— Какие дела?

— Он был активистом. Заручался поддержкой для так называемого Комитета освобождения Вьетнама, которым руководит Нгуен Хай. Они финансировали «силы сопротивления» во Вьетнаме. Полагаю, он получил какие-то средства от организованных банд молодежи, а те потребовали вернуть должок. Дьявольски просто бросить тень подозрения, оставив характерный след. Вот и вы попались на эту уловку, не так ли?

— Но кто? «Смуглолицые»? «Граунд Зеро»?

— Этого я не знаю. И не уверен, что это имеет значение. Давайте просто будем считать, что мы получили указания на то, что Зуан был связан с криминальными элементами из среды молодежи. Ведь о политике тут речь не идет. Речь идет о банальных долларах и центах. Вы что-нибудь знаете, Чак? Беженцы очень умны, Чак. Они понимают, что стоит им показать пальцем на Ханой, как добряки американцы клюнут на эту удочку. Мы ненавидим коммунистов у себя в стране, не так ли? Что ж, и беженцы это знают. Они играют на наших собственных страхах, и каждый раз, когда кто-то обчищает их карманы, они обвиняют Ханой. Бандиты это знают. Эдди Во это знает.

— Значит, старика обезглавили юные гангстеры? Верится с трудом.

— В начале восьмидесятых здесь орудовала одна банда. Их главарь был знаменит именно этим. У него была кличка Мясник, прости Господи. Так что мне в это поверить вовсе не трудно. Если, конечно, вы от меня не скрываете что-то насчет Ли и Зуана.

Виггинс сел, простодушно глядя на Фрая.

— Например?

— Канал поставок во Вьетнам. «Протезы», которые отправляют туда Беннет и Ли. — Виггинс улыбнулся. — Ваш брат заявил мне, что отправляет туда пластиковые конечности, а я рассмеялся ему в лицо. Что не так-то легко, когда у человека нет обеих ног.

Фрай промолчал.

Виггинс улыбнулся:

— Эй, я вовсе не против. Я считаю, что это здорово. Посылать столько оружия и боеприпасов, сколько он может приобрести. Впрочем, тут есть один вопрос. Как он их приобретает? Откуда берет деньги?

— Вы загнали меня в угол.

— Я знал это, Чак. Знал, что так будет.

— Забавно, мы опять вернулись к политике.

— Выкачивание денег из страдающих ностальгией беженцев — это не политика. Это воровство.

— Насколько я слышал, генерал Дьен — мастер этого дела.

— И Нгуен Хай от него немного отстал. Беннет и Ли слишком близки к Комитету Хая, чтобы не… запачкаться. Знаете, говорят: поспишь со свиньями, пропахнешь их дерьмом. Рано или поздно пацаны обнаружат это, и что тогда? Полетят головы. Итак, если вы располагаете хоть какой-то информацией о том, как финансируется этот канал поставок, я хочу это знать. Тогда я буду в состоянии предотвратить повторение нечто подобного. Изложите все, что вам известно, в форме газетной статьи. Вы поможете мне, а я помогу вам с вашим делом. Мы можем показать людям, кто выкачивает деньги из Маленького Вьетнама и куда они идут, или не идут. Но если вы имеете намерение написать о некоем вьетнамском полковнике, рубящем головы в Калифорнии, то я должен попросить вас, Чак, положить эту статью сначала мне на стол. Вы сделаете это?

— Нет. Иначе под моим именем выйдет та ложь, которая с вашей легкой руки появилась в сегодняшних газетах.

Виггинс потемнел лицом.

— Чак, позвольте мне поставить вопрос по-другому. Не суйтесь в Маленький Сайгон и забудьте о полковнике Тхаке. Я дам вам первый гонорар за ваше большое публичное разоблачение. Главная причина, по которой мы не сказали всей правды о гибели Зуана, заключается не в том, что мы боимся волнений в Маленьком Сайгоне, хотя такая опасность есть. Главная причина состоит в том, что полковник Тхак отныне не может покинуть свою квартиру в городе Хошимин. Он находится в изоляции, а лучше сказать, под домашним арестом. Новое ханойское политбюро ему не доверяет. Он — старая военная машина, и там это понимают. Они понимают также, что он неуправляем. Его держат взаперти с июня-месяца. И, стало быть, все ваши теории не выдерживают критики.

Фрай задумался.

— Но ведь Ханой нарочно мог дать вам дезинформацию, зная, что Тхак готовится к подобной операции, верно?

Виггинс вздохнул и посмотрел на Фрая, как на кретина.

— Ханой ничего нам не дает, Чак. У нас есть более надежные источники, чем эти лживые твари. Проясним все до конца. Итак, вы не будете мешать ФБР делать свою дело, а сами займетесь своими. Но есть ли у вас, черт возьми, какие-нибудь дела? Кроме как ухлестывать за Тай Нья?

— Вы правы, дел у меня нет.

— Что же вы, такой ушлый, а не можете найти работу?

— Ищу.

Билл Антиох господствовал в пустынном «Мегашопе», потягивал свой непременный оздоровительный коктейль.

— Записал тебя на соревнования мастеров в Хантингтоне. Нормально, Фрай?

— Нормально.

— Еще я всем рассказываю, что ты будешь на показе «Иду на риск» вечером в субботу. В серфинг-клубе все в том же Ханнигтоне. Эти слухи оправдаются?

— Это мой фильм. Думаю, мне надо быть там.

— Грандиозно.

Билл протянул ему четыре контрамарки.

— Как идут сегодня дела, Билл, с точки зрения торговли?

— Продали всего одну плитку воска.

— Большую или маленькую?

Фрай оглядел магазин. Билл кое-что привел в порядок, протер пыль, поправил товары на полках, убрал выгоревшие рождественские плакаты, развесил влагонепроницаемые костюмы по размерам. «Мегафутболки» были уценены с десяти до трех баксов. Это больно кольнуло Фрая, но он промолчал. Витринные окна были чисто вымыты. Первые подозрения на то, что торговля идет безнадежно, овладели им, когда он зашел за прилавок, чтобы позвонить по телефону.

Он набрал номер «Элит Менеджмент» и услышал привычную отговорку секретарши. Она сказала, что Ролли Дин Мак перезвонит ему, но Фрай слышал это уже не раз. Он опять попытался узнать их адрес.

— Это невозможно, раз вам не назначено, — объяснила секретарша. Он говорила, как прилежная старшеклассница, тщательно артикулируя безударные гласные. — Мы не даем адрес нашего офиса, если не ждем этого человека к себе. «Элит» не стремится стать общедоступной фирмой.

Фрай бросил трубку. Потом его осенило.

— Реклама!

— Нам это не по карману, — отозвался Антиох.

— Нет. «Элит» размещает рекламу в «Леджере» по средам, значит, кто-то в среду должен привозить пленки.

— Разумно.

Фрай позвонил в «Леджер» и спросил Даяну Ресник, выпускающую рекламной полосы. У нее раньше были неплохие отношения с Фраем, который помогал ей сочинять броские заголовки для неумелых рекламодателей. Фрай делал это потому, что у Даяны были красивые ноги, и еще потому, что преувеличивать достоинства безнадежно отсталых компаний было просто весело. Он вносил в эти заголовки отчаянный, почти сумасшедший энтузиазм, нечто среднее между Хантером Томпсоном и Александром Хейгом. Всевидящий Рональд Биллингем исправлял значительную часть этих заголовков.

Даяна ответила по телефону угодливым, льстивым тоном, предназначенным для клиентов. Фрай объяснил, что ему надо знать, куда Диана отсылает гранки с рекламой «Элит Менеджмент». Оттиски этой рекламы были, понятное дело, больным местом Даяны, которая лишилась теперь пятидесяти шести долларов и семидесяти восьми центов комиссионных в неделю.

— Все равно ты имеешь раз в десять больше, чем я, — утешал ее Фрай.

— Это потому что я добываю деньги для нашей газеты. Материал может написать каждый лопух.

— Я из кожи лез, чтобы расхвалить тех алчных мутантов, которые мнят себя бизнесменами. Ты должна это признать. Для меня очень важно получить этот адрес, Даяна.

Она вздохнула. Он услышал шелест бумаг. Пришлось ждать долгую минуту.

— О'кей, Чак, вот он. Хоть они и назвались «Элит», но, кажется, даже для себя не добились особого процветания. Секретарша, которая занимается вычитыванием гранок, — просто пляжная шлюшка. Во всяком случае, по телефону создается именно такое впечатление. Ладно, вот тебе адрес: Палисейд, дом восемнадцать, в Ньюпорт-центре. Уверена, что секретарша от твоего появления придет в восторг.