Столь же крепко доставалось и Деду Морозу… На карикатуре И. Малютина мальчик в красном галстуке снисходительно спрашивал у Деда, рассматривая принесенные им подарки (елку, куклу, духи, белые рубашки, крестик, веер): «Что ты нам, дедушка, всякую дрянь ненужную принес?»

А увидев в подарке игрушечных солдатиков, пионер разочарованно восклицал: «Ах, это белогвардейцы!..»

Изображенный Борисом Ефимовым рабочий отвешивал пинки под зад и Деду Морозу с елкой, и голому младенцу — Новому году. Они летели кубарем, а он напутствовал их: «Надоело мне каждый год смотреть на вас на страницах журналов! Довольно!»

Еще более мрачный конец Рождественскому Деду предрекал журнал «Дрезина» в 1923 году. На рисунке Дед с мешком подарков благодушно стучался в дверь, а жильцы, опасаясь налетчиков, уже приготовились его встречать — кто с кочергой, кто с зонтом, кто с топором…

В 20-е годы сторонники рождественской елки окончательно «ушли в оппозицию» — многие наряжали ее дома, но в школах или детских садах никаких елок больше не устраивалось.

Ну, а как сам Владимир Ильич относился к празднику рождественской елки? Судя по всему, он не видел в нем ничего зазорного. В январе 1919 года налетчики напали на его автомобиль, как раз когда он направлялся на такой праздник в «Лесную школу». (Об этом случае рассказано выше.) Несмотря на такую неприятность, Ленин все-таки приехал на елку и от души там повеселился. То обстоятельство, что парой часов ранее он стоял под дулами двух направленных ему в виски револьверов, нимало не омрачало его настроения.

«Владимир Ильич совершенно углубился в дело детского праздника, — писал В. Бонч-Бруевич. — Дружный смех и шутки переливались по залу. Владимир Ильич радостно смеялся, и, казалось, он забыл все на свете…»

«Что же это мы все стоим? — спросил он у детей. — Даром теряем время!.. Сейчас давайте водить хоровод вокруг елки, петь будем, а потом в кошки-мышки…»

«И Владимир Ильич схватил за руки стоявших возле него детей и мигом понесся вокруг елки, увлекая за собой решительно всех… Все подхватили песню про елку и закружились вокруг нее… Все детишки запели, запел и Владимир Ильич. За пением последовали игры. Владимир Ильич принимал в них самое живейшее участие и не только увлекался, но впадал в азарт… и тотчас же возмущался, если кто-либо фальшивил в игре… Как увлеченно играет он, не пропуская кота, защищая мышь!»

В доме Владимира Ильича рождественские елки наряжали и в последующие годы, когда в печати уже вовсю кипела борьба с ними. На Рождество 7 января 1924 года для детей из соседних деревень тоже был устроен праздник — наряжена пятиметровая елка. На празднике присутствовал и сам Владимир Ильич. «Елка в те времена была необычайным явлением, — замечал Н. Семашко. — Естественно, что крестьянские малыши, в первый раз в жизни видя блиставшую огнями и подарками елку, развеселились, расшалились… Лезли к нему на колени, приставали». Родные Ленина попытались унять чересчур буйное веселье и беготню детворы, однако Владимир Ильич знаками показал, чтобы детям не мешали… Журналист Михаил Кольцов, побывавший в доме Ленина сразу после его смерти, писал: «Стоит неубранная елка, в бусах, свечечках и ватном инее — последняя забава маленьких друзей…»

Новогодняя елка торжественно вернулась в Страну Советов только в 1936 году. По пути она сменила восьмиугольную Вифлеемскую звезду на пятиконечную красную, а Рождественский Дед окончательно превратился в светского Деда Мороза. Конечно, былое участие Ленина в елках как бы благословляло возрожденный праздник, и об этом часто вспоминали в последующие годы. В 70-е годы появился анекдот: «Владимир Ильич Ленин любил ходить на новогодние утренники. Но как-то нелепо смотрелась лысая бородатая снежинка вместе с танцующими детьми!!!»…

Что же касается революционных праздников, то их отменяли постепенно, начиная с 30-х годов. Главные праздники — 1 Мая и 7 Ноября — дожили до XXI века, когда над Кремлем уже вновь стал развеваться трехцветный флаг. (7 Ноября отменили в 2004 году.)

«Труд должен стать радостью». Каждой революции необходим свой, идеальный образ труженика, «простого человека». Ему старательно подражает рожденная революцией элита. В эпоху Цезаря такую роль играл пастух (знаменитые пастушеские поэмы Вергилия), в годы французской революции — санкюлот (то есть простолюдин, одетый в длинные брюки американского образца), а российская революция провозгласила своим идеалом пролетария, рабочего.

И если в Древнем Риме император, чтобы причаститься к физическому труду, порой на своей спине таскал обломки сгоревших зданий, то в России эту символическую роль сыграл первомайский субботник 1920 года. Субботник — придуманный революцией день добровольной, бесплатной работы, «праздник труда». Ленин на этом субботнике собственноручно переносил мусор и бревна во дворе Кремля. Это событие произвело на современников неизгладимое впечатление…

Поведение Владимира Ильича в этот день, каждое брошенное им словечко много раз описаны во множестве мемуаров. Ему попытались рапортовать, но он не принял рапорт:

— На субботнике все равны.

И сам попросил:

— Вы мне указывайте, что нужно делать.

— Не вреден ли вам такой тяжелый физический труд, ведь вы после ранения? — спросил кто-то.

— Ничего, поработаем… Физический труд полезен.

— Мы здесь сами управимся, а у вас есть дела поважнее.

— Сейчас это — самое важное.

Перенося мусор и кирпичи, Владимир Ильич ходил быстро, почти бегал, как бы задавая окружающим высокий темп работы. Он подхватывал дубовые бревна и весело командовал:

— Взяли! Еще раз взяли!

Запретил фотографировать себя за работой:

— Что за комедия? Я пришел работать, а не сниматься. Мы работаем не для показа…

Один плохонький снимок все же потихоньку сделали — на нем Ленин вместе с пятью курсантами несет большое бревно, стоя под комлем. Его уговаривали брать бревно за более тонкую и легкую вершинку. Один из его напарников сказал:

— Вам пятьдесят лет, а мне двадцать восемь.

— Вы признаёте себя младшим, — весело возразил Ленин, — значит, слушайтесь старших и идите вперед.

Каждый из участников субботника хотел побывать в паре с Владимиром Ильичем, и среди них возникла негласная очередь. Потом шутили, что ленинское бревно в мемуарах тащило такое количество людей, что этим бревном можно было бы свободно дотянуться до Луны…

Устроив перекур, участники субботника уселись на бревнах и пригласили Ленина «подымить» вместе с ними. Он отказался:

— В этой забаве не нахожу интереса… Помню, когда был гимназистом, один раз вместе с другими так накурился, что стало дурно. Каждый раз курение вызывало тошноту. Так вот с тех пор и не курю и вам не советую.

Зато он с удовольствием спел вместе со всеми песню: «Над миром наше знамя реет…» — первым подхватил ее.

«Он много смеялся в тот день, заразительно, весело!» — вспоминал большевик Петр Заславский. Всего на субботнике Ленин в этот день провел четыре часа. Перед тем как уйти, попросил разрешения у командира.