– Очень жаль, – прошептал раздосадованный Леоне.

Леоне почти поверил, что этот странный мальчик, встретившийся на его пути, преуспеет там, где они с Эсташем потерпели поражение. Да, жребий брошен, и продолжение следует искать в командорстве тамплиеров Арвиля. Леоне спросил:

– Мадам де Суарси говорила тебе, что я хочу попросить тебя о помощи?

– Вкратце. Миссия?

– Можно и так сказать. Храм Пресвятой Богородицы командорства тамплиеров Арвиля – сам по себе крепость. Он находится за стеной, так что деревенские жители могут присутствовать на мессах, не проходя по территории командорства и не нарушая затворничества монахов-тамплиеров. Высокие ворота главного входа недоступны, если только не прибегнуть к помощи тарана. А вот другие ворота, маленькие, ведущие в скромную привратницкую, позволяют братьям входить в храм, не покидая территории командорства. В воротах проделано узкое окно, защищенное одним горизонтальным железным прутом. Между прутом и краем окна есть пространство такой же ширины, как и то, через которое ты проникал в тайную библиотеку Клэре. Еще одна важная деталь. Со сторожевой круглой башни, стоящей на небольшой возвышенности, можно наблюдать за церковью. Впрочем, Арвиль считается одним из самых мирных поселений. Сомневаюсь, чтобы командора беспокоила невероятная возможность нападения на храм Пресвятой Богородицы, а значит, стражники не будут стоять на посту. Впрочем, не мне об этом судить.

– Итак, вы хотите, чтобы я туда проник… – подвел итог Клеман.

Франческо де Леоне кивнул в знак согласия.

– А как я потом открою для вас дверь?

– Как это часто бывает в аббатствах или командорствах, где хотят свести до минимума число ключей, маленькая дверь, в отличие от двери главного портика, не запирается на замок. Ее закрывают на железный засов, который в любую минуту можно отодвинуть. – Немного помолчав, Леоне продолжил: – Клеман, твоя дама мне посоветовала… вернее, приказала не вовлекать тебя в опасную авантюру. Я не могу заверить тебя, что…

Клеман оборвал рыцаря на полуслове:

– Я знаю. Неважно, мсье. Моя дама не боится смерти, если речь идет о моем спасении. При всем моем уважении, я всегда стремлюсь подражать ей, хотя я обыкновенный слуга. Я вырос с этой мыслью и никогда от нее не отступал. С моей стороны было бы не только глупо, но и прискорбно менять привычки.

Рыцарь посмотрел на Клемана своим странным волнующим взглядом, устремленным, казалось, в небытие.

– Ты мне очень нравишься, молодой человек. Как ни странно, ты напоминаешь меня, когда я был в таком же возрасте. Что касается доблести и чести, они всегда присущи верным слугам, молодым и старым. Мы отправимся в путь на рассвете. Арвиль далеко, а ваши лошади слишком неторопливые. Мы приедем туда лишь к вечеру. Приготовь теплую одежду и еду для нас обоих. А потом отправляйся спать. Я предупрежу твою даму. Нас ждет долгая дорога.

Клеман отправился на кухню.

Леоне сердился на себя, что вовлек мальчика в авантюру, исход которой был ему неизвестен. Но время поджимало, и только он один мог проникнуть в храм Пресвятой Богородицы. Он предпочел бы вступить в бой, нежели подвергать подростка опасности, но у него не было выбора.

В ледяной просторный зал вошла Аньес, положив конец невеселым мыслям рыцаря. Леоне вновь забеспокоился о ее состоянии и принялся расспрашивать о недавних жутких событиях. Пришла ли она в себя после этой смертельной схватки в лесу? Аньес стояла перед ним, не желая отвечать. Она ждала. Леоне все понял и пересказал ей свой недавний разговор с Клеманом.

– Мсье… Знайте, что я никогда не прощу вам, несмотря на всю свою благодарность, если с Клеманом случится беда.

Леоне немного поколебался, потом спросил:

– Ведь он ваш родной сын, не так ли?

Смертельно побледнев, Аньес покачнулась.

Леоне бросился на колени, низко опустил голову и прошептал:

– Прошу прощения, мадам. Умоляю меня простить. Забудьте. Забудьте об этой грубости. Боже мой, простите меня! Главное, чтобы вы были живы и здоровы, а ваш поступок в лесу доказывает, что в случае необходимости вы становитесь такой, какой я и представлял вас: не отступающей перед лицом опасности.

