Неудача не подорвала у Николая Эрнестовича веру в силу ленинской «Искры». Он отлично сознавал, каким могучим оружием является в его руках каждый новый номер, каждый лишний экземпляр ленинского боевого органа. Поэтому Бауман посылает в редакцию новые материалы — рабочие корреспонденции, добавляя:
«Поместите, что возможно, в «Искре», так как рабочие будут очень рады этому. Они очень любят «Искру». Это мне поможет бороться с комитетами и «Рабочим делом».
Николай Эрнестович после каждого объезда регулярно сообщает Ленину и Крупской о настроениях рабочих, об их отношении к помещаемым в «Искре» статьям. Так, в начале октября 1901 года Бауман писал:
«Если у меня будет в достаточном количестве товара (искровская литература, в особенности последние номера «Искры». — М. Н.), то я могу удобно доставлять (без значительных проволочек) в Нижний, Казань, Самару, Саратов, Астрахань, Вятскую губернию, Тамбов, Центральный район, Ярославль, Кострому, Воронеж, Тверь, Орел. Со всеми этими пунктами установлены способы доставки… Постепенно я надеюсь поставить на должную высоту корреспондентскую часть в упомянутых городах, включая сюда еще Тулу, Калугу и другие города этого района»{«Из переписки редакции «Искры» с И. В. Бабушкиным и Н. Э. Бауманом». «Пролетарская революция», 1939, № 1, стр. 226.}.
Одним из самых важнейших районов распространения «Искры» Ленин считал Закавказье: «…в этот период «Искра» поддерживала самые тесные сношения с закавказскими искровскими организациями, руководимыми И. В. Сталиным. Благодаря неутомимой деятельности товарища Сталина искровские организации Закавказья стали прочной опорой В. И. Ленина в борьбе с врагами «Искры». Через Закавказье (Батум, Баку) шли важнейшие пути транспортировки «Искры» в Россию. В Баку под руководством товарища Сталина была организована искровская типография, в которой перепечатывалась «Искра». В. И. Ленин считал поэтому исключительно важным установление самых прочных связей Москвы с городами Закавказья»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 83.}.
Конец 1901 года был посвящен Бауманом огромной работе по укреплению связей московской организации с редакцией «Искры», с «Северным союзом РСДРП» и с закавказскими искровскими организациями. Крупская ведет с этим деятельным агентом «Искры», твердым и последовательным искровцем-ленинцем, систематическую переписку зимой 1901–1902 годов. Так, «в январе 1902 года Н. К. Крупская опять напоминает московским искровцам о необходимости держать тесную связь с искровскими организациями Закавказья в целях получения из Баку и Батума «Искры» и искровской литературы. Одновременно Н. К. Крупская в своем письме в бакинскую организацию «Искры» просит как можно быстрее пересылать «Искру» в Москву»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 84.}. Во время своих поездок в ближайшие к Москве рабочие центры Бауман убедился в преданности московских и подмосковных рабочих идеям Ленина. Николай Эрнестович считал подмосковные районы одной из главных крепостей ленинской «Искры».
Но в начале 1902 года Бауман обращал большое внимание и на киевскую организацию «Искры», пытаясь провести в Киеве большое совещание социал-демократов, работающих в юго-западном районе России. Необходимо было претворить в жизнь идею Ленина о создании общерусской организации «Искры». Ленин послал свой проект такой организации в целый ряд социал-демократических комитетов, стоявших уже на платформе «Искры». Однако не все эти комитеты способны были понять все великое значение ленинской идеи. В это время (конец 1901 года) южно-русская организация «Искры» переживала период колебаний: отдельные члены этой группы поддерживали мысль о создании некоей самостоятельной «южно-русской организации» и сообщили редакции «Искры», «чтобы Фекла (конспиративное название «Искры». — M. H.) ни во что не мешалась и чтобы устроить нечто вроде южной организации»{«Ленинский сборник» VIII, стр. 203.}.
