— Ну ничего, жеманница! Настанет еще время, когда ты пожалеешь, что не была со мной полюбезней. Вся пошла в свою гордячку-мать. Я женюсь на тебе, хотя ты об этом даже не догадываешься.

Со стороны Кодемора нелепо было рассчитывать на брак. Если бы он не совсем потерял голову, то понял бы это сам. Даже лишившись «Сиринги», миссис Фоксборо и ее дочь не настолько бы нуждались в деньгах, чтобы Кодемор мог заставить их исполнить его волю. Чувства Нид к нему нельзя было назвать равнодушием — скорее отвращением.

«Мой дорогой Герберт, — писала Нид возлюбленному, — тысячу раз благодарю вас за добрые вести. Так приятно было узнать, что полиция не сомневается в невиновности моего отца!»

— Вот как перевернули мои слова! — заметил Морант, прервав чтение. — Я, кажется, писал «сомневаются в том, что мистер Фоксборо виновен».

«Мы здоровы; мама ужасно тоскует, и, вдобавок ко всем нашим неприятностям, ей постоянно надоедает мистер Кодемор. Он хочет распоряжаться в „Сиринге“, хотя мы не знаем, имеет ли он на это право; но он каждый день приходит к нам, а у бедной маменьки и без того довольно горя; еще недоставало, чтобы ее терзало такое чудовище. Мистер Сомс очень добр, что дает вам возможность работать. Вы страшно разбогатеете, ведь пивовары всегда живут в достатке, и это будет очень мило, потому что вы сразу же надарите мне множество хорошеньких вещиц, которые я так люблю. Я не хочу мешать вашим занятиям, но выберите день и приезжайте повидаться с нами. Это доставит удовольствие маменьке; кроме того, вы поможете нам разобраться, имеет ли мистер Кодемор права на „Сирингу“. Прощайте, милый Герберт».

Первым желанием Моранта, когда он прочел это послание, было отправиться в Лондон и задать хорошую трепку Кодемору, но, хорошенько подумав, он решился пока отложить это намерение.

XXVI. Бесси дает согласие

Посвятив доктора Ингльби в свои намерения, Филипп Сомс, не откладывая дела в долгий ящик, на следующий же день отправился в Дайк, решив, что на этот раз Бесси должна дать ему серьезный ответ и что между ними не должно быть никаких тайн. Сказать по правде, мисс Хайд провела бессонную ночь — ее то охватывал страх, то посещала надежда. Она поставила на карту все. Девушка не обманывала себя насчет своих чувств к Филиппу — если он откажется от нее, ей придется забыть о своей любви на всю жизнь. Она, правда, говорила, что не хочет висеть камнем на его шее, что никогда не рассорит его с обществом, что отрекается от него ради его же блага. Бесси действительно так думала, но никогда, даже в самом страшном кошмаре не могла представить, что Филипп бросит ее. Она надеялась, что хотя бы одно пятно будет смыто, что отчим, которого она никогда не видела, окажется не повинен в убийстве того, кто был для нее таким добрым другом, и что любовь Филиппа восторжествует над ее упорством. Но Бесси не ожидала, что все решится так скоро. Через сутки или немногим позже девушка должна была узнать, что ее ждет.

Когда доложили о Филиппе Сомсе, Бесси вздрогнула и покраснела, но едва ли эти внешние проявления позволяют судить о силе ее волнения. Первым ее желанием было бежать, однако она понимала, что это смешно, что такой ранний визит Филиппа — хороший знак и что даже самый пылкий влюбленный не сможет сделать предложения, если предмет его обожания будет постоянно бегать от него. Итак, она осталась на месте и не выказала ни малейшего трепета, когда здоровалась с Филиппом. Миссис Фосдайк, как обычно, приняла молодого человека радушно.

— Очень рада видеть вас, Филипп, — сказала миссис Фосдайк, заметно постаревшая после смерти мужа. — Я слышала, у вас гостит друг.

— Да, старый университетский товарищ, которого, я надеюсь, вы позволите вам представить.

— Ах, мне не до новых знакомств, Филипп. Я не собираюсь хандрить и сидеть взаперти, но чувствую, что мои жизненные силы истощились…

— Да, от такого удара сложно оправиться, — со вздохом сказал Филипп. — Правда ли, что вы сняли коттедж старика Моррисона, который находится рядом с нами?

