— Или переодетый господин, или сумасшедшая дама.

— Мы должны подумать над странностью. Или это не неназываемые. Возможно, перед нами юбка, которую сначала разрезали на две части вдоль, а затем сшили. Пустая трата времени.

— Такие юбки носят только дикари.

— Дикари, — продолжил его мысль лорд Солсбери. — Да, это доказывает, что земляне — дикари! Дикари! Следовательно, мы обязаны принести свет цивилизации на их планету!

— Вы озвучили гениальную мысль, милорд, — ответил Чемберлен.

Вскоре его сознание обратилось к коллегам собеседников.

— Кстати, касательно остальных астроменов. Тех, которые призваны основать военный лагерь на обратной стороне Селены. Уильям Шерлок, Эндрю Литтлвуд и Уолтер Болдуин. Как обстоят их дела, мистер Гленн?

— Мистер Шерлок телеграфирует, что в лагере нет проблем, кроме температуры. На Селене имеется контраст температур на дневной и ночной половине. Им приходится укрываться от солнца зонтами. Более никаких трудностей. Разве что необходимо было построить шлюз для разграничения воздуха и вакуума. Эта работа поручена пролетариям. Также они сообщают о наличии на спутнике большого количества пыли. Говорят, американцы изобрели устройство для всасывания пыли. Надо бы одолжить образец.

Имея представление об эпизодах на Даунинг-стрит, пора перенестись во второй центр Лондона, поддерживающий веру белого человека в триумфы и достижения девятнадцатого столетия.

После диалога с покорителями космоса лорд Солсбери и мистер Чемберлен ждали перемен среди интерьера с сине-розовым ляписом и искусственным мрамором, привычного для обитателей Букингемского дворца (как должно быть известно читателю, эти обитатели живут в Виндзоре, но должно сделать вывод, что по причине описываемых нами событий в их жизни случилось заметное исключение). И пол, и стены были по этому случаю блестящи. Мысли господ были направлены на ожидание двоих заатлантических гостей, с минуты на минуту обещавших появиться во дворце. Лорд Солсбери оценил складывающуюся ситуацию.

— Две атлантические борзые добрались до Лондона. Мы видим приметы эпохи, когда эти суда плывут по океану, который в недалёком будущем полностью превратится в Атлантическую пустыню. Пески!

— Также будут Индийская пустыня, Средиземноморская пустыня, Тихая пустыня и им подобные. И поэтому атлантические суда плывут в Лондон по каналу. Каналы — верный признак нашей планеты и эпохи.

— И теперь двое из пассажиров этих судов после остановки в одной из лучших гостиниц едут сюда. Мы ждём их, надеясь на то, что их гений в области электротехники поможет нашим стремлениям к расширению нашего влияния на Вселенную. Как предлагал мистер Конан Дойл, американцы могут нам помочь. Поэтому эти двое великих людей уже неделю плывут к нам.

— Их главные великие дела, конечно, были совершены и другими людьми независимо от них, но они превзошли других в этих делах, и есть и другие заслуги, которые свойственны им одним. Они принадлежат к Более Большому Лондону.

— В данный момент в Лондоне длится сезон, но не сейчас не время для сезона. Королевский двор не будет принимать дебютанток. Королевский двор будет принимать двоих американцев.

— Итак, час настал!

Последняя фраза была произнесена, держа в руке часы и видя своими глазами, что этот час действительно настал. Дворецкий вошёл в зал, намереваясь известить о прибытии первого американского гостя.

За спиной дворецкого стоял гость — солидного вида, гладко выбритый, с плоской чёлкой на лбу, говорившем о замечательном уме, и чьи низкие густые брови над умными тёмно-серыми глазами сообщали о решительности, твёрдости и взрывной натуре. Орден Почётного легиона в петлице довершал импозантный облик. Гость снял котелок и застыл в ожидании представления его дворецким, несмотря на привычную невозмутимость, несколько опешившим при виде знаменитой персоны.

— Мистер Томас Эдисон! — сообщил дворецкий.

— Мы уже во второй раз приветствуем вас в Империи, — обратился лорд Солсбери к гостю.

