Старая женщина пристально посмотрела на меня и с радостью воскликнула:

— Так это вы были?! Ох, господи… Я сразу приняла вас тогда за партизан, хотя вы и разговаривали по-германски…

— И сказали нам: «Гоните, сынки, иродов отсюда», — подсказал я, обняв старушку. Это была Агафья Петровна Якимова, русская женщина-мать, патриотка.

По пути в Новоржев нас застал большой ливень. Когда явились в Новоржевский райком партии, его работники смеялись:

— Спасибо партизанам, дождичка привезли, а то засуха замучила…

К вечеру наш «газик» был в Опочке. Рабочий день еще не кончился, и мы застали всех на месте. Уже через час в райкоме собрались бывший командир 4-го отряда бригады Гаврилова П. С. Филиппов, заместитель ком брига по разведке Г. Н. Батейкин, старшина А. Н. Кутейников, разведчицы 5-го отряда — П. П. Запорожец, О. А. Михайлова. Договорились, что завтра опочецкие товарищи выедут с нами в белорусские леса под Юховичи в бывший лагерь 3-й бригады, где зарыто в тайнике оружие и вещи партизан. Тайником занимался старшина Кутейников, и он обещал найти его.

Утром, позавтракав, поднялись на высокий вал, осмотрели Опочку, затем искупались в реке Великой и двинулись в путь. Часам к десяти прибыли в Себеж. Сколько раз в войну приходилось кружить возле него, и вот только теперь впервые довелось проехать по себежским улицам. Небольшой, приютившийся среди двух озер городок напоминал курорт.

Надеясь вернуться в Себеж на обратном пути, мы не стали здесь задерживаться и двинулись дальше. Опять пошли знакомые места. Вот Рудня Себежская, где в сорок третьем мы устроили засаду на карателей.

Через десять километров показалось озеро Осына. Здесь стояла наша бригада. Вспомнился «московский» лед, Каллистрат Устинович, расстрелянный немцами. Деревни, в которой мы жили, не оказалось. Немцы сожгли ее вместе с жителями.

Заполдень приехали в Юховичи. Местные жители встретили нас гостеприимно. Каждый старался сделать нам что-либо приятное.

Развернув партизанскую карту, я увидел знакомые названия деревень и сел, в которых дислоцировались отряды и бригады народных мстителей: Авангард, Черепето, Россоно, Селявщина, Горяне, Альбрехтово. В то время над этими местами, называвшимися Россонским партизанским краем, беспрестанно кружили вражеские стервятники — «костыли» и «рамы». Они бросали листовки и бомбили беззащитные белорусские села. Теперь здесь — мирная жизнь. И ничего не напоминает о суровых днях, тяжелых испытаниях.

Едем в лес. Алексей Никитович Кутейников, сидя в первой машине, показывает шоферу дорогу. Местами попадаются заболоченные участки, и мы с трудом двигаемся вперед. Наконец останавливаемся. Кутейников выходит из машины, долго осматривается, потом решительно говорит водителям:

— Давай назад.

Разворачиваемся, едем обратно. Сворачиваем в сторону и опять попадаем на вырубку. Что за оказия?

Возвращаемся к Юховичам. На дороге встречаем двух лесорубов. Спрашиваем о партизанских лагерях. Один из лесорубов, человек лет шестидесяти, говорит, что может показать землянки. Берем его с собой. Через три километра машины уткнулись в болота.

— Далеко? — спрашиваем проводника.

— Да нет, — отвечает, — ось здесь близко.

Машинам дальше не пройти, и мы пробираемся по высокой траве и густому кустарнику. Через километр останавливаемся.

— Ну как, батя, далеко еще?

— Да нет… ось здесь рядом.

Проходим еще два километра. От комаров нет спасения. Они тучей кружатся над нами.

— Где же, наконец, землянки? — в сердцах говорим мы.

— Да тут они. Вот ваши землянки, любуйтесь на них, — показывает проводник.

С небольшого пригорка видно несколько ям. Землянки давно рухнули. Кроме поросших травой котлованов да не успевших сгнить толстых бревен, ничего не осталось.

Бывший заместитель комбрига по разведке Григорий Никанорович Батейкин, оглядевшись кругом, показывает рукой:

— Это землянки нашей санчасти.

