Перед началом игры Капабланка договорился с «Известиями», что будет освещать матч в качестве «специального корреспондента», но писал скупо и неаккуратно, особенно под конец матча, когда ему стало не до того. Про 21-ю партию он сообщил советским читателям, что «Алехин играл блестяще. Я с самого начала стремился к выигрышу, но напутал и проиграл».
Воодушевленный Алехин в очередной, 22-й, партии предпринял блестящую позиционную жертву слона и получил явно лучший эндшпиль, но не смог преодолеть упорной защиты чемпиона мира. Кроме этой последовало еще четыре ничьи. В 27-й партии отдышавшийся Капабланка в прекрасном стиле провел атаку и добился выигрышной позиции, но когда Алехин сделал традиционный «предсмертный» шах ферзем, кубинец ошибочно отступил королем не на то поле, а Алехин вечным шахом спас партию (см. партию №47). Эта ничья, по словам самого чемпиона мира, оказалась для него «роковой». Правда, ему удалось реваншироваться в 29-й партии, в которой Алехин ошибся в ничейной позиции и проиграл (см. партию №48).
Счет матча стал 4 : 3 в пользу Алехина. Капабланка имел еще неплохие шансы свести матч вничью и сохранить титул чемпиона мира. Но он уже утратил веру в себя, тогда как окрыленный Алехин рвался в бой. Тридцать вторая, лучшая, партия матча, в которой Алехин играл очень оригинально и энергично, даже отказавшись во имя атаки от рокировки, закончилась пятым поражением чемпиона мира. Капабланка окончательно пал духом. Следующая партия, где он играл белыми, продолжалась всего 18 ходов и кончилась вничью.
Последняя, 34-я, партия матча, которую Алехин вел с огромным подъемом, была отложена в тяжелофигурном эндшпиле с лишней пешкой у русского корифея. При доигрывании Алехин точно реализовал перевес. Капабланка вторично отложил партию, но уже в безнадежной позиции, а на следующий день сдал ее без доигрывания.
Матч окончился победой Алехина со счетом +6, -3, =25.
В беседе с журналистами Алехин заявил, что в высшей степени счастлив, так как осуществил мечту своей жизни и готов защищать завоеванное им звание чемпиона мира против всех, но предпочтительно — против Капабланки, хотя не раньше 1929 г.
Американское телеграфное агентство сообщило: «Алехин стал чемпионом мира. При входе обоих противников в зал публика устроила им бурную овацию. Капабланка обратился к ней с небольшой речью. В ней он сообщил о сдаче 34-й партии и провозгласил Алехина новым чемпионом мира. Далее Капабланка выразил уверенность, что Алехин с хорошим чувством будет вспоминать об их борьбе, сам же он особенно ценит то, что победу над ним одержал именно Алехин. В заключение противники обменялись рукопожатиями и обнялись». К этой идиллической картине можно было бы в том же духе добавить, что «Капабланка и Алехин трижды расцеловались и рука об руку зашагали в ближайший бар...» «Можно было бы», так как все сообщение американского репортера — чистейшая ложь! На самом деле, как Алехин позже рассказывал корреспонденту парижской русской газеты Л. Любимову, позже вернувшемуся в СССР, «Капабланка не счел нужным прийти на прощальный банкет, где меня провозгласили чемпионом мира, и даже не явился в клуб сдать свою последнюю партию. Он ограничился только присылкой письма с сообщением о сдаче и поздравлением меня с победой».
Как видно, черная кошка снова пробежала между двумя великими шахматистами.
Чем же объяснял проигрыш матча сам Капабланка? В 1935 г. он рассказывал Романовскому, что был «ошеломлен грандиозной силой сопротивления» Алехина и оно нарушило его общее и спортивное равновесие и повело к трагическому промаху в 27-й партии, после чего он понял, что спасти матч нельзя.
Любопытно сравнить слова Капабланки с высказыванием Ласкера после проигрыша им матча кубинцу (см. стр. 50).