— Прошу извинить, но мистер Эдисон плохо слышит, — заметил Чемберлен. — Мистер Эдисон, вы слышите меня? — громко спросил он над ухом изобретателя.

— Что? — встрепенулся Эдисон. — Очень приятно. Я готов послужить вашей космической программе.

Американский гений и британские политики обменялись поклонами, выражая любезность при встрече противоположных наций. Сейчас же речь идёт не о нациях, а об их конкретных представителях, которым следует не помышлять о проблемах держав.

Чемберлен обернулся в сторону людей с противоположной стороны.

— Пока что мы познакомим вас с королевской семьёй.

— Со всей королевской семьей? — удивился Эдисон.

— Нет, не со всей. Её большая часть пребывает в Осборне.

— Но я уже был в Лондоне, и на званом обеде присутствовали наиболее знаменитые британцы, и, следовательно, члены королевской семьи. Но вы правы. Я не обязан помнить о тех событиях. Я согласен познакомиться с ними заново.

Первым представителем королевской семьи, кого имел честь увидеть Эдисон, была всем известная особа, обычно представляемая народом в чёрном платье и вдовьем чепце, от которых она вряд ли сможет окончательно отказаться даже через много лет после наступления двадцатого столетия. Теперь же Она была одета в парадную одежду; как и следовало ожидать знающим её обыкновения людям, Она, словно махарани, ехала в золоченом кресле благодаря силе рук слуг-индийцев. Несколько непредвиденной частью её облика было то, что королева опустила голову вниз, давая возможность окружающим слышать её храп, но окружающие её придавали себе начальстволюбивый вид и не решались открыто обратить внимание на это обстоятельство.

Индийцы остановили свой путь на середине зала, и Эдисон смог увидеть королеву, чья страна совсем недавно была мастерской мира, но продолжает вершить судьбы; хотя сама королева царствует, но не правит, тем не менее, своим существованием подтверждая, что без неё существовать невозможно.

В то время как государственные деятели не осмеливались прервать покой Её Величества, один из индийцев продемонстрировал способ, которым возможно привести Её Величество в более подобающий для важной обстановки вид. Достав из-за пазухи флейту, он виртуозно исполнил увертюру из «Кармен», той самой, что произвела впечатление на королеву, в последние годы вернувшейся к посещению опер и театров.

— Похоже, я пропустила увертюру.

Её Величество разомкнула глаза, и теперь перед её царственным взором находился Эдисон, рукоплескавший увертюре. Тот немного смутился при виде столь важной персоны.

— Здравствуйте, Ваше величество. — Этикет для ситуаций с участием коронованной особы, очевидно, отсутствует в знаниях американцев, поэтому Эдисон, не зная, как себя вести, бухнулся на колени.

— Вы мистер Томас Эдисон? — спросила королева. — Я припоминаю ваш последний визит в Лондон.

— Да, Ваше Величество.

— Я в последнее время стала плохо видеть. Но ведь не так уж важно, какая у вас внешность, правильно, мистер Эдисон? Встаньте с колен, сударь. Сейчас не посвящение в рыцарское звание.

— Пора представить вас следующим персонам, — Чемберлен сделал жест в сторону обладателя невысокого роста, тихого голоса и полной комплекции. — Перед вами Альберт Эдуард, наследник престола и по совместительству первый донжуан Европы.

Эдисон поневоле улыбнулся, услышав столь нелестную характеристику.

— Послушайте, разве вы не могли п-представить меня немного по-другому? — строго заметил Берти, но, даже слушая эти слова, продолжая держать руки в карманах. — Скажем, «н-наследник престола и по совместительству любитель охоты и д-деятель масонства».

Эдисон поклонился наследнику престола.

— Александра, принцесса Уэльская, — продолжил Чемберлен. — Её именем назван Александра-палас в Лондоне.

Как и положено, Эдисон поцеловал руку принцессе Уэльской. Эффектным дополнением стал непривычный для неё жест: Эдисон немедленно извлёк из кармана носовой платок и с брезгливой миной вытер с губ следы поцелуя. Непростительная бестактность!