— Простите мою настойчивость, профессор ван Вейден, но и точка зрения Туссена Фосиёна была бы небезынтересна. Тем более, что об эффекте зомби известно значительно меньше, чем о медитации. Почему он не принимает участие в симпозиуме?

— По гуманным соображениям, доктор Саймондс. Я не могу подвергать риску человека, который так долго находился между жизнью и смертью. Он еще не оправился от последствий. Лично для вас мы можем организовать посещение больного. В рамках ежедневного обхода, не более. Клиническим аспектам синдрома зомби будет посвящена заключительная часть симпозиума. Если сумеем уложиться в регламент, то еще сегодня мы заслушаем сообщения миссис Кинг и доктора Монтекусомы из Мексики. Итак, мистер Мунилана из Мадраса.

Долгожданное выступление вызвало вздох разочарования. С первых слов йога стало ясно, что он не сумеет наладить контакт с аудиторией. Он него ожидали конкретных разъяснений, а он говорил о единстве начал, его спрашивали о приемах проникновения в чужой разум, а он рассказывал о законах дыхания и ритме сердца.

— Ритм образован от санскритского слова рита, а это закон, что движет миром и человеком, — объяснял Мунилана, пытаясь дать ответ на недоуменные вопросы, но потаенная многозначность Вед выливалась чужеродным звуком, и слова, не встречая отклика, скользили поверх сознания, не затронув спящих глубин. — Дыхание есть первичная материя, — тщился растолковать он, — в алхимическом смысле. Оно олицетворяет в человеке изначальную энергию, которую вдохнули в него при сотворении мира создатели. В йоге контроль за дыханием — не самоцель, а лишь способ ослабления проявлений телесности. Замедление дыхания и полная неподвижность тела открывают каналы тонкой материи. Вы спрашиваете про механизмы. Возбуждение и рассеянность оставляют их за гранью сознания. Спокойствие и концентрация, напротив, помогают осознать дыхание как дар жизни, понять связь между дыхательным ритмом и страстями заключенной в телесную оболочку души.

Вейден счел своим долгом перевести основополагающие принципы йоги на язык более доступный аудитории:

— Йог работает сразу в двух планах: на соматическом, непосредственном уровне и на более тонком уровне архетипов и представлений. Йога становится действительно эффективной в той мере, в какой она дает своим адептам конкретные способы доведения рефлекторных пульсаций до утонченного комплекса ощущений, обеспечивающих их энергетическим питанием. Дыхание, благодаря своему непрерывному характеру, служит связующей нитью при переходе с одного уровня на другой.

Психотерапевты, наркологи, физиологи, невропатологи, токсикологи — все они превосходно разбирались в таких вещах, как самогипноз или воздействие на мозг им же наработанных наркогенных веществ. Не явилась новинкой для них и технология выведения вовне внутренней проекции. Привычная терминология, заурядная клиническая картина. Диагноз так и напрашивался: наркотический бред, связанные с общей интоксикацией галлюцинаторные видения, расщепление сознания и, как венец всего, — шизофрения.

Напрасно профессор Вейден, человек обширных знаний и высокой культуры, обращался к историческим примерам более близкого круга, нежели Индия и Дальний Восток:

— Вспомним о замечательной практике Византийской церкви, о «Молитве Иисусовой». Мы обязаны этим духовным упражнением богословам тринадцатого-четырнадцатого веков: Никифору Молчальнику, Григорию Синаиту и Григорию Пеламе. Тут много общего с размышлениями отцов-пустынников. Схимник, осаждаемый силами зла как извне, так и изнутри, обращаясь с молитвой к Спасителю, обретал надежную защиту. Вспомним видения Святого Антония. Таким образом, все эти стадии — дыхание, произнесение божественного имени, переход от энергии к потаенному смыслу Слова и, наконец, достижение безусловных состояний сознания — всюду существовали и продолжают существовать под единой символической оболочкой. Будь то йога, дзен, мусульманский суфизм или христианская мудрость.

Коллеги и слухом не слыхивали ни о Молчальнике, ни о Синаите и имели весьма приблизительное представление об опыте суфийского ордена, а о страстях Святого Антония если и знали, то исключительно по живописным полотнам или романам.

— Сердцебиение, так же как и дыхание, оказывает определяющее воздействие на темп жизненных функций, — блистал незаурядной эрудицией профессор, успевший многое почерпнуть из ежедневных бесед с Муниланой. — И этот темп может сознательно или бессознательно изменяться. Взгляните на нашего индийского друга. Вы, наверное, удивитесь, узнав, что он дожил до семидесятичетырехлетнего возраста. Больше пятидесяти ему не дашь…

В зале послышались удивленные восклицания. Наглядный пример оказался доходчивее любых экскурсов в историю религиозной мысли.

