Погруженная в раздумья, я вставила ключ и открыла дверь. Но что-то покоробило меня, проникнув за завесу размышлений и насторожив. Я вновь затворила дверь и провернула ключ. Он двигался без натуги и скрежета, как должен в старом замке, а мягко и бесшумно. Я распахнула дверь, вслушиваясь, но никакие скрипы не потревожили тишину дома. С беспокойством я подняла свечу и осмотрела дверные петли. По покрытой бурым налетом поверхности, блестя, ползла крошечная струйка. Она доползла до стыка и, зависнув на миг мутной капелькой, сорвалась вниз. На полу темнело жирное пятно, и в воздухе витал горьковатый запах льняного масла. Совсем недавно кто-то позаботился, чтобы моя дверь открывалась совершенно бесшумно. Но сделал это крайне неаккуратно, второпях.

   Заперев дверь на пару оборотов, я оставила торчать ключ в замке. Быстро раздевшись и умывшись, я облачилась в ночную сорочку и тщательно расчесала волосы, заплела косу, стараясь успокоиться. Укутавшись в шаль, села на расправленную кровать. На коленях лежал "Гулливер", но я почти не читала, а следила за дверью.

   Свеча догорела, и комнату освещали только всполохи огня, лениво колеблющиеся в камине. Напольные часы в холле давно пробили час ночи, когда я услышала едва уловимые шаги. Они приблизились к моей двери и замерли. В щель под дверью просочилось неясное пятно света. Я напряженно уставилась на медную ручку. Долгие секунды ничего не происходило. Тот, кто стоял снаружи, медлил, прислушиваясь. Но вот ручка ожила и осторожно опустилась вниз. Ключ глухо коснулся замка и, скользнув внутрь, застыл, наткнувшись на преграду. Стоявший за дверью попытался протолкнуть его. Но от усилий раздались слишком громкие в гулкой ночной тиши звуки. Неизвестный замер, и на время опять стало тихо. Так тихо, что мое собственное дыхание казалось мне оглушающим. А затем раздались шаги. Я подкралась к двери, приложив ухо и вслушиваясь. Шаги удалялись и через мгновение растаяли на лестнице.

   Случившееся явно не располагало ко сну. С каждым днем пребывание в Китчестере становилось все любопытнее и любопытнее! Я не была напугана, а скорее заинтригована. Кто же стоял за дверью? Дамьян? Может быть, после вчерашнего утра он понял, что я твердый орешек и расколоть меня будет сложно. Поэтому, не медля, решил прибегнуть к самому действенному способу соблазнения. Его не было за ужином, а значит, времени смазать петли и замок у него было предостаточно. Тогда почему же он сделал это так неаккуратно? Он рассчитывал, что я ничего не замечу, не обращу внимания на странную безмолвность двери? И уж тем более не полезу осматривать петли, в которые он, торопясь, залил слишком много масла? Я беспокойно качнула головой, отрицая эти соображения. Нет, Дамьян всегда уверял, что ценит мой ум и...знает меня как облупленную. Вряд ли он уповал на то, что я внезапно оглохну и ослепну.

   Я залезла под одеяло, но сон не шел ко мне. Нет, я пока еще никогда не ошибалась в своих суждениях и не думаю, что это случилось сейчас. Я была гораздо более высокого мнения о Дамьяне, и считала, что если он что-то задумал, то сделает это идеально, все тщательно продумав. И никогда не оставит стекавшее по петлям масло и жирное пятно на полу! Похоже, в этом доме Дамьян не единственный, кого мне следует опасаться. Или я все же не права, оправдывая его? Что говорило во мне - разум или чувство? Слишком уж мне хотелось верить, что он не опустится до такого отвратительного поступка. Однако мне не следовало доверять ему! Ни в коем случае!

   Утреннее солнце вытеснило ночные переживания. Открыв глаза, первое, что мне пришло в голову: подземелья! Надо, в конце концов, добраться до них. Ведь о подземельях замка Китчестер я мечтала еще с тех пор, как слушала историю Мэг, сидя на уютной кухне в Литтл-Хаусе. Но сначала я хотела заглянуть к Эллен. Вчера Жаннин сообщила, что она звала меня.

   В комнате стоял все тот же угнетающий полумрак, резко пахло валерианой и нашатырем. При моем появлении одна из портьер отодвинулась, прорезав комнату яркой полосой света, казавшимся преступником, воровато заглянувшим в царивший здесь вечный полумрак. В эту прорезь выглянуло озабоченное лицо с обвинительно таращившимися на меня глазами.

