Джосс все еще пребывала в неведении. Объявить ей новость было делом непростым. Возможно, даже более непростым, чем сказать Джеймсу.

На вопрос, можно ли сделать косметический ремонт и сменить занавески, мистер Уинтроп ответил, что ему все равно. Кейт тут же составила список нужных вещей. В идеале они с Джосс должны были вместе выбрать краску и ткань, а швейную машинку можно одолжить у Кристины. Предполагалось также, что Джосс сама покрасит свой уголок и развесит по стенам постеры. Кейт уже присмотрела в индийском магазинчике вышитые подушки — груда их должна была создать видимость комфорта. Раскладной диван (экономичное решение) по ночам мог превращаться в кровать, а днем выполнять свою непосредственную функцию. Если все пойдет как надо, со временем они смогут позволить себе ковры, настольную лампу с абажуром в большую комнату и торшер в маленькую.

В супермаркете на Бридж-стрит нашелся и отдел «Все для дома». Там Кейт разжилась такими важными вещами, как ведро, швабра и пакет одноразовых тряпок. Она стояла в начале новой дороги, и радостная приподнятость в ней нарастала.

— Я готова наконец говорить правду, — сказала она Марку Хатауэю, чувствуя некоторую неловкость за свой восторг (в тот вечер они спорили о том, нужна или не нужна ей его помощь в ремонте).

— И когда начнешь?

— Когда все скажу Джосс.

— Джосс… — повторил Марк.

Он не на шутку тревожился насчет того, как у них с Джосс сложатся отношения. Вряд ли существует большая помеха развитию едва зародившегося романа, чем четырнадцатилетняя дочь избранницы — существо слишком взрослое, чтобы его можно было при случае отослать в постель, и слишком юное, чтобы сбагрить в колледж.

— Я ей понравлюсь, не бойся, — сказал он, хотя думал иначе.

— Ну конечно, понравишься!

Что до Кейт, она не сомневалась в этом ни секунды — Марк воплощал в себе все, что восхищало ее, а значит, не могло не восхищать Джосс. Главное, у него был современный, свежий взгляд на вещи.

— Потрясающе все-таки, что ты решила переехать, — сказал Марк на этот раз совершенно искренне. — Уже выглядишь иначе, счастливее.

— Я счастлива, — просто ответила Кейт.

Она нисколько не преувеличивала. Даже не верилось, что обрести счастье так просто, что оно может заключаться в протирке окон и полировке старой мебели, что им можно преисполниться, мысленно произнося «Суон-стрит».

К новоселью Марк подарил Кейт репродукцию известной акварели: старое плетеное кресло на голом дощатом полу перед широко раздвинутыми дверями, за которыми простирается теплый, дремотный, голубовато-золотой ландшафт. Кейт сразу влюбилась в эту свою первую картину, которая как бы символизировала шаг, который ей предстояло совершить, — шаг из мира абсолютно чужеродного в единственно правильный, подходящий и к возрасту ее, и к личности.

Единственное, что омрачало безоблачный горизонт, — это мысли о Джеймсе и о том, что с ним станется. Ее уход, конечно, причинит ему боль. Сердце падало, и приходилось напоминать себе, что куда больше она навредит Джеймсу, если останется.

Как-то раз, когда Кейт пешком возвращалась в Джерико после тайного визита на Суон-стрит, рядом затормозила машина.

— Кого я вижу! — воскликнула Джулия, открывая дверцу и наклоняясь с водительского сиденья.

Она сияла улыбкой, по обыкновению безупречная, только теперь вместо привычных очков на ней были солнцезащитные — на манер обруча красиво придерживали волосы.

— Ты изменилась, — неуверенно заметила Кейт.

— Да вот, перешла на контактные линзы. Мое новое «я», прошу любить и жаловать, — засмеялась Джулия.

— Привет! — наперебой закричали с заднего сиденья Джордж и Эдвард. — Привет, Кейт, привет, привет, привет!

Они были в одинаковых желтеньких костюмчиках. Кейт невольно расцвела улыбкой:

— Ах вы, утятки!

— Домой? Садись, подвезу, — предложила Джулия.

— Не стоит, здесь всего минут десять ходу…

— Ох, ради Бога, Кейт! Мы не виделись целую вечность, и мне столько нужно тебе рассказать. — Она похлопала по месту рядом с собой. — Забирайся! Кстати, как ты оказалась на Хайтбридж-стрит?

