А дальше началась работа. Не подвиг, а именно труд, такой же грубый, как работа на скотобойне.

Было уже достаточно светло, чтоб разглядеть ближайшие дома. Где-то запела непонятно как выжившая птичка, из тех, что зачем-то поет ранним утром.

Они перешли на быстрый шаг. Но не бег, чтоб не тратить силы. Данилов почувствовал, как к запахам перекопанной земли, травы, костра, добавился запах его собственного кислого пота. Это был плохой признак, потому что он совсем не устал. Значит, нервы. Почему-то в Ямантау ему не было так неприятно, даже когда в них стреляли. И даже когда к нему ломился вооруженный топором людоед — не было.

Первый взрыв громыхнул неожиданно резко, хоть и был в отдалении. В этот момент, согласно плану операции, который они знали даже в частях, к ним не относящимся, отделения один, два, три и четыре атаковали почту, где уже были сняты часовые. Там после десятка разрывов застрекотало сразу множество автоматов.

— У-р-р-а! — заорал кто-то в неадеквате, его крик подхватила еще дюжина голосов. — Мочи тварей!

Где-то к западу два тяжелых пулемета заработали по деревянным баракам, где должна была быть сосредоточена основная масса бойцов противника. Они должны были разнести сооружения в щепки, а из выбегающих перекрестным огнем делать мелкое крошево. Пока все шло как надо.

— Вперед, — скомандовал Денис, и они пошли. Тоже «на измене», со взвинченными нервами и каждый, вероятно, с бешено колотящимся сердцем, но молча.

В темноте, освещенной сполохами пламени и вспышками трассеров, их ждал враг.

Их сектор включал узкую улочку, вокруг которой прилепилось два десятка жилых домов. Идти надо было быстро и синхронно, примерно соизмеряя свое продвижение со скоростью идущих слева и справа отделений.

Но это была забота командира, на то у него была гарнитура радиосвязи. Простейшая штучка, почти игрушка, которая должна была дать им преимущество над противником, который такие вряд ли имел. Это была забота Дениса. Рядовые бойцы «уоки-токи» не получили, их это бы только отвлекало. Работать предполагалось, поддерживая визуальный контакт. «Занять и очистить поселок». Гладко на бумаге.

Они шли дворами, не пригибаясь, как было велено, перебегали от сарая к сараю, от гаража к гаражу, перелезая через заборы или просто опрокидывая их пинком, затаптывая и густую зелень сорняков, и редкие грядки.

Вот показался первый обитаемый домик. С покосившейся шиферной крышей, крашенный задолго до войны. Но на веревке во дворе сушились камуфляжные штаны, дырявые носки и тельняшки вперемешку, даже несколько пар портянок, нашитых из постельного белья.

Ополченцы подходили к избе с той стороны, где не было ни одного окна.

Деревня просыпалась, но слишком поздно. Звенели стекла, тут и там хлопали, взрываясь внутри домов гранаты — сначала из подствольников, а потом и ручные, которых сказано было не жалеть.

Обойдя дом и подойдя сбоку к окнам, бросили свои гранаты Ф-1 и Фомин с Аракиным.

Внутри бабахнуло, кто-то заорал как резанный, в крике был звук раздираемых взрывной волной легких, из окна вылетела туча пыли и совсем немного дыма. Стекла разлетелись во все стороны.

Внутри оказались только трупы.

Пока трое из отделения проверяли этот дом, остальные уже взяли на прицел второй. В этот момент распахнулась дверь, и с матом и воплями из хаты вылетели трое мужиков.

У одного был зажат под мышкой автомат, Тимофей выстрелил в него на бегу, и тот покатился кубарем в лужу.

Два других оказались вооружены пистолетами. Они были в гражданской одежде, совсем не боевого вида. Какие-нибудь кладовщики или механики. Один, близоруко щурясь, выстрелил в приближающихся бойцов, но промахнулся. Его тут же прикончил Кириллов. Второго, не успевшего даже навести оружие, убил то ли дизайнер, то ли снайпер, который уже занял чердак недостроенного коттеджа на самой окраине, оттуда ему все на линии их продвижения было как на ладони.

