Колхозники поднимались, устремлялись к выходу на улицу. Евдокии Ефимовне ничего более не оставалось, как объявить собрание закрытым.

Владимира Кузьмича со всех сторон окружили бригадиры, подошли Золочев и Харитонов. Тут же оказался и Ерпулев. Он суетливо протискивался в толпе, не зная, что же нужно делать при таких обстоятельствах. А у Ламаша не успела пройти оторопь, от возбуждения утратились толковые слова, и он лишь бормотал, будто извиняясь:

— Да, да… конечно… я думаю, мы потом соберемся, а? Попозже…

Колхозники постепенно разошлись. Возле клуба осталось несколько членов правления да Гуляева с Помогайбо.

— Это вам наука, Владимир Кузьмич, — сказала Галина Порфирьевна. — В другой раз так не поступите.

— Або самолично, вот этой самой рукой, оторву твою башку и псам выброшу, — в лад ей гукнул Помогайбо. — За твои фортели ворога нажил, тетешкайся теперь с ним.

— Спасибо, что разобрались, — вдруг застеснялся Ламаш. — Я уж и рукой махнул.

— Бывает, — улыбнулась Галина Порфирьевна, и ее строгие красивые глаза внезапно потеплели. Она взяла Ламаша под руку и отвела в сторону. — Обо всей этой истории я напишу Протасову, он поймет. А все-таки эта встряска пусть пойдет вам на пользу. И еще скажу: благодарите своего агронома, она обо всем рассказала. Не надо было молчать тогда, на бюро. Чувствуете себя правым — доказывайте, убеждайте, мы тоже люди, поймем.

— Галина Порфирьевна! — воскликнул Ламаш. — Да тогда, ей-богу, растерялся я…

— Ну, хорошо, покончим с этим, — сказала Гуляева и обратилась к подходившему Помогайбо: — Я поеду, а вы, мужики, конечно, сейчас соображать начнете… на радостях. Не так ли?

— Останьтесь и вы, Галина Порфирьевна, — попросил Ламаш. — Вы ж теперь мой гость.

— Нет, нет, я домой тороплюсь, — улыбнулась Гуляева. — Да смотрите, а то Завьялов припишет вам объединение вокруг бутылки, достанется тогда всем. Так я пришлю за тобой машину, Платон.

— Не-е, я тож поеду, — решительно возразил Помогайбо. — Нехай, голова, магарыч за тобой остается, я вы-ытягну, чуешь?

У калитки, в тени акаций, Владимира Кузьмича ожидала Евдокия Ефимовна. Она молча пошла рядом с ним и немного спустя сказала:

— Я довольна, все так хорошо получилось. Тебя можно поздравить, тоже не ожидал, да?

— Все хорошо, что хорошо кончается, — все еще во власти недавних переживаний, весело ответил Владимир Кузьмич. — Ты понимаешь, с меня точно воз свалился… А наши старики-то, а! Какой урок политики преподали.

— Вот видишь…

— Да, — перебил он. — Я подумал сегодня, мало мы доверяем людям. А Харитонов как повернул! Искал выход, черт куда попер, а он рядом был, сам напрашивался.

— Вот Нина бежит, — кивнула Евдокия Ефимовна. — Она, верно, больше твоего пережила, даже на собрание прийти не решилась.

Нина торопко шла через улицу, придерживал руками концы шелковой косынки, и та плескалась за ее спиной синим косячком. Она подошла и, тяжело дыша, схватила Ламаша за рукав.

— Я уже все знаю, мне Варя сказала…

— Ну и хорошо, — кивнул Владимир Кузьмич.

— Ты понимаешь, Дуся, что со мной было, — тоненькое лицо Нины внезапно осветилось. — Опять, думаю, куда-то переезжать, да еще неизвестно куда, а мне и Володе здесь нравится… Хорошо, что все так кончилось…

— И перейдем к очередным делам, — отозвался Владимир Кузьмич и, подхватив женщин под руки, потащил к своему дому. — Угощай нас окрошкой, Нина! Может, и покрепче что найдешь, а?