– Уже слишком поздно, – ответила Аньес нежным усталым тоном. – Все слова были сказаны. Значит, они существуют. Отрицать их не имеет ни малейшего смысла. Прошу вас, мсье, встаньте.

Леоне исполнил ее просьбу. Аньес вновь внимательно посмотрела на рыцаря, в очередной раз удивившись тому, как прекрасно тот сложен. В его облике, в манере смотреть на нее было столько благожелательности, уверенности в самом себе, что Аньес порой становилось тяжело на душе. Вдруг Аньес показалось, что ее жизнь была оборотной стороной жизни рыцаря. Она никогда ничего не выбирала, даже жизненной стези. Она шла по тропинкам, на которых почти не было непреодолимых препятствий. По сути, она довольствовалась тем, что избегала худшего для себя и своих дочерей. Она вырвалась из лап Эда, выйдя замуж за Гуго, и затем снова сделала то же, превратив маленькую Клеманс в слугу.

Аньес откашлялась, чтобы скрыть смущение.

– Да, Клеман – мой родной ребенок, но в его жилах не течет кровь моего покойного супруга. Кто вам сказал? Неужели наши глаза так похожи? Разве это не удивительно? Я сама заметила это только недавно. – Аньес подошла к большому столу и тяжело опустилась на скамью. Сидя прямо, положив руки на колени, с блуждающим взглядом она продолжила: – Прошу вас, не верьте, что с моей стороны это было… безрассудством. Я даже не могу требовать, чтобы это служило мне извинением. Я все тщательно взвесила. Я тысячу раз могла отступит от дверей бань Шартра. Но я сознательно переступила через их порог. Меня никто не принуждал, и мужчина, обнимавший меня, не совершил никакого насилия, наоборот.

Аньес замолчала. Сквозь густой туман до нее донесся хриплый, но вместе с тем нежный голос рыцаря:

– Я охотно верю, что это не было заблуждением. Но…

– Дайте мне слово, рыцарь. Поклянитесь вашей душой и кровью Христа, что никогда не расскажете о моих признаниях, сделанных только вам. Ни под каким предлогом.

– Клянусь вам, мадам. Своей душой и муками нашего Спасителя.

– Гуго де Суарси, мой супруг, не имел детей в первом браке. Ему было уже много лет. Я… – Аньес пыталась сдержать слезы. Неожиданно почувствовав прилив сил, она продолжила: – Я совершила гнусный поступок. Я знала, что если он умрет бездетным, я попаду под опеку своего сводного брата Эда де Ларне. И я хотела любой ценой этого избежать. Мне нужен был ребенок.

– Матильда?

– Она тоже не Суарси. Еще одна внебрачная дочь, родившаяся от мимолетной случайной любовной связи. Как и я. – Закрыв глаза, Аньес прошептала: – И вот я превратилась в ваших глазах в обыкновенную потаскуху.

– Вы, мадам… – возмущенно произнес Франческо де Леоне. – Вы самая целомудренная, самая великолепная, самая величественная из всех женщин. Провалиться мне на этом месте, если я говорю неправду. Что касается потаскух, то многие из них отдаются вовсе не потому, что того требует их тело. Но если Клеман мальчик, почему вы не объявили его законным наследником мсье де Суарси?

Аньес колебалась лишь долю секунды. Сама не зная почему, она вновь солгала. Хотя Леоне, в отличие от Эда, не получил бы никаких преимуществ, если бы узнал всю правду о Клемане. Но странный инстинкт не позволил Аньес быть откровенной.

– Клеман родился через восемь месяцев после смерти моего супруга. Наше будущее было под угрозой. Я… Вот уже много лет меня не покидает чувство, что смерть Гуго, пронзенного рогами оленя через несколько дней после моего предательства, была неотвратимым наказанием. Все эти годы, тянувшиеся до самого процесса, убеждали меня в этом.

– Порой пути Господни неисповедимы, но Бог милосерден к праведникам и своим самым любимым чадам.

– Что? Я праведница и любимое чадо нашего Спасителя? – усмехнулась Аньес.

– Разумеется, мадам, хотя вы сами этого не понимаете. Аньес не расслышала последних слов рыцаря, погрузившись в неприятные воспоминания.