— Твою мать!

Тень отступила вглубь постройки. Данилов не знал, как закинуть в это даже не окно, а узкую щель гранату, поэтому просто полоснул по стене из трухлявого дерева очередью. За грохотом выстрелов он не услышал звук падающего тела, но видел, как пули калибра 7,62 легко прошили тонкие стенки. Он очень хотел идти дальше, но заставил себя удостовериться, что враг мертв. В сарае он чуть не поскользнулся на содержимом чужой черепной коробки. Даже черт лица уже было не разглядеть из-за залившей все крови.

Сквозь то же оконце он увидел, как падает с крыши мертвое тело и валится на землю рядом с почерневшей приставной лестницей.

Александр выскочил обратно. Он догадывался, что его помощь не нужна, потому что его бывший ученик был таким же трупом, как вражеский стрелок, но правила требовали от него проверить. Он наклонился.

Давно, когда Саше было лет двенадцать, у него жила морская свинка, ее имя он за давностью лет позабыл. Как-то раз он взялся чистить клетку и посадил свинку на стол, чтобы не мешалась. Но она все норовила убежать, и тогда он посадил ее в литровую банку. Но грызун упрямо лез наружу, так что Саше пришлось закрыть крышку. Он знал, что в банке достаточно воздуха и приступил к уборке, и в этот момент зазвонил телефон — кому-то нужна была помощь с домашним заданием. Смерть, как правило, нелепа; редко она бывает закономерной и неизбежной в данный конкретный момент. И не раз в жизни Александр видел, что от этого еще тяжелее. В тот раз чувство вины сначала потерзало его, но исчезло на следующее утро.

За прошедшие годы Данилов вдоволь насмотрелся на мертвых людей, но никогда не заглядывал им в глаза.

Через минуту их отделение было снова в сборе.

— Ну фрилансеры… вольные копейщики… двигаемся дальше, — услышал Александр голос Змея-Михайлова.

Кровавый пейнтбол продолжался. Монотонно, без осечек, доказывая себе, что втянуться можно даже в это ремесло, они шли от дома к дому, как дезинсекторы, и то же самое делали их товарищи вокруг. Но какая-то сила хранила именно их восьмерых. Если не считать вскользь раненого в плечо дизайнера, они пока были невредимы. Данилову какое-то время не пришлось стрелять по людям. Прежде него это успевали сделать другие.

Дома на их стороне улицы закончились, за последним в ряду — черным обугленным остовом — началось открытое место, поросший крапивой пустырь, бывшее картофельное поле с остатками заборов.

Им помахали рукой бойцы, шедшие с другой стороны грунтовой дороги. У тех, похоже, тоже дела шли нормально.

Данилов уже хотел поздравить себя с первой маленькой победой, когда за домами загромыхало. Эти звуки напомнили ему, что вокруг ни на минуту не стихает шум боя — в километре к востоку, как и в километре к западу непрерывно стреляют из автоматов. Но как нос привыкает к резким постоянным запахам, так и ухо, например у токаря в мехцехе, настраивается на стабильный шум и начинает его не замечать. Стрельба на открытом пространстве казалась уже не громче новогодних салютов.

Но эти звуки легко перекрывали ее. Тут был калибр покрупнее.

Семь человек из соседнего отделения залегли, стреляя куда-то между домами. Отделение Змея последовало их примеру, выбирая в качестве укрытия неровности почвы. Сгоревший дом был куда менее надежной защитой, а до нормальных было не добежать.

И действительно, спустя минуту чудом пережившая пожар стена пошатнулась, будто по ней ударили. Наконец, рухнула, два бревна покатились. Полетели щепки и кирпичная крошка — это пули разрезали пополам обугленную голландскую печь.

— Крупняк, — присвистнул Змей. — Похоже на КПВТ с «коробочки». Или ЗУшку. Зенитную установку.

Через мгновение снайпер подтвердил его слова. Вместе с бронетранспортером к ним приближались два ган-трака — бронированных грузовика, каждый из которых венчала хорошо различимая турель.

— Пока ветошью прикидываемся, — приказал Денис. — Пусть подходят ближе. Соберитесь, у них там внутри может быть пехоты как в маршрутках в час пик.