— И да, и нет; я еще только собираюсь сделать это. Он достаточно просторный для меня и Бесси, а в Дайке я не хочу больше оставаться.

— Там вам будет очень удобно, к тому же вы окажетесь в кругу старых друзей. Но я пришел просить вас о большом одолжении…

Мисс Хайд вздрогнула.

— Одолжение у меня, Филипп? Вам следовало бы обратиться ко мне в другие времена — когда мое благосостояние не вызывало сомнений.

— Однако вы в силах сделать мне одолжение, миссис Фосдайк. Я прошу у вас руки мисс Хайд.

С этими словами Филипп поклонился Бесси.

— Это безумие! — воскликнула девушка слабым голосом.

— Я желаю только получить позволение миссис Фосдайк, а потом постараюсь все объяснить.

— Она добрая девушка, — сказала хозяйка Дайка, как только оправилась от радостного удивления, что ее давнишний план удался, — я не только позволяю вам сделать это, но и от души советую Бесси согласиться.

— Вы все знаете, Филипп? Точно ли это? — пролепетала девушка.

— Доктор Ингльби все мне рассказал, и теперь ваши тайны кажутся мне смешными, как я и думал. А теперь, Бесси, в присутствии миссис Фосдайк я спрашиваю, хотите ли вы быть моей женой?

— Постойте! — воскликнула миссис Фосдайк. — Какая у вас тайна, Бесси? Ах! Она уже принесла мне горе: моя самая сильная ссора с Джоном случилась из-за этой тайны. Неужели всем, кроме меня, должно быть о ней известно? Мне кажется, я заслуживаю вашего доверия, милая.

Бесси вскочила со своего места, потом опять села и со слезами на глазах посмотрела на жениха.

— Миссис Фосдайк, — произнес Филипп, — позвольте мне поговорить с Бесси наедине, а потом она все вам расскажет. Я хочу дать ей один совет. Пойдемте, Бесси…

Обе дамы покорились этому решительному молодому человеку; миссис Фосдайк пожала ему руку и пожелала успеха, а Бесси встала и пошла за ним. В передней она надела шляпку и накидку, и Филипп повел ее в розарий. Там он вдруг остановился и резко произнес:

— Ну, Бесси, что вы скажете теперь?

Девушка пришла в негодование от его тона, но тотчас рассудила, что этот человек сделал ей предложение в третий раз, что даже история ее жизни ничего не изменила в его отношении к ней и что она любит его. Да и вообще женщины после первого сопротивления не без удовольствия покоряются своим властолюбивым обожателям.

— Филипп, — ответила она, — будет так, как вы пожелаете.

— Стало быть, дорогая, вы принадлежите мне! — воскликнул он, обнимая ее и целуя. — Теперь, Бесси, я хочу задать вам несколько вопросов. Что вам известно о вашей матери?

— Почти ничего, как я и говорила доктору Ингльби. Я редко виделась с ней. Она — статная и красивая женщина, с очаровательным голосом и прекрасными манерами; ее поцелуи и ласки были сдержанны, стоило войти моей тетке, как она сразу же становилась церемонна и холодна. Я уверена, что у них с ее сестрой существовал какой-то уговор на этот счет. Когда я упрашивала мать позволить мне навещать ее, она говорила, что это невозможно, и я даже не знаю, где она живет. Мне кажется, мы с матушкой полюбили бы друг друга, если бы имели возможность не скрывать наших чувств; но в последнее время мы с ней виделись очень редко.

— А ваша сестра?

— Сестра? — удивилась Бесси. — Я не знала, что у меня есть сестра!

— Она от другого отца; но мне говорили, что Нид Фоксборо очень хорошая и милая девушка.

— Как приятно! У меня есть сестра! Встречусь ли я когда-нибудь с ней? — тихо спросила Бесси.

— Да, вы непременно с ней встретитесь и даже будете с ней часто видеться. Вы слышали, что у меня сейчас гостит один университетский товарищ?

— Вы нам сказали это за чаем.

— Его зовут Герберт Морант, и он помолвлен с мисс Фоксборо. Я намерен сделать моего друга пивоваром и компаньоном фирмы «Сомс и сын». Теперь только от Герберта зависит, устроит ли он свое будущее. Но, когда человек влюблен, можно не сомневаться в его решимости, — с улыбкой заключил Филипп.