Эти сцены следовали одна за другой в течение четырех дней, и все они — сцены исторические. Будущий король впервые ненадолго зашел в дом бедняка не как добрый отец нации, окруженный придворными, которые должным образом подготовили его визит. Зашел не для того, чтобы его запечатлели фотографы, а чтобы увидеть истинную жизнь народа, увидеть там, где он влачит свое жалкое существование, где дурно пахнет и отовсюду выглядывает нищета. Современный Гарун аль-Рашид, он повернулся лицом к рабочим и спиной к их врагам, магнатам, и та сторона жизни, которая неведома ни королям, ни магнатам, ни обществу, открылась для него в полной мере, как тогда, на войне. Вернувшись в Лондон, принц сказал своему другу:
— То, что я увидел в тех мрачных нищих местах, заставляет меня стыдиться того, что я англичанин.
Принцу Уэльскому было сорок лет, когда окружающие заметили перемены в его душевном настрое. Те, кто хорошо знали его, — но таких людей было немного — относили это за счет влияния женщины. Их сближение наступило спустя три года после знакомства, поэтому нельзя сказать, что их поразила любовь с первого взгляда. Вероятно, это было одно из тех медленно развивающихся чувств, что на склоне лет влекут друг к другу двух зрелых и сложившихся людей, которые на первых порах не решаются признаться в этом даже себе.
К тому времени за плечами принца были двадцать лет жизни сформировавшегося человека; он видел много стран; когда путешествовал, имел дело с огромным количеством людей, гораздо большим, нежели подавляющее число его современников. Случалось, его привлекала какая-нибудь женщина, но каждый раз наступало разочарование; у принца не было любимой, которая умерла бы, или покинула его.
Если сорокалетний мужчина, никогда не прожигавший жизнь в галантных похождениях, склонный к меланхолии, наконец встречает женщину, которая приносит ему неизведанное душевное равновесие, то смешно называть побудительные причины зародившегося чувства. Влечение двух существ, давно переживших первые гормональные бури, основанное не только и не столько на сексе, становится в таком случае абсолютно всепоглощающим. И желание полностью разделить жизнь того, кто так близок тебе, вполне естественно.
Женщина, к которой принц испытывал столь сильное чувство, тоже знала мир, видела многие слои общества, многие народы, страны и нравы, прежде чем ей понравился принц. Два ее брака доказывают, что красоту и здоровье она предпочитала деньгам и положению в обществе. Оба мужчины, которых она выбрала — одного в девятнадцать лет, а другого в тридцать три года, то есть в первом и втором периодах своей женской судьбы, — имели много общего, в частности отличались благородством, и в этом она сама походила на них.
Мистер Уорфилд, американец, происходивший из старинной английской семьи, отец миссис Симпсон, умер, прожив очень недолго в браке с одной из самых умных женщин Балтимора. Поскольку дочь родилась уже после смерти отца, в его честь она получила мужское имя Уоллис — это искаженное от Wales (Уэльс). Брат покойного, директор железнодорожной компании и банка, друг президента Стивена Кливленда и филантроп, достиг высокого положения. Семья девочки состояла из ее матери, которая, овдовев совсем молодой, так и не вышла снова замуж, и дяди, оставшегося холостяком, чтобы не расставаться с невесткой.
Первый брак Уоллис (девушка в девятнадцать лет вышла за летчика-лейтенанта, которого сначала война, потом военная служба вынуждали постоянно переезжать с места на место в Америке, а потом в Китае) похоже, был ошибкой, следствием романтического увлечения; но потребовалось десять лет, чтобы молодая женщина решилась на развод. Кажется, ничего, кроме некоторого знакомства с китайской культурой, это замужество ей не принесло. Вот, одетая в китайский костюм, она стоит на фотографии рядом с большой бронзовой вазой. Вид у нее замкнутый и отстраненный — вполне можно представить себе, что она прониклась духом загадочного Востока.
Финансово независимая благодаря полученному от дяди наследству, она много путешествовала вместе с одной из своих теток. В Лондоне встретила англичанина, который воспитывался в Америке, учился в Гарварде, потом пошел добровольцем в армию, прослужил до конца войны, затем стал торговым представителем своего отца, судовладельца. Это и был мистер Симпсон, за которого она вышла замуж в 1929 году.
