— Что вы предлагаете сделать для этой цели?

— Решение просто. Если геяне ухитряются отправлять к нам свои шпионские штуки, то мы делаем вывод, что они применяют чёрную магию. Эта версия совершенно согласуется с их отсталым положением.

— В таком случае я вынужден обратить внимание на то, что по нашим законам колдовство преследуется в судебном порядке. Следовательно, мы должны судить геян за применение колдовства.

— Остаётся только подумать над тем, как нам необходимо защититься от их колдунов.

— Этот вопрос мы оставим на следующий раз. В наипервейшую очередь необходимо найти возможный ответ архиепископу Кентерберийскому. И ещё одно замечание, милорд. То, что на Земле нет жизни, вероятно, можно толковать в метафорическом смысле.

— В метафорическом смысле? Стоит подумать над подобной версией. Теперь мне следует поведать одну историю. Может, мне не подобает рассказывать о такой интимной области, как сновидения, но именно о своём сне я и поведу речь. Мне приснилась невероятная вещь. Будто я стал президентом. И, заметьте, американским президентом. Представьте: я сижу перед камином... нет, не перед камином. Перед телеэлектроскопом. Правда, во сне я называл его т е л е в и з о р о м. И, я, как американский президент, подавился солёным кренделем и потерял сознание.

— Вы подавились прецлем? Почему именно им?

— И этот президент оказался негром. Иными словами, это одно и то же лицо. Дальше этот президент оказался политиком-мормоном. А впоследствии ещё и женщиной — бывшим госсекретарём и женой бывшего президента. Она радовалась и кричала: «Пришли, увидели, он умер!».

— Кто умер? Президент-негр?

— Есть такая возможность.

— Странный сон, милостивый государь. Как бы то ни было, нельзя судить о человеке по его снам. Наука отрицает такую возможность.

Отвлечёмся от основной темы взлётов и падений, чтобы спросить: что же делают в разной степени замечательные личности, что вызваны ради грандиознейшего проекта девятнадцатого века? Приступать к рассмотрению следует с Теслы, который недавно покинул «Лэнгхем» и следовал по Риджент-стрит, сопровождаемый духом своего кумира, витавшим над головами пешеходов, кэбменов, торговцев, и с гордостью за своих многочисленных почитателей, внимавшим произносимым Теслой словам из бессмертного творения. Те, кто был рядом в этот незабываемый для Теслы миг, слышали слова Фауста, с младых лет запечатлённые в памяти серба.

— Интересная встреча! Добрый день, доктор Фауст! Только не говорите, что сам Мефистофель предложил вам идею переменного тока!

Эти крики мужского голоса могли исходить лишь от персоны, имеющей честь хорошо знать Николу Теслу, а таковых в Лондоне имеются по крайней мере шестеро: лорд Солсбери, мистер Чемберлен, Альберт Эдуард, сын его и, как наверняка помнит читатель, известные Тесле по первому визиту в Лондон Джеймс Дьюар и лорд Рэлей. Отбирая этих персон, мы руководствовались тонкостью, не разрешающей заводить разговор между посторонними людьми без предварительного ознакомления, но здесь в силу вступает второе обстоятельство: ни один из них (даже принц Уэльский) не стал бы разговаривать с Теслой в столь развязной манере.

Все эти мысли (возможно, за исключением чисто английских, на которых Тесла мог не останавливаться обстоятельно) мигом промелькнули в гениальной голове. Только один человек мог провести параллель между сербом и персонажем, которому принадлежит вышепроизнесённая цитата.

Тесла неторопливо обернулся, попутно заметив, что голос этот звучал слишком далеко, чтобы быть адресованным ему. Томас Эдисон двигался по пятам, покрывая расстояние с помощью роликовых коньков. Руки (одна из них держала свёрнутый в виде слуховой трубки журнал с карикатурой на атлета-любителя) были разведены в стороны, взгляд серых глаз был обращён в сторону недоамериканца, на устах застыла саркастическая улыбка.

