— Авторы научной фантастики, вы совершенно правы, ухитрились перебрать, кажется, все варианты последствий нарушения закона причинности. От самого тривиального, когда путешественник, встретив своего дедушку, убивает его, до встречи с самим собой, о чем повествует названный мной Борцов. Я прочитал его рассказ — не помню названия — лет в семь и долго размышлял, что может выйти из такого свидания. Ваше замечание по поводу светового кванта имеет под собой глубокую почву, хотя, полагаю, динозавры и муравьи тут ни при чем. Все значительно сложнее. Обычный парадокс в пространстве-времени с замкнутыми линиями имеет свою специфику. Представим себе, что по такой мировой линии движется объект, который, возвращаясь в ту же пространственно-временную точку, взаимодействует сам с собой. Подобная ситуация заведомо противоречива, поскольку взаимодействие может или разрушить объект, или окажется не в состоянии воспрепятствовать его движению. Парадокс имманентно присущ ситуации, в которой следствие способно повлиять на породившую его причину, и возникают замкнутые циклы причинно-следственных связей. Решения уравнений Эйнштейна, описывающих появление замкнутых квазивременных линий, хорошо известны. Лучшее, на мой взгляд, принадлежит Геделю, который описывает вращающуюся Вселенную. Эйнштейн отмечал по этому поводу, что в таком случае различия между «раньше» и «позже» для мировых точек, удаленных друг от друга на большие расстояния, исчезают. Вместо этого появляются парадоксы, связанные с направлением причинной связи. Но это уже выходит за рамки конкретной физической теории. Я не берусь решать вечные вопросы философии. Отмечу лишь, что проблема причинности тесно связана с не менее дискуссионным вопросом свободы воли. Неразрешимых парадоксов, видимо, не избежать, заранее предполагая, что система, движущаяся по такой траектории, обладает возможность менять характеристики движения. Неважно, по чьей воле: собственной или случая. Ответ может быть получен только экспериментально.

— А риск?

— Любая попытка получить новую информацию связана с риском.

Вопреки первоначальным опасениям, Борцов обнаружил, что почти все понимает. Выступавшие, несмотря на приземленный практицизм, тоже оказались достаточно подготовленными. Промышленные магнаты Америки выгодно отличались от функционеров брежневской поры, хоть и проскальзывало то тут, то там до боли родное: «как бы чего не вышло».

— Степень риска известна? Хотя бы приблизительно? — спросил моложавый военный с двумя генеральскими звездами.

— Трудности, связанные с замкнутыми линиями, возникают, когда система обладает самодействием или ее отдельные части взаимодействуют между собой. На языке математики это описывается нелинейными уравнениями. Ваши соотечественники Фридман и Моррис проанализировали рассеяние свободных электромагнитных волн на «чревоточине» после ее превращения в «машину времени» и пришли к выводу, что линейная теория не ведет к противоречиям. Риск незначителен.

— Что делать в случае появления нелинейности?

— Не знаю. Смотря по обстоятельствам. Практически для всех начальных условий существуют самосогласованные решения, не всегда, правда, единственные. По-видимому, из замкнутости линий времени вовсе не обязательно следует нарушение принципа причинности, ибо события уже самосогласованы. Все они влияют друг на друга по замкнутому циклу, но это, надо надеяться, не нарушает законов природы.

— Я так понимаю, от судьбы не уйдешь? — пряча улыбку в усы, проворчал пожилой джентльмен приятной наружности, в инвалидной коляске.

— Если и уйдешь, то наверняка встретишься с ней, завершив траекторию, мистер Фримэн.

— Скажите лучше, у края могилы. Спасибо, утешили.

— Мистер Ли, — обратился с церемонным поклоном китаец в смокинге, — на что вы рассчитываете, надеясь удержать процесс в рамках линейности?