Данилов снова почувствовал себя рабочим на стройплощаке. Рядом с ними работал перфоратор. Бум-бум-бум-бум-бум — долбил уцелевшие стены крупнокалиберный пулемет, а может и не один, а три.

От развалин дома быстро остался один потрескавшийся фундамент и куча дров. Но гораздо хуже было, когда пули ложились в косогор, за которым укрылось звено, поднимая фонтанчики земли, которая потом сыпалась им за шиворот.

Источник звука не приближался, а значит, машина не решалась подъехать к ним поближе, чтоб стрелку не мешали неровности рельефа. Равновесие страха было в действии.

— Один мусоровоз готов. Соседи колесо прострелили, — чуть слышно объяснил Змей. — У них крупнокалиберная винтовка. Сейчас и этого гада…

Через минуту во втором грузовике был пробит мотор, а чуть позже убит и стрелок.

Стрельба на секунду прекратилась. Зато послышался приближающийся рев мотора.

— Сволочь ненормальная, — сплюнул Кириллов, отстранившись от прицела, — На прорыв идет. Быстро разгоняется. До него метров сто пятьдесят.

Вместо того чтобы остановиться, БТР прибавил скорость и несся прямо на них.

Это было скверно. Стрелять по быстро движущейся цели совсем не то же, что по статичной.

Между тем две машины, хоть и неподвижные, снова начали обстрел. Видимо в одной из них мертвого стрелка в турели заменил другой. Этим они давали возможность БТРу приблизиться и, как им думалось, смести наглых врагов.

Грохот стал одуряющим.

В штуку, напоминающую перископ, Кириллов мог наблюдать за противником, не показываясь.

— Всем не подниматься, — напомнил Змей.

Это была совершенно лишняя команда. Плюясь огнем, бронетранспортер больше не набирал скорость, потому что выжимал из мотора тот максимум, который позволял рельеф. Через минуту на полной скорости он должен был влететь на пригорок, с которого место, где засели ополченцы, уже не выглядело надежным укрытием.

— Пешие вылезли и рассыпались цепью. Будут нас выкуривать.

Не успел снайпер это договорить, как где-то справа полыхнуло, как от гигантской перегоревшей лампочки, в небо взлетели куски земли с травой. Похоже, стреляли из подствольников навесом, на удачу.

БТР тем временем оказался в радиусе поражения их противотанковых средств.

Вспышка. Соседнее отделение использовало свой одноразовый гранатомет — судя по всему «Муху» — и, как оказалось, промахнулось. Взрыв прогремел где-то далеко.

Еще одна вспышка — истратили второй. И тоже мимо.

Зато из отделение вызвало на себя огонь. Тяжело и протяжно зашлись в уханье ЗУшки на двух машинах, не жалея боеприпасов.

Только сейчас Данилов заметил, что несколько бойцов у соседей спрятались за стеной капитального гаража. Это оказалось ошибкой. Парень не мог разглядеть, что стало с ними, но видел, что стало со стеной. Крупнокалиберные боеприпасы разнесли ее вдребезги.

— Давай трубу, — вдруг резко произнес сурвайвер.

Данилов быстро протянул ему «Таволгу». Он и не думал, что эту задачу доверят ему.

Оправдывая свое прозвище, Змей побежал вдоль оврага, стелясь, как тень. Александр понимал, что он выбирает удобную позицию для выстрела.

Стрелять командир отделения решил из положения лежа. Вот он перевел гранатомет в боевое положение, потратил пять секунд на прицеливание, а потом сделал едва заметное движение рукой — нажал на спусковой рычаг.

Александр не видел, но услышал взрыв, рядом с которым на время померкла канонада. Кумулятивный снаряд, предназначенный для борьбы против танков, попал в цель, прошил броню как бумагу, и взорвался изнутри. А с ним сдетонировал и боекомплект.

На время, видимо, от потрясения, на той стороне даже прекратили стрелять.

— Огонь, пока они стоят как бараны. На счет «раз»! — словно издалека услышал он голос Змея.

Данилов поймал в прицел крайний силуэт слева и выстрелил. Почти синхронно начали стрелять остальные, чуть приподнявшись над созданным самой природой бруствером. Тут же застрекотали пулеметы — и красновский, и соседский, поставленные на сошки.