Тесла едва не лишился цилиндра от ужаса.

— О нет! Если так будет продолжаться, в двадцатом веке американцы высадятся на Солнце...

Эдисон не слышал этого смелого предвидения.

— Я не ожидал встретить вас здесь!

— Я вижу, даже здесь от вас нет покоя. Я решил прогуляться по свежему воздуху. И, как я убеждаюсь, свежий воздух в Лондоне найти очень трудно.

Эдисон приложил журнал к правому уху.

— А я решил добраться до Даунинг-стрит на своих двоих. Даже на четверых, если добавить роликовые коньки.

Говоря эти слова, Эдисон подвергался дилемме, желая двигаться вперёд, будучи обутым в ботинки с роликовыми коньками, но не желая близко приближаться к главному конкуренту. Дилемма эта приводила к тому, что Эдисон в течение короткого времени подъезжал к Тесле, и не менее быстро отъезжал; оба действия приводили к тому, что он всё более держался одного и того же места, пока из-под его ног не вылился некий танец.

Вскоре сходство с танцем становилось гораздо заметнее, и если мы взглянем на Эдисона со стороны, мы увидим, как он исполняет ирландскую джигу лишь с той разницей, что не вертится. Но едва его члены начали отходить от успевшей стать привычной для нас картины, сходство с танцем конкретизировалось в сходство с кек-уоком. Его негритянское происхождение в неожиданном сочетании с личностью цивилизованного Эдисона несколько озадачило Теслу.

Тесла озадаченно, но одновременно с интересом к чужому поступку следил за танцем Эдисона, ожидая окончания зрелища и перехода к цели встречи. Ему не хотелось думать, будто Эдисон надел роликовые коньки затем только, чтобы преподнести Тесле несуществующие танцевальные умения. Неужели перед нами снова влияние агрессивности на Америку?

— Остановите меня! — взмолился Эдисон и — о, сила провидения! — его конечности остановились. — Я предлагаю забыть о наших разногласиях и осветить вашу жизнь моими попытками преподнести вам великолепную американскую шутку юмора!

— Я знаю вашу американскую шутку юмора. Когда я впервые переступил порог вашей фирмы, вы обещали заплатить мне пятьдесят тысяч долларов, а когда я честно выполнил работу, вы ответили, что это всего лишь американская шутка. Этот, не побоюсь этого выражения, ужасающий поступок намертво запечатлелся в моей памяти.

— Сейчас я не предлагаю вам пятьдесят тысяч долларов. Вы увлекаетесь Гёте? В таком случае вы по достоинству оцените анекдот о нём.

— Меня не интригует анекдот о Гёте.

— Его придумал сам Гёте! Вы будете слушать?

— При условии, что вы отстанете от меня!

— Олл райт. Однажды Гёте гулял по парку и, идя по дорожке, встретил своего знакомого. Тот крикнул: «Я никогда не уступаю дорогу идиотам!». «А я всегда уступаю!» — ответил Гёте и отошёл в сторону.

— Я тоже последователь Гёте! — отвечал Тесла, уступая дорогу Эдисону.

Эдисон слегка выкатил глаза. Собеседник продолжал, покачивая головой:

— Англичане уверены, что у немцев нет чувства юмора. Этот, как вы выразились, анекдот, забавен, но можно было бы придумать нечто более оригинальное.

— Как, вы довольны не полностью? Вы не оценили это гениальнейшее творение Гёте?

— Гениальнейшее творение? Я предпочитаю более серьёзных собеседников.

— Говорят, вы знакомы с Марком Твеном.

— Я предпочитаю называть его Сэмюэлем Клеменсом. Но вы правы, мистер Эдисон. Я с младых лет был почитателем его таланта и радовался его книгам ещё во время жизни в родной Хорватии.

— Если вас радуют книги Марка Твена, то вас обрадует и анекдот о нём!

— Только обещайте, что это не оскорбительный анекдот.

— Оскорбительный анекдот? Не беспокойтесь! Его придумал сам Марк Твен!