С интересом осматриваем каждый котлован. К сожалению, в землянках ничего нет, кроме битого кирпича. Когда уходили, кто-то поддел ногой гитлеровскую каску. Партизаны не пользовались такими касками, и неизвестно, как она попала сюда.

Кутейников сказал, что оружие зарыто в другом месте. Стало быстро смеркаться, и искать тайник было уже поздно.

…Машина мчится в Латвию. Первая остановка — деревня Логуны. Когда-то здесь стоял немецкий гарнизон, здесь мы пустили под откос вражеский поезд. А вот и деревня Васильково, где раньше часто приходилось бывать. Тут немцы расстреляли девушку Надю, активно помогавшую партизанам.

Навстречу нам выходят жители. Завязывается душевный разговор. Оказалось, при отступлении немцы дотла сожгли Васильково и только после войны деревня отстроилась вновь.

Проехали деревни Заситино и Мигели, где в войну стояли крупные вражеские гарнизоны. В Мигелях осмотрели железнодорожную арку бывшей государственной границы. Это место сильно охранялось неприятелем, но партизанам все же удавалось подрывать немецкие поезда.

Посетив станцию Зилупэ, во второй половине дня вернулись в Себеж.

В центре города, на высоком холме, где захоронены останки партизан, уже собрались бывшие народные мстители. Сюда пришли командир 11-й бригады С. Д. Буторин, секретарь Себежского подпольного райкома партии П. С. Васильев, командир 1-го отряда 5-й бригады О. А. Югансон, командир 3-го отряда 5-й бригады Н. С. Степанов, политрук бригады Марго М. М. Валлас, командир диверсионной группы 10-й бригады П. Ф. Константинов, партизаны Ф. Ф. Лукин, В. И. Иванов, Б. И. Васильев и другие.

В торжественной обстановке почтили память погибших героев. Затем присутствующие поделились своими воспоминаниями, рассказали о боевых эпизодах.

Посетили мы Себежский краеведческий музей. Нам он очень понравился. Видно люди, работающие там, любят свое дело. В музее собрано много экспонатов, рассказывающих о деятельности партизанских отрядов в этих местах.

Побывали и в бывшей немецкой тюрьме, где провели последние минуты своей жизни партизаны нашего отряда Василий Беляков, Виталий Гребенщиков и Виктор Колокольчиков.

Вечером в сопровождении С. Д. Буторина и М. М. Валласа мы направились в бывшую партизанскую «столицу» — урочище Лоховня, куда так боялись совать нос гитлеровцы. В Лоховне, на месте партизанских лагерей, теперь тихо и пустынно. Только щебетание птиц нарушает покой здешних мест.

Солнце клонилось к горизонту, когда мы выехали к деревне Симаново. Здесь осенью сорок третьего года немцы схватили и бросили в танк раненого Колокольчикова. А вот и Ермолова Гора, где мы сидели в обороне. На месте сожженной фашистами деревни стоят добротные дома колхозников, построены клуб, животноводческая ферма. С каждым годом крепнет и богатеет здешний колхоз.

Не узнать села Томсино — всюду новые постройки. В районе Томсина продолжительное время действовал отряд Рыбакова, а поэтому Василия Филипповича здесь знают все. Мы с Рыбаковым нашли даже того деда, который жил в церковном склепе. Никанора Ильича Алексеева мы узнали сразу, хотя он сильно поседел, сгорбился. После войны колхоз построил ему хороший дом.

Из Томсина мы направились в Идрицу. Проезжая по большаку, решили заглянуть к бывшему адъютанту Рыбакова Ивану Павловичу Михайлову — Ване Толстому, как звали его партизаны.

Машина свернула с большака и, подпрыгивая на ухабах, понеслась по проселочной дороге. Через километров шесть Рыбаков велел остановиться.

— Надо спросить. Где-то здесь.

Рыбаков направился к черневшей у дороги избе. Шофер заглушил мотор. Наступила тишина.

Деревня спала крепким сном.

Василий Филиппович поднялся на крыльцо, постучал. Скрипнула дверь, послышался женский голос:

— Кто здесь?

— Это я, Рыбаков… Помните, был у вас командиром партизанского отряда?

— Ой, лихо мое. Детеныш ты мой.

Послышались поцелуи. Старушка пригласила нас в дом, но мы не хотели ее беспокоить и попросили только показать дорогу к Михайлову.

— Вот по этой стежине так и идите, родные. Здесь теперь просохло, не намокните. Вон его дом…