Конечно, эта попытка «самоопределения» являлась в тех условиях вредным для дела кустарничеством. Поэтому редакция «Искры» ответила киевской группе «Искры» весьма определенно и категорически:
«Вы знаете, что цель Феклы не только издавать газету, но при помощи этой газеты создать общерусскую организацию, которая имела бы в виду не интересы того или иного района, а интересы всей русской партии, эта организация должна связывать и объединять работающие на месте организации, служить связующим звеном. Она должна таким путем создать возможность планомерного и единодушного образа действий. Отсюда ясно, что мы относимся крайне отрицательно ко всяким попыткам создавать местные органы или особые порайонные организации»{«Ленинский сборник» VIII, стр. 203–204.}.
В этих условиях было крайне важно провести на месте, в Киеве, решение о создании не узко местной, а общероссийской организации «Искры». За выполнение этой важной и сложной задачи взялся Бауман. По его инициативе в Киеве был намечен съезд искровских организаций. Однако съезд не состоялся, так как в январе — феврале 1902 года произошли массовые аресты.
Поездка Баумана в Киев не ускользнула от внимания охранки.
Бауман почти с первых же шагов в этом городе убедился, что за ним неотступно следуют сыщики. Действительно, как это видно из донесений чиновника для поручений московского охранного отделения, специально командированного в Киев для наблюдения за Бауманом, каждый шаг Николая Эрнестовича отмечался и записывался.
Получив сведения о надвигающейся опасности, о широко раскинутой сети шпионских наблюдений, Бауман отправился в Воронеж, имея ряд адресов-явок к служащим губернской земской управы и аптеки. Но и в этом городе приехавшие с ним в одном поезде из Киева филеры продолжали «негласное наблюдение». Тогда Бауман решил вернуться в Москву, но не прямым, а кружным путем, и с этой целью сел в поезд, отходивший на Задонск. В первые часы своего путешествия Николай Эрнестович не заметил ничего подозрительного. Но в сумерках через вагон, в котором он сидел, прошел невзрачный, с бегающими, прищуренными глазами человечек. Опытный взгляд Баумана сразу различил в этом торопливо шагавшем пассажире очередного филера охранки. Попытка перейти в другой вагон не удалась: на площадке своего вагона Бауман увидел такого же суетливого, как бы старавшегося скрыться от глаз всех людей, шпика. Тогда Николай Эрнестович принял смелое решение: он вернулся в вагон, вышел на другую площадку и на довольно значительном ходу поезда спрыгнул под откос. Бауману помогла спортивная привычка, физическая закалка еще с детских лет — он отделался лишь сильным ушибом ноги.
Быстро темнело. Впереди мелькнули красные огоньки в хвосте поезда и скрылись. Вокруг перелески, покрытые снегом поля, незнакомая местность. С большим трудом, опираясь на палку, Бауман, ковыляя и останавливаясь, побрел к ближайшему селению. Он сознавал, что его городской костюм вызовет излишнее любопытство и привлечет к себе внимание первого же встречного. Поэтому Николай Эрнестович подумал прежде всего о том, чтобы найти поблизости кого-нибудь из сочувствующих революционному движению. Узнав от случайно встретившегося старика-крестьянина о том, что в селе Хлебном, находящемся в семи верстах, живет врач, Бауман решил обратиться именно к нему. Он рассчитывал найти у своего коллеги по профессии помощь и хотя бы временный приют. Нога сильно опухла, каждый шаг причинял мучительную боль. Много часов провел в пути Николай Эрнестович. С огромным трудом добрался, наконец, непреклонный искровец до села Хлебного. Пробираясь задворками и переулками, чтобы меньше обращать на себя внимания, пришел Николай Эрнестович к дому, где жил врач П. А. Вележев. Бауман сообщил врачу, что он, его коллега по профессии, находится сейчас в незнакомой ему местности и просит помощи. Вележев внимательно выслушал гостя, но вместо того, чтобы оказать помощь… сообщил о нем местной полиции. В «Искре» (№ 20, 1 мая 1902 года) так были изложены обстоятельства этого чудовищного предательства: