Нет уж, прав был Омар Хайям. Уж лучше будь один.
— Работаете, мальчики? — услышали землекопы голос, и одновременно повернули головы.
Александр от удивления чуть не выронил штыковку. Неудивительно, что он сначала не узнал ее. Перед ним был призрак, тень той веселой смешливой девчонки, которая была одной из первых, кто встретил его в этом городе на холмах.
На Марии была серая выцветшая куртка, которую она раньше никогда бы не надела, бесформенная вязанная шапочка, из-под которой выбивались нечесаные спутанные волосы (ему показалось, или на них был налет седины? или это так падал свет?) На ногах у нее были стоптанные ботинки. В них он ее увидел, когда только пришел в Подгорный, но с тех пор прошла целая вечность. Стояла она, опираясь на костыль.
— А меня вот как раз Володя отпустил погулять. Хожу, осматриваюсь. Вот…
Как могла, она постаралась изобразить улыбку, но темные круги под глазами и нездоровые цвет лица ее выдавали. Сколько же дней она не выходила на улицу…
— Как вы себя чувствуете? — первым нашелся и заговорил Степан.
— Уже лучше, — ее голос был похож на шелест листьев. — Думала, что останусь там. Но в последний момент… передумала. Здесь лучше. Надеюсь, скоро на работу выйду. Сил нет сидеть… как растение.
Данилову показалось, что, как и всех, вернувшихся из долины смертной тени, ее отличали глаза. Былой легкости в них не было, а было… что? Не боль, не страх. Иной взгляд на жизнь.
Она еще на пять минут задержалась рядом с ними, стараясь поддерживать разговор, но Александр физически чувствовал ее дискомфорт и напряжение. Он вздохнул с облегчением, когда она помахала им рукой и пошла вниз по улице.
— Странно, я бы на их месте радовался, — услышал он голос Аракина. — Учитывая, как ее отколошматили, и сколько она пролежала в коме. Повезло сказочно.
— Говорят, она ребенка ждала, — покачал головой Фомин.
— Тем более бред, — фыркнул Виктор. — Нашли из-за чего переживать. Из-за зародыша. Нового сделают.
Не удивительно, что его бросила «телка», как он ее называл, подумал Саша.
— Проблема в том, что другого у них может никогда и не быть, — произнес Александр вслух. — Даже если она придет в норму.
Даже до войны чуть ли не каждая вторая пара репродуктивного возраста была фактически бесплодной. Все это заставляло думать о проблеме «бутылочного горлышка» и вымирания. Пока их становилось только меньше. Город рос только за счет абсорбции новых людей.
Вечером Александр возвращался домой настолько измотанный, что шел, как алкоголик, на автопилоте. Мышцы гудели, но голова была приятно пуста.
В чудесном Городе солнца он по-прежнему свободен, хотя своей свободой тяготился. Можно было, конечно, объяснять это диспропорцией мужского и женского населения, которая все-таки была и здесь.
Елена была его попыткой номер два. До нее была еще Катя, но с ней они расстались еще на середине первой встречи. У них было что-то общее, делавшее их и похожими, и не похожими на Анастасию.
Лена была девушка скромненькая, умненькая — и, как следствие, одинокая. Не очень красивая, но зато добрая и отзывчивая. На таких мужчины смотрят в последнюю очередь, и обычно тогда, когда уже сами выходят из первой молодости. Все бы хорошо, но, к сожалению, ничего у них не склеилось. Они встречались два месяца, но уже после второй недели чувствовали, что не рвутся друг к другу, а, наоборот, ищут поводов, чтобы не видеться. Данилов чувствовал, что мог бы форсировать события и преодолеть этот барьер отчуждения. Но догадывался, что лучше не надо. Фрилав в новом мире не приветствовался, а провести всю жизнь с человеком, которому ты в тягость — что может быть хуже? Положа руку на сердце, Саша ни к той, ни к другой ничего не испытывал. Ему просто нужен был хоть кто-то, чтоб заполнить пустоту.