   - Что вы все шастает! - как-то скуля, простонал мистер Уолтер. Он почесал лоб и, вздохнув, приложил к нему блокнот, прохладной страницой остужая кипевшие в голове мысли. - Туда-сюда, туда-сюда. Мне необходима полнейшая сосредоточенность, малейший шум отпугнет рифму!

   - Простите, мистер Уолтер, но я только что зашла.

   Он недоверчиво оглядел меня.

   - Вы, или Тереза, или еще кто-нибудь из этого суетного дома - какая разница!

   С оскорбленным видом он скрылся за портьерой, избавив комнату от неестественного здесь яркого света. Я прошмыгнула к кровати. Тело Эллен под толстым одеялом казалось совсем плоским. Бескровное лицо обрамлял чепчик, такого же цвета, как и ее болезненная кожа. Из-под него торчали спутанные волосы. Поверх одеяла лежала тонкая рука.

   - Тс! Тише! - прошипела с кушетки Тереза. Как и в прошлый раз, служанка была недовольна моим вторжением. Она коршуном следила за мной, пока я усаживалась, и, лишь убедившись, что я не из шумливых, вернулась к своему занятию: переливанию пахучих жидкостей из одних баночек в другие. В безмолвии мы просидели довольно долго. Ни Уолтер за портьерой, ни служанка не обращали на меня внимания. Временами она поглядывала на хозяйку, и чахлое лицо ее при этом источало нечто вроде траурной многозначительности. Мне подумалось, что такое лицо бывает на похоронах у дальних родственников, которые всем своим существом стремятся уверить собравшихся в гложущей их скорби.

   С кровати раздался тихий стон и закрытые глаза, обведенные синевой, дрогнули. Тереза тут же встала и степенно подошла к больной. Намочив полотенце, она обтерла им лоб Эллен.

   - К вам пришли, миссис Уолтер. Вам сегодня не дадут отдохнуть!

   Я приблизилась. Тонкая рука с трудом оторвалась от одеяла и протянулась ко мне.

   - Вам нельзя двигаться, - тут же возмутилась служанка. И рука вновь опустилась на вздымавшуюся грудь. Я присела на корточки у кровати и улыбнулась.

   - Я...мне сказали, что я натворила, - зашептала через силу Эллен. - Прости меня.

   - Вам нельзя говорить! - опять раздался негодующий голос служанки.

   - Вы не виноваты Эллен! И не терзайте себя тревогами, а быстрее выздоравливайте!

   - Если бы я могла выздороветь! - она горько зажмурила глаза.

   - Вы ее волнуете, мисс Сноу! Прошу вас удалиться.

   - Нет. Побудь...побудь со мной. Тереза сходи за отваром...А потом Найтингейл уйдет.

   С постной миной служанка покинула комнату. Эллен, проводив ее взглядом, расслабленно вздохнула и попыталась улыбнуться.

   - От нее устаешь... - пробормотала она. - Найтингейл, я сожалею о том...о том дне. Ты должна знать...когда мы гуляли, я думала все будет хорошо. Я чувствовала подъем, чувствовала, как жизнь вливается в меня. А потом...доктор сказал, что так бывает перед... припадком.

   На ее коже выступила испарина. Я обошла кровать, смочила полотенце в травяном настое, как это делала Тереза и положила на лоб Эллен компресс. Ее глаза лихорадочно блестели.

   - Ты же тоже была там, - она схватила меня выше запястья. - Ты видела его? Он был там... Но я не помню, ничего не помню!

   - Эллен, Эллен успокойтесь! - я склонилась к ней и бодро сказала - Все уже позади. Вы были больны, но теперь выздоравливаете, и скоро мы пойдем гулять в сад, где цветут розы.

   Закрыв глаза, женщина казалось, успокоилась. Я опять опустилась на корточки. Когда же придет Тереза! Мне хотелось уйти. Внезапно раздался шум отодвигаемых портьер, и комнату вновь прочертила полоса света.

   - Кто здесь еще? - вздрогнула Эллен.

   - Это мистер Уолтер - отозвалась я.

   Она взволнованно приподняла голову и покосилась на сутулую фигуру, стоявшую на свету. Ее глаза с беспокойством всматривались в него.