Интересно и искреннее мнение Алехина, высказанное им в 1946 г., уже после смерти его соперника и накануне собственной смерти: «Как случилось, что Капабланка потерпел поражение? Должен сознаться, что даже теперь я не могу дать точного ответа, так как в 1927 году я не думал, что превосхожу Капабланку. Возможно, главной причиной его поражения явились преувеличенное представление о собственной силе, сложившееся под влиянием сокрушительной победы в нью-йоркском турнире 1927 г., и недооценка моей силы».
К причинам поражения Капабланки надо добавить еще такие.
Алехин, по его собственным словам, «играл, как никогда в жизни». К матчу он готовился свыше десяти лет, с упорством фанатика преследуя одну-единственную цель. Добившись такой же великолепной техники, как у Капабланки, Алехин стремился перенести центр тяжести шахматной партии на творческую борьбу, в которой полностью раскрывались его редчайшее комбинационное зрение и яркая фантазия. Капабланка же отошел от своей прежней разносторонней и динамичной игры. Он всецело полагался на свое позиционное чутье и безупречную технику, основанную на точном расчете и отрицании риска.
«Выигрыш матча Алехиным, — писал Ласкер, — является победой непреклонного борца над умом, избегающим всего неясного. Капабланка стремился путем научных методов к точности. Алехин же в большей мере художник, в нем больше исканий, а в принципе такое творчество выше, особенно если оно проявляется в борьбе».
После матча произошло неожиданное сближение творческих взглядов Алехина и Капабланки. Алехин в интервью, данном французскому журналисту, заявил: «В шахматах фактором исключительной важности является психология. Своим успехом в матче я обязан прежде всего своему превосходству в отношении психологии. Капабланка же играл, полагаясь почти исключительно на свое богатое интуитивное дарование. Вообще до начала игры надо хорошо знать своего противника, тогда партия становится вопросом нервов, индивидуальности и самолюбия, последнее для результатов борьбы играет чрезвычайно важную роль».
В 1930 г. Капабланка, живший тогда в Париже, где он был прикомандирован к кубинскому посольству, опубликовал статью под названием «Почему шахматы сейчас так популярны?», где между прочим отмечал, что «шахматы, несомненно, такое же искусство, как живопись или скульптура» и что в игре на одном выжидании ошибок противника «далеко не уедешь. Тут нужно что-то другое: проникновение в планы противника, ибо тот, кто раньше сумел разгадать намерения партнера, обычно и выигрывает. А для этого требуется кроме логики и творческого воображения известная способность быть психологом. Понимание характера противника — весьма важный шанс в шахматной борьбе».
Подытоживая значение матча для прогресса шахмат, можно сказать, что это была не только победа одного шахматного гения над другим, но и победа передовой, чигоринской, русской шахматной школы.
И если считать Капабланку, как его льстиво называли, безошибочной шахматной машиной, то в этом матче Человек победил Машину!
Глава пятая. ПОГОНЯ ЗА БЫЛЫМ ВЕЛИЧИЕМ
ЧТО ИМЕЕМ — НЕ ХРАНИМ, ПОТЕРЯВШИ — ПЛАЧЕМ
Как только Капабланка утратил титул чемпиона мира, он сразу забыл громкие и гордые фразы о том, что «охотно уступит свое звание молодому маэстро», или о том, что ищет возможности «самоустраниться». В нем проснулся Мастер, который годами усыплял самого себя, Художник, который понял, что он влюблен в свое искусство, Спортсмен, который привык быть первым и только первым в глазах всего мира.
К тому же после неожиданного проигрыша кубинцем матча и падения с головокружительной высоты его стал разбирать тяжелый хмель поражения, хорошо знакомый каждому шахматисту. Субъективно Капабланка считал (притом совершенно искренне!), что проиграл матч незаслуженно. Это мучило и угнетало его, не говоря уже об общем разочаровании друзей и сторонников кубинца в Южной и Северной Америке, которое он ежедневно ощущал.
Но Капабланка не сумел ни скрыть этих чувств, ни самокритично отнестись к своему поражению и избрал такую линию поведения, которая не только не могла помочь скорейшему осуществлению матч-реванша, но лишь озлобила Алехина, в душе которого и так накопилось немало «горючего материала».