Город был похож на гигантскую стройплощадку. Где-то клали тротуар, где-то сажали или подстригали деревья, в старых домах шел капремонт. Но назначение некоторых работ Данилов даже не пытался понять. Зачем, например, было ломать фундаменты незаселенных зданий? Зачем столько траншей? Что за эпидемия трудоголизма, неужели только для снятия психологического напряжения? Он не удивился бы, если б завтра начали строить хоть великую китайскую стену…
Внезапно, нарушив ход его мыслей, инстинкт послал в разум сигнал «ВНИМАНИЕ». Периферическим зрением, которое не раз выручало его, Данилов заметил какое-то движение справа. Там шел человек. И тут Александр удивил сам себя. Вместо того чтоб выпрямиться, поприветствовать, помахать ему рукой или просто кивнуть, он вжался в стену. Зря говорят антропологи, что у человека нет генетических программ, а только светлый разум и социальные навыки.
Темнота скрыла его, и незнакомец прошел в пяти шагах от того места, где сжался в комок бывший герой Ямантау. Прошел не крадущейся, но и не свободной походкой, напружиненный, как дикий кот. С непокрытой лысой головой, в рабочей спецовке и резиновых сапогах. В городе не было никого, кого можно было бы спутать с ним.
Луч далекого прожектора упал на силуэт, и пульс Данилова, никогда не жаловавшегося на работу сердечной мышцы, пустился в пляс.
Этого не могло быть, но это было. Грубое лицо, мясистый нос, даже очки и густая борода не могли до неузнаваемости изменить его внешность.
«С тех пор он исхудал. В Прокопьевске на его мышцах еще было немало жира».
А потом человек приглушенно чихнул. «Пчха».
Данилов узнал этот звук, хотя никогда не думал, что запомнит. Но сейчас он оживил в его памяти тот день, когда они укрывались в промозглом подвале магазина обуви «Мерлин», в тесной клетушке, похожей на камеру.
«Откуда? Как вообще? Почему?» — сознание разлетелось бессвязным набором мыслей, которые у него хватило ума не облечь в слова.
Мимо заброшенных гаражей, мимо котлована, который они рыли с упорством муравьев, проходила живая смерть. И как специально никого не было поблизости.
— Стой! — чтоб вернуть себе остатки самоуважения попытался крикнуть Данилов.
На мгновение он забыл, что безоружен, и даже ножа с собой не имеет. Но подвело недавно простуженное горло, и вместо рыка получился мышиный писк.
Незнакомец не услышал. Не заметив его, остававшегося в тени уже одетых зеленью кустов, он скрылся за поворотом, перейдя в соседний ряд гаражей.
Да какой к лешему незнакомец? Данилов готов был поспорить на все, что у него было, что это был он. Его тезка и земляк; любитель говорить зарифмованными остротами и дробить черепа саперной лопаткой. Жуткий душевно искалеченный ветеран локальной войны, сумевший пережить войну глобальную. Забойщик, но не тот, кто работал в подземных забоях. А тот, кто набил руку на забое скота.
То, что он сумел выбраться из Прокопьевска, Данилова не удивило. Да человек ли это вообще?
Преследовать его дальше было безумием. Открыто оружия Мясник по фамилии Мищенко не нес, но наверняка при себе имел как минимум пистолет. Но чтобы хоть немного реабилитировать себя в собственных глазах, Данилов нетвердой походкой пошел следом. Слишком нетвердой от передозировки адреналином. Не удивительно, что под ноги подвернулся торчащий прямо из земли металлический прут, старый довоенный кабель.
Ободрав ладонь и одно колено, Александр достаточно ловко поднялся на ноги. Но когда он достиг прохода между гаражами, гигантской фигуры нигде не было видно. Хотя там было некуда сворачивать: зазоров между постройками не было.
Секундой спустя парень развернулся и побежал, уже больше не спотыкаясь на глинистой почве, в противоположную сторону. Весь городок можно было прошагать из одного конца в другой за двадцать-тридцать минут. Вскоре он добрался до комендатуры, где в последнее время квартировал Богданов, уже зная, что ему не поверят.
Этот человек был опасен. Даже если вероятность того, что это именно он, один процент, надо было предупредить руководство.
Все случилось, как он предполагал. Владимир выслушал его, хмурый и насупленный; пообещал, что разберется, и отослал его к черту. Как потом узнал Данилов, Марии стало хуже после возвращения домой. Она истратила слишком много сил, наплевав на все запреты своих коллег, теперь уже бывших и, возможно, навсегда. За это своеволие она расплатилась тем, что весь вечер лежала пластом со страшной головной болью. Заместителю градоначальника было в тот момент не до впечатлительного параноика. Александр не стал настаивать, а дал себя вежливо выпроводить на улицу.