыч, у тебя зарядник для аккумулятора на "пальчики" есть? А то я сегодня провод перебить умудрился на своем. На одну ночь дай, а?
- Да, Макс, конечно. Сейчас принесу.
- Давай, спасибо. Да и пойдем мы, поздно уже. Эти деятели вроде просохли частично. Завтра авось хоть кто-то катать запросится. Я позвоню, если что.
Он поднимается на второй этаж, в спальню, зарядник у него там. Выдвигает ящик комода, а взгляд падает на фотографию, стоящую на комоде. Арлетт с отцом. Совсем молоденькая, еще студентка, смешная. Такая же тонкая, звонкая, как и сейчас, только волосы длинные. С отцом они очень похожи, просто одно лицо. Тот же резко очерченный нос, узкие губы и пронзительные зеленые глаза.
На время забыв, зачем поднялся сюда, он садится на кровать. Любимый Алькин комплект постельного белья. Кладет зарядник рядом, прячет лицо в ладони, тяжелый выдох в них же. Только вот от собственных мыслей так же легко не спрячешься.
Литвин, в какой момент времени ты стал таким подонком? Ты понимаешь, что собираешься сделать? Собираешься изменить одной женщине с другой.
Слово "измена" до сего момента отсутствовало в его лексиконе. В виду полной ненадобности. Ну а как это назвать иначе, господин психолог? Ведь собирается трахнуть одну женщину в доме, принадлежащем другой? На ее постели, там, где они с Арлетт любили друг друга. Можно, конечно, и на диване в гостиной. Хотя нет, там они тоже... И на ковре перед камином. И на кухонном столе, если уж вспоминать все. После чего у него была несколько дней стойкая нездорово-ржачная реакция на свист закипающего чайника. Черт, да о чем это он?!
В этом доме все принадлежит Арлетт. А он собирается... Всерьез собирается... Накатывает острое желание напиться. Не глинтвейна, а чего-нибудь покрепче. Достает из кармана телефон, и с зарядником в одной руке, и телефоном в другой спускается вниз.
- Ребят, извините. Не то, чтобы я вас выгоняю... Но мне тут позвонили... Нарисовалось срочное дело.
- На ночь глядя? - усмехается Макс. - Да ладно, мы все равно уходим. На завтра все в силе?
- Да.
Литвинский никогда не прячется от проблем. Прямой откровенный взгляд Маше в глаза. Ее губы кривит презрительная усмешка. Она все поняла.
____________
Пока брел под снегопадом по улочкам Тиня, желание напиться пропало. И вдруг захотелось позвонить Альке. Зашел в кафе, долго обсуждал с симпатичной официанткой свой заказ, повеселил ее изрядно, выбрав в наказание себе самое длинное и заковыристое название в меню, которое и выговорить-то смог с пятой попытки, и то - с помощью Ивет, как гласил бейдж на ее объемной груди. Вот, правильно, Литвин, смотреть можно, улыбаться можно. Все остальное - ни-ни, если не хочешь больше себя чувствовать кучей дерьма.
И, в ожидании заказа, поднес к уху телефон.
- Аль, привет.
- Тима?! Привет. Что-то случилось?