Краснов тем временем уже стрелял по соседней бане, из неостекленного окна которой до этого высовывалась чья-то рожа. Данилов, из-за неудобной «Мухи» за плечами бежавший чуть медленнее остальных, запулил туда же гранату из подствольника, за что получил сердитый взгляд командира отделения. Он понял, что сделал что-то неправильно.

— Говорил же, без приказа не трать, — вполголоса отчитал его комаднир. — Мать-перемать твою.

В распахнутую дверь они не сунулись. И правильно. Тут же оттуда кто-то полоснул вслепую из автомата, досталось забору и даже шиферу на соседней крыше. Сдали, видимо, нервы. Кого-то поцарапало не то щепками, не то осколками стекла. Первая кровь, хоть и пустячная.

Туда сразу кинули еще одну гранату, предварительно укрывшись, чтоб не получить случайный осколок. Она почти сразу же взорвалась, и чей-то вопль показался Саше наполненным звуком рвущейся плоти.

Знаками Денис указал Саше на окно: мол, страхуй. А сам резко толкнул дверь и влетел в дом. Если уцелевшие и были, они должны были пострадать от баротравм. Сразу за ним скользнули Фомин и Аракин.

Выстрелов не было. Через полминуты они вышли обратно, знаками показывая: было еще двое, обоих разметало. Теперь, проверив избу, они перепрыгнули через забор и вступили в следующий двор. Нельзя было оставлять никого в тылу живым.

В деревне, через которую как стальная борона шли ополченцы, уже поднимался кипеш. Люди кто в чем — одетые, полуодетые — выбегали из домов, бегали как зайцы по дворам и падали под снайперским огнем. Многие из них были вооружены, но в дыму и панике, даже если стреляли, то в основном мимо.

Хотя и нападающие могли раз-другой промахнуться. Слишком быстро и суматошно все вокруг разворачивалось.

«Не дай бог еще под дружественный огонь кто-нибудь попадет», — подумал Саша.

Но они восьмеро пока были живы и невредимы.

После этого дома были еще три, и все их отделение очистило, получив на всех всего пару легких ранений. Были враги, которые отстреливались до последнего патрона. Были те, которые находились в полусне и только тянулись за оружием. Кто-то пытался сбежать и уже выпрыгивал в окно. Они без лишнего политеса стреляли таким вслед.

И все-таки это была битва, не избиение.

Соседнему отделению не повезло нарваться на настоящих бойцов. Это были матерые волчары из бывших охранников и ментов, вдобавок не сидящие на месте в ожидании убоя, а идущие на прорыв.

Во встречном бою они уничтожили пятерых из ополченцев, одного очень тяжело ранили в живот, что было равнозначно гибели, и ушли в сторону леса. Там было человек двадцать, и было приказано их не преследовать. Поздно. Ушли.

Двое уцелевших из несчастливого звена присоединились к отделению сурвайвера Дениса.

Один из них был Сашиным учеником, по имени Григорий. Способным парнем, которому хорошо давались точные науки, разве что немного медленно соображающим. И хотя ему давно исполнилось восемнадцать, на вид и по поведению ему можно было дать на пару лет меньше.

Тем временем они продолжали идти на запад, чуть сместившись по отношению к первоначальному маршруту, заделывая брешь, образовавшуюся после прорыва.

В третьем по счету огороде отделение попало под неожиданно плотный огонь и было рассечено надвое. Стреляли со второго этажа дома, а может с крыши.

— Куда? — бестолково спросил Гриша, теряясь, как на первом свидании, — С какой стороны?

Он имел в виду, с какой стороны обходить большой дровяной сарай, стоявший у них на пути. Для него даже Александр был авторитетом. Такой вопрос надо задавать командиру, но тот был прижат к земле, и до него было не докричаться.

— Справа! — ляпнул Данилов. Ему было трудно ориентироваться в меняющейся обстановке, когда палили сверху неизвестно откуда. Ясно, что сидеть или лежать здесь было нежелательно.

Пригнувшись, новобранец начал обходить здание, Данилов — за ним. Внезапно окно нежилой постройки, где, как он был уверен, никого нет, заполнила чья-то тень, и автоматная очередь прорезала фигуру парня.