— Нельзя так запросто заглядывать ко мне. Я же тебе говорил. Звонишь, даешь номер, и я с тобой где-нибудь встречаюсь. Где пожелаешь. Если же тебе приспичило прийти сюда, если у тебя срочное дело, сначала звони. Ты даже не представляешь, кто может оказаться у меня в кабинете!
— Мне казалось, ты сказал, что это неважно, — заметил Винс. — Что я не стою того, чтобы меня убивать.
Он вздыхает.
— Ну, хватил через край.
— Ясно. Я вчера слегка не в себе был. — Винс смеется над собой. — Накинулся на паренька, который сидел в машине у моего дома.
— Господь всемогущий, Винс…
— Нет, все в порядке. Я его не тронул. Хороший пацан. Ждал свою подружку. Она как раз пыталась улизнуть из дома. Это заставило меня понять, что ты прав. Я действительно стал параноиком, будто по-прежнему живу старой жизнью. Но я не там. Я здесь. У меня новая фамилия, новая жизнь. И она должна… она должна стать лучше, чем четыре года назад.
Дэвид слушает, не высказывая своего мнения.
— В том смысле, что нет причин, по которым я не могу… ну, понимаешь, стать частью событий. Может, восстановиться в институте? Или жениться? Детей завести? Вступить в загородный клуб? Что-то в этом роде. Я неглуп. Могу освоить все, что захочу, верно?
Дэвид улыбается.
— Уже присмотрел какой-то конкретный загородный клуб?
Винс переводит взгляд на картину в раме над его стулом.
На портрете Джимми Картер кажется еще более несчастным, чем давеча на экране. Винс кивает на него.
— Тебе, наверное, нужно быть на стороне рулевого, да?
— Это ты о чем?
— О президенте. У тебя, наверно, будут неприятности, если ты пойдешь со мной сегодня вечером на встречу с сыном Рейгана?
Дэвид оглядывается через плечо, словно впервые видит портрет Картера.
— Я могу голосовать, как мне заблагорассудится, Винс.
Винс кладет газетную вырезку на дубовый стол Дэвида. Мелкий заголовок гласит: «Сын Рейгана отправляется в Спокан».
— Сегодня в девять вечера. В ресторане Кейси на Монро.
Дэвид отталкивает вырезку.
— Я не могу с тобой туда пойти, Винс.
— Само собой, — кивает тот, складывает вырезку и прячет в карман.
— Прости, но это было бы…
— Ничего страшного.
— Впрочем, я рад, что ты интересуешься политикой.
Винс подается вперед.
— Об этом не говорят в программе защиты свидетелей. Тебе возвращают право голосовать, а что если ты никогда… — Он отстраняется. — В моем районе этим делом интересуются одни придурки. Политики платят профсоюзам и церкви, чтобы те обрабатывали свою паству. А городское управление и муниципальный совет — это всего-навсего еще две шайки, запустившие руки в твой карман. Никто не голосует. Чего напрягаться? Но теперь… — Винс чувствует, что поток его мыслей отклоняется в сторону. — Видишь ли, я пытаюсь понять… — Он подается вперед. — Дэвид, как ты думаешь, за кого голосовать?
Дэвид устало смотрит на него.
— Винс, иди домой.
Винс кладет «Устройство Дантова ада» на прилавок.
Маргарет, подслеповатой продавщице «Форзаца», лет шестьдесят. Она седая и тощая, как палка, носит платья в фольклорном стиле, на шее цепочка, прикрепленная к очкам. Она стоит за прилавком, усыпанным суперобложками книг и самодельными закладками, а за ней большая комната, до потолка забитая темными рядами книг. Маргарет смотрит Винсу в глаза и как будто понимает, что его постигла неудача. Она прикладывает руку к сердцу.
— Ой, нет. Что случилось, мистер Камден? Переборщили мы с этой афроамериканской литературой?
— Не знаю, переборщили или нет, Маргарет. Знаю только, что ее эта книга не заинтересовала.
Маргарет снимает круглые очки и качает головой.
— Только не падайте духом, мистер Камден. Это еще не поражение. Запомните: завоюй разум, а сердце подтянется. — Она выходит из-за прилавка. — Или есть другой способ?
Винс идет следом за ней к полке, на которой по алфавиту стоят книги в мягких обложках.