— Спасибо за вопрос, мистер Ю Хуэй. В последней статье, написанной совместно с Торном и Новиковым, предлагается использовать принцип самосогласования в качестве общего. Для отбора решения в задачах с «машиной времени». Боясь разочаровать фантастов, которым столь многим обязан, должен все же сказать, что многие надежды, связанные с «машиной времени», едва ли оправдаются. Объект, прошедший через нее и вернувшийся в прошлое, уже не может, не нарушая физических законов, вести себя произвольно. Для системы со значительной нелинейностью, которая и в обычных условиях приводит к хаосу, результат скорее всего окажется отрицательным. При возникновении «машины времени» определяющее воздействие оказывают квантовые эффекты. Они-то и способны предотвратить ее образование. В худшем случае эксперимент просто не удастся, хотя мы и получим ценную информацию, правда, за очень большие деньги.

— Квантовые процессы могут принципиально изменить всю картину, — высказал свои опасения поджарый старик, вооруженный слуховым аппаратом. — Стоит ввести в физический вакуум вещество или искривить пространство, характер нулевых колебаний существенно меняется. Мои парни проверили это в космосе, на спутнике «Инвестигейтор XIII».

Борцов подумал, что столь профессиональное замечание мог сделать только физик либо исключительно эрудированный босс какой-нибудь научно-промышленной фирмы. Его отношение к участникам обсуждения существенно изменилось в лучшую сторону.

— Совершенно согласен с вами, сэр! — живо откликнулся Эрик Ли. — Частоты нулевых флуктуаций резко смещаются. Возникает вполне наблюдаемая поляризация вакуума. Эффект Казимира — наиболее характерный пример. Однако положение далеко не столь безнадежно, как видится в первом приближении. В условиях, когда «чревоточина» превращается в «машину времени», всегда найдутся нулевые колебания, которые, проходя через «устье», как извлекают, так и теряют энергию. При усреднении полной компенсации противоположных процессов, однако, не происходит. Возникает отличный от нуля поток энергии-импульса, обусловленный поляризацией вакуума. С приближением к горизонту Коши все больше типов колебаний дают о себе знать. В результате эффект усиливается, а поток неограниченно растет. Поляризация вакуума выходит на передний план, меняя всю геометрию.

— Я удовлетворен, — безапелляционно заявил старикан со слуховым аппаратом, подводя тем самым итог прениям. — Считаю, что средства на установку затрачены не зря, каков бы ни был конечный результат. Дальнейшие действия предлагаю обсудить после предварительного эксперимента. Благодарю, профессор Ли, за содержательную дискуссию.

— Это я должен благодарить, мистер Лоуэлл. Признаюсь, что не надеялся встретить такое взаимопонимание и готовился к длительной схватке. Обычно люди практики поначалу встречают в штыки сугубо теоретические идеи.

— Вы уже задали нам трепку на первом заседании в Силиконовой долине, — добродушно буркнул ворчун в коляске, потирая укатанные пледом колени. — Так и надо.

Он напомнил Ратмиру деда по отцовской линии, убитого немцами в Керчи и знакомого только по выцветшей фотографии.

Хейенрот объявил встречу законченной.

— А вам ни о чем не хотелось спросить мистера Ли? — поинтересовался Джонсон.

— Не соберусь с мыслями, — озадаченно передернув плечами, уронил Борцов.

Он ощущал себя разбитым, выдохшимся и, вместе с тем, взбодренным, словно после лыжного пробега по сильно пересеченной местности. В голове было пусто, как на заснеженном, продуваемом ветрами поле. Противоречивые чувства, будоражившие все его существо, безъязыкой аморфной массой, заряженной грозовым электричеством, клубились где-то на самом дне.

Авентира двадцатая

Нортбридж, штат Массачусетс

Нортбридж по праву считался сердцем благословенной долины, где, вздуваясь на перекатах, грохочет река Черных камней. Он стал первым крупным поселением, положившим начало индустриальному развитию края и, тем самым, грядущей независимости Американских колоний от Британской метрополии. В 1729 году здесь выплавили первую сталь. Не нуждаясь в заморском импорте, нортбриджцы сами обжигали горшки, делали топоры и лопаты, ткали превосходную шерсть и собирали с акра земли втрое больше зерна, чем в Англии.