По реву дизельных двигателей враги должны были понять, что к ним направляется техника, но откуда им было знать, что это не обычные грузовики, а малоуязвимые для их пуль «Покемоны»? Настоящей бронетехнике они и вовсе ничего не могли сделать.

В ответ заговорили пулеметы. Стены бревенчатых и кирпичных домов служили не очень хорошей защитой от пуль калибра 12,7. На мгновение Богданов подумал о мирных жителях. Но, даже если там оставались свои, они уже были мертвы, если не успели спрятаться в подполы.

Когда наступавшая под прикрытием брони пехота начала подходить к домам, из них уже никто не стрелял, выжившие поняли шаткость своего положения и сбежали через окна. Тем временем один по пожарной лестнице начал взбираться на крышу склада, но снайпер срезал его еще на середине пути. У снайперов Подгорного поголовно были ночные прицелы.

— Етить вашу мать! — Антон передал Богданову бинокль, указывая куда-то рядом со складом.

В привычных красках тепловизора Владимир увидел, как ворота склада одновременно распахнулись, и наружу выплеснулся поток людей. Но у остальных ополченцев приборов ночного видения не было.

— Огонь! — приказал он. — По воротам!

Он не успел договорить, а по фальшивому складу открыли огонь из всего, что у них было. Цепочки трассирующих пуль помогали тем, кто не мог видеть цели, видеть хотя бы силуэты. Заместитель мэра видел, как решившиеся на самоубийственный прорыв в выкашивались огнем бронемашин и пулеметчиков. Днем бы они на такое не решились, ночная темнота дала им иллюзию защищенности.

— Что они задумали? Да… их… тут… как тараканов! — перекрикивая голос разговаривающего на басовой ноте КПВТ заорал он.

И пусть каждый четвертый из врагов свалился, не добежав до укрытия, остальные успели занять оборону, помогая тем, кто снова начал стрелять из окружавших склад построек.

Идиоты. Бессмысленная жертва. Наверно, они быстро пожалели о своем поступке, но бежать им было некуда. Их силы быстро таяли, они смогли отнять у них только время…

Хотя нет. Вот сообщили о двух убитых, раненных пока никто не считал. А кольцо вокруг здания еще не было замкнуто, и это заставляло нового командующего ополчением вместо выбывшего в лазарет Колесникова нервничать.

За это время среди горожан было ранено всего пять человек, разбойников же положили не меньше сорока.

— Давайте ваш план «Б», — приказал он по рации, и с удовлетворением услышал, как заработал еще один мотор.

Это бронированный бульдозер, который использовали для расчистки снега перед колонной во время памятного исхода из Новосибирска, выполнил новую, не менее важную миссию.

Расстояние от боевых порядков ополченцев до склада он преодолел за пару минут. За это время по нему никто не выстрелил. Все живые враги затаились.

Гордо, как крейсер «Варяг», огромный «Кировец» врезался в здание, стальным ножом проломил ворота вместе с частью стены, остатки которой немедленно обвалились.

Стрельба в районе уже стихала, поэтому грохот резанул по ушам.

В глубине склада началась пальба. Это все бандиты, укрывшиеся за стеллажами, начали стрелять по ворвавшейся машине. Но пули отскакивали от стального монстра, и даже зажигательная смесь, которой так умело пользовались нападавшие, не могла причинить ему вреда.

Несколько пуль могли найти бреши в импровизированной броне, даже пробить мотор. Но водительское место было пусто, рычаги заклинены так, чтобы тяжелая машина продолжала движение по прямой, а надежный двигатель мог работать какое-то время, даже изрыгая дым. Бульдозер, не останавливаясь, проехался по боксу, едва ли не намотав на гусеницы растерявшихся в темноте людей, вынес заднюю стену и остановился далеко, только завалившись в овраг.

К полуночи оборонявшие фальшивый склад уже были смяты, и штурм сменился зачисткой.

Глядя на то, как последние уцелевшие мечутся в дыму, Богданов совсем было расслабился. Вместе со штурмовой группой они осматривали здание склада.

Тут и там были слышны выстрелы. Тяжело раненных врагов без лишних сантиментов добивали. Легко-раненных даже перевязали: он сам так распорядился.

Предателей ждет особенная кара. И какой-то бес на плече нашептывал Владимиру: нельзя допустить, чтоб они отделались расстрелом. Как в средневековье, одного страха смерти уже стало недостаточно. Им можно было напугать человека раньше, но человеку нового времени для трепета требовалась смерть лютая, долгая, чтоб молился не об амнистии и помиловании, а о том, чтоб душа отлетела поскорее.

— Сюда! — отвлек его от этих мыслей крик.

Богданов обернулся. Его звал один из бойцов Каравева. Кажется, того звали Мельниченко, но остальные почему-то кликали Хомяком.

Владимир подошел к тому месту, на которое указывал этот толстяк и заметил в углу за ящиками уходящий в пол лаз. Прокопать такое за час было невозможно. Это было построено несколько лет назад.

Не дверь даже, а лючок. Полметра на семьдесят сантиметров.

— Это что за хрень? Этого нет в паспорте здания.

— Коммерсанты, — пробормотал подбежавший Масленников. За инвентаризацию имущества отвечал в том числе он. — Спроси это теперь у бывшего владельца…

Раньше этот проход скрывал лист гипсокартона, за которым были несколько полусгнивших досок. Теперь лист был пробит, а доски раскиданы.

Посветив в проход фонариком, рискуя получить оттуда пулю или нож, Богданов выругался так, что его словам присвоили бы категорию 21+.

Находившийся за дверью проход вел наружу. Куда он еще мог вести?

Лом, два кайла, тяжелый молот валялись там же внизу, рядом с битым кирпичом и кусками цемента. Стена в один кирпич бандитов надолго не задержала, как и вентиляционная решетка. Отчаяние придало пойманным в ловушку сил, а может, у кого-то был опыт побегов из заведений, где решетки и стены покрепче.

Маленькой щелки было достаточно. Владимир вспомнил, как пролезает в любую щелку крыса, втягивая брюхо. Голова пролезла — значит и вся тварюга сможет. Вот так и здесь.

Те, кто возглавлял дерзкое нападение, ушли живыми. Скрылись через старую вентиляцию, так некстати оставленную прежними хозяевами здания и незамеченную инвентаризаторами нового Горсовета, которые должны были в Подгорном каждую былинку переписать.

К часу ночи бой был не закончен. В разных концах города оставались очаги сопротивления.

Мечась в бессильной злобе, уголовники заскакивали во дворы, ломились в дома, собираясь резать жителей как кур, но горожане, уже разбуженные и оповещенные, встречали их дробью и картечью.

В этот день оправдало себя и тот, что придя в Подгорный, поселенцы не стали убирать двойные железные двери, срезать решетки на окнах, ломать высокие кирпичные заборы. Коммуна коммуной, но каждый чувствовал себя в большей безопасности, имея не только общую стену, но и свои меры защиты.

К половине второго ночи привели первых пленных, перепачканных грязью и кровью. Почему-то Богданов не удивился, что лица больше чем половины ему знакомы.

Изменники клали оружие. Пришельцы извне отбивались до последнего. Один на глазах у ополченцев перерезал себе горло бритвой, лишь бы не попасть в плен, другой подорвал себя гранатой. Подорвал неудачно, лишившись кистей рук. Неизвестно, чем он был обколот, но сознания от болевого шока он не потерял, а продолжал зло таращиться и цедить ругательства. Из милости его добили пулей в голову.

Странные все-таки это были люди… Если бы не их зверства, Богданов почувствовал бы к ним что-то вроде уважение. В смелости им не откажешь. Огонь вели бестолково, но в рукопашную дрались отчаянно — после нескольких стычек в темных дворах, когда пытались взять «языков», было решено по возможности уничтожать их с расстояния.

— Возьми на заметку, — сказал он подошедшему Масленникову. — Некоторые дома стоит снести, а жителей переселить.

— Что с пленными делать? — спросил его Масленников.

Их уже укладывали лицом вниз со связанными руками.