— Вся прелесть в том, что есть другие книги, — подбадривает Маргарет. — Всегда есть. Давайте начнем сверху, ладно? — Глядя из-под своих бифокальных очков, она цокает языком. — Наверное, экспериментальная литература оказалась слишком заумной, мистер Камден. Я знаю, что нам надо — что-нибудь романтическое и захватывающее. Эпопея!
— Вообще-то, — вмешивается Винс у нее за спиной, — я бы взял что-нибудь про политику. У вас есть что-то по этой теме?
Она не оглядывается.
— О, политический роман. Чудненько. Может, Роберт Пенн Уоррен?
— Я бы предпочел нехудожественную литературу.
Маргарет резко замирает и оборачивается.
— Но ваша девушка сказала, что любит романы.
— Оказалось, она участвует в избирательной кампании одного человека. И я подумал…
— В избирательной кампании? — оживляется Маргарет. — Она активист избирательного штаба? Что ж. Сознательная особа. Чудненько, мистер Камден. Видимо, серьезная девушка.
— Она блондинка.
Шутку Маргарет не улавливает.
— Может, что-нибудь по теории управления? По выборной политике? Сборник репортажей с избирательных участков? Эссе?
— А что у вас есть о президентских выборах?
— Ах, да. Самое время. Легкая тема. Идеальный повод начать многозначительный разговор. Очень хорошо, мистер Камден. Хитро.
В Маргарет не больше ста пятидесяти сантиметров роста. Она двигает стремянку вдоль стеллажа, просматривая высокие стопки сборников и биографий. Винс идет за ней. Она протягивает ему книги. «Страх и ненависть в избирательной гонке 1972 года». «Как делали Президента 1960 года». «Как продавали Президента 1968 года».
Винс разглядывает книги.
— Которая из них подскажет мне, за кого голосовать?
И опять она, сосредоточившись, не понимает шутку и, не отвечая, продолжает подавать ему книги. Винс окидывает ее, качающуюся на стремянке, взглядом.
— Маргарет, вы заняты сегодня вечером? — Она молчит, и Винс продолжает. — Хочу пойти на встречу с сыном Рейгана. Не желаете присоединиться?
Маргарет замирает и оборачивается, спускается по ступенькам и подает ему объемистый том: «Тысяча дней» Артура Шлезингера. Потом мило улыбается.
— Рейгана? Да что вы, мистер Камден. Я этих змеев-республиканцев боюсь, как огня.
О почтальоне. Зовут Клэй Гейнер. Сорок восемь лет, чернокожий. Высокий и жилистый, родом из Ламара, штат Техас, лицо обрамлено седеющими баками. Сын и внук издольщика, первый человек в семье, покинувший Ламар, Клэй женился в шестнадцать лет, пошел в армию и оказался на базе военно-воздушных сил «Фейрчайлд» в Спокане. Остался здесь жить, вышел в отставку и нашел работу на почте. Винс познакомился с ним в магазине пончиков. Присмотревшись к нему за пару недель, объяснил, как может работать схема. Клэй выискивает новые кредитки, рассылаемые владельцам, вынимает их из своего мешка, отдает Винсу, тот платит по двадцать баксов за штуку, вскрывает конверты, переписывает номера карточек и фамилии владельцев, запечатывает и возвращает Клэю, который доставляет почту по назначению. В той жизни он проворачивал похожие дела, так что знает, какие карточки красть. Поначалу Клэй не хотел иметь ничего общего с этой затеей, но Винс заметил, что он не перестал задавать вопросы.
Винс объяснял неторопливо и четко, что обкрадывать они будут не людей, а банки. Если не произойдет накладок, банки решат, что номера кредиток были украдены уже после доставки, когда клиенты рассчитывались в ресторанах или магазинах. Клэй втягивался медленно. Карточка недоумка, мешавшего ему на дороге. Потом парня, который отказался убрать снег с тротуара. Потом Клэя перевели в центральное отделение, где происходила сортировка. Там он получил доступ ко всей почте, ко всем карточкам, направлявшимся к своим владельцам. И бац — дело пошло.
— Ты осторожен? — спрашивает Винс почтальона.
— Все, как ты велел.
— Повторим.
— Ой, Винс.
— Повторим.
Вздыхает и затягивает: