– Держись, Розочка, не останавливайся! Умоляю тебя, моя красавица. Вперед! Вперед!

Аньес подгоняла кобылу ногами и голосом.

Клеман, упавший на землю, полз на спине, помогая себе руками, в тщетной попытке спастись от убийц. Аньес видела. Она видела безжалостные лезвия их кинжалов, угрожавшие ребенку. Но ошеломленные только что разыгравшейся жуткой сценой, видом растоптанного тела их главаря, бандиты колебались лишнюю долю секунды. Лишнюю долю, в течение которой все мысли исчезли у Аньес из головы. Она наклонилась влево, опершись на стременной ремень. Ее туловище оказалось на высоте передней луки седла. Она направила Розочку на негодяя, стоявшего ближе всего к Клеману. В голове Аньес мелькнула мысль, что она просто с размаху ударит его хлыстом. Резко, по пальцам, и все. Но откуда-то в руке появилась гарда ее короткого меча. Мужчина упал на колени, хватаясь руками за горло, брызнула ярко-красная струя. Аньес удалось вовремя выпрямиться, чтобы сдержать кобылу, которую бешеная скачка и изнеможение могли сделать неуправляемой. Она повернула к опушке. Третий разбойник исчез. Клеман, обхватив голову руками, сидел на земле и плакал. Аньес пустила Розочку шагом. Она ласково гладила мускулистую шею, покрытую беловатой пеной, успокаивала животное ласковыми словами, потом выпрыгнула из седла и подошла к мальчику. Споткнувшись о бившееся в агонии тело, молодая женщина едва не упала. Ноги отказывались подчиняться ей. Она отвела взгляд, чтобы не смотреть на человека, которого только что убила, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Невероятная апатия словно пригвоздила ее к земле. Сделав огромное усилие, Аньес подошла к Клеману. Он поднял лицо, залитое слезами, и простонал:

– Вы убили его. Вы убили его, чтобы спасти меня, ради меня…

Аньес услышала свои слова, произнесенные равнодушным голосом, который с трудом узнала:

– И сделаю это вновь, если понадобится.

Огромное значение этого заявления потрясло Аньес не меньше, чем искренность чувств. Она продолжила:

– Ведь это были подлые грабители, не так ли?

– Нет. Я тоже сначала так думал. Но нет. Их задача – а ее перед ними поставили, – заключалась в том, чтобы убить меня, да и вас тоже.

– Тогда скорее, – прервала Аньес подростка. – Нам надо возвращаться в Суарси. Я боюсь, как бы третий разбойник не побежал за подмогой. Скорее, Клеман! Поднимайся. Сейчас не время падать духом. Еще не настало время для слез. Вставай, немедленно!

Аньес подошла к Розочке и прижалась лицом к ее шее, чувствуя, как пульсирует горячая кровь в мощных жилах животного. Она ни о чем не могла думать. Подросток подошел к ней, и она услышала позади его неуверенный голос:

– Ваш меч, мадам. Я вытащил его из горла разбойника и вытер как мог… о свое сюрко.

Измученная Аньес прошептала:

– Сегодня вечером я должна прочитать дополнительную молитву. Так требует обычай, когда первая кровь обагряет клинок. Помоги мне сесть в седло, прошу тебя. У меня такое впечатление, что мои ноги стали ватными.

Клеман подсадил свою даму. Аньес кое-как удалось забраться в седло, потом она подтянула к себе Клемана. Он прошептал:

– Мадам, я так вас люблю. Разве это не чудо, что мы вместе?

– Я тоже тебя люблю, мой дорогой. Но нет, это не чудо. Только любовь может быть вечным чудом. К сожалению… К сожалению, об этом часто забывают. Поехали.

Сначала они ехали молча. Аньес лихорадочно пыталась вспомнить сцену, разыгравшуюся у нее на глазах, которая стоила жизни двум мужчинам. Сцену, во время которой она дважды стала убийцей. Тщетно. Обрывки образов, звуков, чувств беспорядочно мелькали у нее в голове. Широко открытый рот, хруст сломанных пальцев, невыносимая боль от стременного ремня, впившегося ей в бедро, треск разрывающейся плоти, изнеможение, когда она выпрыгнула из седла. Ничего другого. Так мало. Ее охватила паника. Неужели она превратилась в чудовище, которого смерть двух мужчин оставила равнодушным, не нанеся никаких душевных ран? Конечно, нервный срыв, рыдания во весь голос принесли бы ей облегчение. Но глаза Аньес оставались сухими. Что касается душевных переживаний, она уже давно забыла, что это такое.

Аньес услышала, как строго спросила Клемана:

– Что ты собирался делать в От-Гравьере один и так поздно? Твое… непослушание становится преступным, Клеман. Твое безрассудство удивляет меня.

Клеман попытался возразить:

– Речь шла о ловушке, мадам.

– Какая разница, скажи на милость? Ты сначала пошел туда и только потом попал в ловушку. Эти бандиты отнюдь не такие дерзкие или безмозглые, чтобы поджидать тебя у мануария.

– Вы правы. Как только я подумаю, что заставил вас подвергнуться такой опасности… Боже мой! А если бы по моей вине с вами случилось несчастье…

Аньес почувствовала, как Клеман задрожал, и упрекнула себя за излишнюю строгость.

– Я не за это сержусь на тебя. Почему тебе в голову пришла столь безумная мысль?

Возбуждение пришло на смену замешательству и страху. Клеман нервно воскликнул:

– Ах, мадам, если бы вы знали… Я хотел побыть какое-то время один… Рыцарь нашел бы меня в службах и даже на чердаке. Другое место мне просто не пришло в голову. Эти расчеты более сложные, чем я ожидал… Даже основываясь на бесценных указаниях, которые содержатся в трактате Валломброзо.

– О чем ты говоришь, в конце концов?

– О второй теме. О той, что я переписал на листок, вырванный из дневника.

Аньес напряглась всем телом. Нетерпение, охватившее ее, на мгновение вытеснило тревогу.

– Ты проник в тайну? – прошептала она, хотя их окружал только густой лес.

– Если бы… Я вновь и вновь делал расчеты, не в состоянии поверить в их результат. Если только я не ошибся, второй человек родился 28 декабря 1294 года ночью.

– Боже всемогущий! – выдохнула Аньес. – Почему меня это не удивляет?

– В ту ночь было лунное затмение, мадам?

– Лунное? Нет, не думаю. Это в ночь моего рождения луна частично исчезла. А вот незадолго до твоего рождения на несколько секунд полностью исчезло солнце. Наступила странная ночь. Я помню, как собаки, подняв морды к небу, завороженно смотрели на него. У одной из собак шерсть встала дыбом, и она залаяла. Потом они все побежали назад и распластались на земле. А после вновь воссиял день. Многие считали, что это явление предвещает конец света. Признаюсь, я тоже так думала.

Аньес не стала продолжать дальше. Она тогда действительно полагала, что скоро наступит конец света и она непременно умрет. Впрочем, в ту ночь умерла Сивилла. Что касается Аньес, то если бы не упорство Жизель, ее кормилицы, она тоже не выжила бы.

– Затмения – это естественные природные явления, как об этом говорится в теории Валломброзо. Если планеты движутся по небосводу, то рано или поздно их пути пересекаются, и тогда одна планета закрывает собой источник света другой. Это не имеет ничего общего ни с проклятием, ни со знамением.

– Я тогда в это верила. Я была такой молодой. Та зима была такой ужасной, что мы все думали, что на нас обрушилась Божья кара. Гуго, мой супруг, умер и… Одним словом, многие недели мы жили в ожидании последней катастрофы.

После нескольких минут молчания Клеман продолжил:

– Почему вы не удивлены, мадам? Я хочу сказать… Вы думаете, что эта тема действительно связана со мной?

– В этом я готова поклясться жизнью.

– Но не только я родился ночью 28 декабря 1294 года.

– Да, это так. Но первая тема, похоже, связана со мной.

– И откуда же эта связь? Признаюсь, мне это льстит, но… мне не удается понять это совпадение, ведь я родился подле вас, в Суарси, хотя мог родиться в любом другом месте или вовсе не родиться, поскольку моя мать умерла еще до того, как я целиком появился на свет.

– Мне кажется, что мы оба попали в западню многочисленных совпадений, причем необъяснимых, – покривила душой Аньес. – Клеман… Мсье де Леоне хочет поручить тебе одну миссию. Больше я ничего не знаю. Если она окажется опасной для тебя, я требую – я требую, слышишь? – чтобы ты отказался. Несмотря на твой удивительный ум и мужество, которыми я по праву горжусь, ты должен помнить, что на самом деле ты всего лишь девочка, переодетая мальчиком. Мужчины сильнее нас.