— Так, пробую разные маршруты. — Кейт сделала вид, что целиком поглощена застежкой ремня безопасности.

Джулия тронулась с места, и когда машина влилась в поток транспорта, вернулась к разговору:

— Мы ездили на станцию, верно, мальчики? А зачем мы туда ездили?

— Чтобы посадить в поезд тетю, — сказал Джордж. — Такую синюю тетю.

— Вовсе и не синюю! — Джулия покосилась на Кейт. — Представь, я все-таки подыскала им няню, и по-моему, это идеальный вариант. Очень приятная тетя, верно, мальчики?

— Да, только толстая, — с сомнением сказал Эдвард.

— Тем приятнее будет, когда она вас обнимет.

— И волосы у нее такие странные…

— Уж можно подумать!

— Толстые, — вставил Джордж.

— Не толстые, а жирные, — со знающим видом поправил Эдвард.

— Толстая, синяя, с жирными волосами, — заключил Джордж.

— На ней было синее платье, — пояснила Джулия. — Нет, в самом деле очень приятная молодая женщина, дочь фермера из восточной части страны. У нее полно достоинств: готовит, имеет права и все прочее. От Джорджа и Эдварда она в восторге, верно, мальчики? Да что там говорить, она для меня как спасательный круг. Сама посуди, я день ото дня все больше занята, да и у Хью дела идут полным ходом. А если кто-то из мальчиков заболеет?

Кейт повернулась бросить взгляд на заднее сиденье и получила пару сияющих улыбок.

— В жизни не видела таких здоровых детей.

— Да, но бывают и заразные болезни вроде ветрянки. Как раз недавно у них в детском саду был случай. Фредерика чуть с ума не сошла, и кто знает, не идет ли уже у близнецов инкубационный период!

— Будем все в крапинку, — хихикнул Джордж.

— Как Сэм! — подхватил Эдвард.

— Он в крапинку с головы до ног!

— И даже… — Эдвард благоговейно понизил голос, — на попе! Он нам показывал.

— Мама родная! — ужаснулась Кейт и подмигнула близнецам, которые захихикали громче.

— Я не стала обращаться в агентство, — рассказывала Джулия, — просто дала объявление и побеседовала с четырьмя самыми перспективными. Сэнди отвечает буквально всем запросам.

— Сэнди! — пренебрежительно хмыкнул Джордж. — Дурацкое имя!

— Вовсе не дурацкое, а сокращенное от Александра. Но что это я все о себе да о себе! Как твои дела, Кейт?

Та огляделась. До виллы Ричмонд оставалась примерно минута езды.

— Дела как дела. Ничего монументального вроде няни или контактных линз.

— Хорошо сказано! — засмеялась Джулия. — Ведь в самом деле, двадцать пять лет с окулярами — и вдруг линзы. Теперь уже и не понять, как я могла столько времени выносить очки. Вот разве что Хью их немного недостает… — Она вдруг смутилась, очень мило, по-девичьи.

Машина начала притормаживать.

— Ну что? Заглянем туда все вместе? — спросила Кейт у близнецов. — Джосс будет рада.

— Джосс! Джосс! — наперебой завопили Джордж и Эдвард, выгибаясь в своих ремнях. — Хотим Джосс!

— Но нам пора домой, — запротестовала Джулия. — Я жду сразу несколько важных звонков, и вообще…

— Джосс! Джосс!

— Ну хорошо, — уступила она и выключила мотор. — Минут на десять, не больше. Боже мой, как подумаю, сколько времени у меня появится с приходом Сэнди, просто дух захватывает! — Она улыбнулась Кейт. Без очков Джулия была неописуемо хорошенькая и юная. — Ну скажи, разве не славно, когда жизнь вдруг делает интересный и совершенно неожиданный поворот?

На вилле Ричмонд не оказалось не только Джосс, но и вообще никого — на кухне было пусто, в кабинете и наверху тоже, а искать в гостиной, куда никто не заглядывал месяцами, не было смысла (гостиная оживала только накануне Рождества с появлением елки и потому получила прозвище «актовый зал»). При более близком осмотре на кухонном столе обнаружилось две записки: одна была придавлена банкой из-под мармелада, другая — масленкой.