Вейден чувствовал, что надо остановиться и перейти к вопросам физиологии, чего, собственно, от него и ждали, но уж очень хотелось закончить мысль. Не верно, будто слово изреченное есть ложь. Размышление вслух, да еще перед лицом возможных оппонентов, помогает четче сформулировать мысль, понять самому то, чему только предстоит окончательно выкристаллизоваться из перенасыщенного раствора, который будоражит мозг и жжет сердце.

— Я не случайно упомянул о сердце, друзья, — он только сейчас понял, какие неожиданные всходы принесли зароненные Муниланой семена. — В духовной практике его часто рассматривают как символическое вместилище божественной жизни. Это тайный источник, из которого изливается благодать любви и молитвы. Лже-Симеон поясняет: «Как только дух обнаруживает место сердца, он неожиданно видит то, чего никогда не видел раньше. Он видит воздух, наполняющий сердце, он видит самого себя просветленным и мудрым». Вот какая космическая энергия питает духовный опыт мистера Муниланы, чьи феноменальные проявления так взволновали всех нас.

— Позвольте вопрос, профессор! — не выдержала пылкая Гленда Саймондс. — Не скажу, что я все поняла, но вы были прекрасны в своем вдохновении.

Послышались веселые смешки и робкие поначалу аплодисменты.

— По крайней мере вы помогли мне уяснить некоторые психологические аспекты медитативной практики. — Гленда решительно тряхнула коротко остриженной головкой. — Или психопатологической, так будет вернее. Но самое важное осталось без ответа. Если не мистер Мунилана, то, быть может, вы, профессор, объясните нам, как можно проникнуть в чужое сознание? Выйти за границы собственного «я» — это понятно. Увидеть себя как бы со стороны? Такие феномены зарегистрированы реаниматорами и хорошо известны в психиатрии. Но бесконтактное внушение? Это, извините, выше моего понимания.

— И моего — тоже, — Вейден ответил ей невеселой улыбкой. — Придется примириться с существованием необъяснимых на данном этапе парапсихологических проявлений.

— Вы признаете телепатию?

— Признаю?.. Я допускаю такую возможность. По крайней мере, это позволяет нам дать хоть какое-то объяснение парадоксальным фактам, которые, позволю себе напомнить, зарегистрированы приборами. Следовательно объективны и не являются обманом чувств. Надеюсь, вы удовлетворены, миссис Саймондс?

— Разумеется, нет, но больше вы и не могли сказать. Да и кто может?

— Вот именно! Возблагодарим же Творца, явившего нам еще одну грань неизведанного. Так интереснее жить, не правда ли? — сознавая, что допустил промах, упомянув уж абсолютно никому неведомого Лже-Симеона, профессор бегло прошелся по векам и странам. Вспомнил Осириса и Аттиса, от мистерий смерти и воскрешения перешел к идее метампсихоза, задев попутно привившееся в исламе многократное повторение имени Бога в унисон с биением сердца, и разом перескочил из средневековья в новое время. — На Западе подобные учения были распространены в монастырях и, возможно, бытовали еще в шестнадцатом веке. Об этом, в частности, свидетельствуют «Духовные опыты» Игнатия Лайолы. В тиши келий, укрывшись от мирских невзгод, монахи занимались lectio divina, чтением вслух Священного писания. Этот обряд тоже основывался на дыхательном ритме и сопровождался движением по направлениям четырех сторон света. Важный момент, коллеги: ориентация сердца в пространстве!.. Это было не столько чтение глазами, сколько душой. Общение с природой тоже являлось своеобразной формой медитации, и в этом смысле Франциск Ассизский был предшественником Ганди, чьи идеи возникли из сердечной молитвы, рожденной в долгих молчаливых странствиях. Все вышесказанное позволяет мне дать самый короткий ответ на ваши вопросы. Вы утверждаете, что наш индийский друг сотворил чудо, которое нуждается в немедленном объяснении. Не надо срывать покрывало Исиды. Кроме мертвого изваяния, вы ничего не увидите за волшебным покровом. Вспомним историю туринской плащаницы. Что дал изотопный анализ?.. Йог Мунилана просто напомнил нам о великой традиции всех времен и народов, которую необходимо беречь, как сберегали огонь пещерные люди. Прежде чем что-то постичь, нам предстоит многому научиться. Таков мой ответ, друзья и коллеги.