Итак, принц Уэльский в Лондоне, в доме одной своей подруги, встретил американку, происходившую из старинной английской семьи, и, кстати, благодаря второму браку ставшую англичанкой. Она, разумеется, вела исключительно светскую жизнь, и поэтому сделать интересный рассказ из описания «трудов и дней» этой элегантной дамы вряд ли удастся — в них не найти ничего, кроме фактов светской хроники, которые фиксируют столичные газеты. Но если подобная женщина, достаточно богатая и образованная, чтобы входить в общество, не имеет детей, не играет никакой роли в политике и не пишет романов, значит посреди этой бесконечной суеты она вполне может выкроить время, чтобы вести тайную жизнь, о которой в газетах не пишут.
Достаточно было ее увидеть, немного поговорить с ней, чтобы признать за миссис Симпсон право на эту тайную жизнь. В ней чувствовалось обаяние зрелой души. Такие натуры способны ярче всего раскрыться рядом с молодым мужчиной, особенно если они бездетны и их материнский инстинкт не может проявиться в чувстве к ребенку. Такие женщины были музами поэтов, те осыпали их подарками, баловали, как детей, но главным образом находили в них защиту от холодного и жестокого мира. С портрета, запечатлевшего миссис Симпсон в двадцать пять лет, на нас серьезно смотрит голубоглазая девушка. У нее тот самый взгляд, который сильнее, нежели самые утонченные любовные таланты, притягивает неуверенных в себе мужчин-романтиков.
В принце всегда оставалось нечто юношеское, что он сохранил и в сорок пять лет. Именно этим объясняется привлекательность для него миссис Симпсон — она намного старше его не по возрасту, а по душевной цельности. Благородство и сдержанность, которые проявляла эта женщина, если не веселилась и не танцевала, как то принято в обществе, должны были привлекать мужчину, относящегося к любви очень серьезно, как к своему единственному достоянию, не подчиненному династическим соображениям. Миссис Симпсон это понимала. Ее любовь была самоотверженной и всепоглощающей, в ней не было ничего случайного. Ее вклад в союз с этим вечным мальчиком больше, чем его. Она — сама мудрость и стойкость; он — очень чувствительный, но и крайне настойчивый, до упрямства. Их согласие зависит от ее ума и его способности пойти на уступки.
Когда они стоят рядом, то напоминают две фарфоровые китайские фигурки — такой хрупкостью и нежностью веет от этой гармоничной пары. Молодая душа мужчины верит в древнюю душу женщины; роли поменялись — отнюдь не мужчина защищает женщину, она, женщина, явно берет его под защиту. Наверное, вот почему будущий король, человек с грустными глазами, который так долго искал свою вторую половину, впервые обрел внутренний покой, доверившись Уоллис Симпсон.
Ни государство, ни общественное мнение не оспаривали, что близкие принца Уэльского, его брат, например, его доверенные друзья, безусловно поняли благотворность союза и поощряли дружбу, определять форму которой никто не имел права. Они были одной человеческой породы — во всей фигуре маленькой женщины с чистым лбом, правильными чертами лица, с высокими, четко очерченными бровями сквозило изящество, ее легкая фигурка прекрасно сочеталась с обликом принца, а вдвоем они едва весили сто килограммов. Даже не зная, кто эта пара, прохожие оборачивались им вслед, настолько поразительна была их удивительная физическая гармония.
Всем, кто любил принца, оставалось только сожалеть, что эта женщина лишь в сорок лет встретилась с мужчиной, которого ей суждено было преобразить таким чудесным образом; принц тоже достиг сорокалетнего возраста, прежде чем обрел ее.
Миссис Симпсон, как и принц, вела светскую жизнь; это означает, что она почти никогда не оставалась одна, что каждое утро она вычитывала в своей записной книжке программу предстоящего дня: прогулка, ланч, коктейль, чай, обед, театр, встречи в клубе — все чувства и волнения не выходили за рамки означенных мероприятий. Такой жизненный опыт не давал умной и способной любить женщине возможность принимать истинное участие в душевной жизни другого человека; точно так же и принц был лишен этой возможности в силу своего происхождения и титула.