Фашисты рассчитывали использовать деморализацию и разочарование, охватившие часть приверженцев социал-демократии, они надеялись завоевать значительные слои рабочего класса. Нацисты намеревались отнять часть сторонников у коммунистической партии, сыграв на поражении, понесенном германским пролетариатом 20 июля, и получить на выборах от 17 до 20 млн голосов. По мысли фашистских главарей и тех, кто ими руководил — тиссенов, кирдорфов и т.п., 31 июля должно было стать днем триумфа гитлеровской партии, после чего Папену, как мавру, сделавшему свое дело, следовало уйти, уступив место Гитлеру. И уже в августе 1932 г. в Германии воцарилась бы фашистская диктатура.

Глава 5.

Рывок Гитлера к власти

Выборы 31 июля 1932 г. во многом не оправдали надежд крайней реакции и вызвали разочарование нацистских главарей. Число голосов, собранных НСДАП, — почти 13 750 тыс. — было безусловно очень велико, и опасность фашистской диктатуры отнюдь не уменьшилась. Но нацистам не только не удалось завоевать абсолютное большинство — они не сумели даже сколько-нибудь значительно расширить свое влияние по сравнению с апрелем 1932 г. 31 июля обнаружило приостановку роста влияния НСДАП; в некоторых же округах ее влияние уменьшилось. Особенно наглядно это проявилось в Руре, где нацисты понесли потери в 15 из 17 городов (в то время как КПГ приобрела много новых сторонников). Газета «Вестфелише фольксцайтунг» писала: «Нацисты потерпели первое поражение; тем самым доказано, что они миновали свой зенит и находятся на нисходящей». Сказанное относится не только к наиболее промышленно развитым районам — то же было, например, в Мекленбурге, где нацисты потеряли голоса и по сравнению с выборами в ландтаг, состоявшимися в самом начале июня, т.е. когда еще не обнаружилась их тесная связь с «кабинетом баронов»; в округе Шверин число собранных ими голосов снизилось за это время с 18 966 до 13 219.

Таким образом, возможности расширения массовой базы фашизма были в основном исчерпаны. Попытки НСДАП решительно вторгнуться в ряды рабочего класса и перетянуть на свою сторону значительную часть его избирателей и на этот раз не увенчались успехом. В одном из нацистских документов этого времени (он был составлен инспектором НСДАП по Средней Германии и Бранденбургу) говорилось: «Вообще мы не сумеем пропагандистски завоевать больше 12–14 млн человек. Остальные будут присоединены силой, а для этого необходима власть».

Подобная ситуация лишь увеличивала агрессивность фашистов. Каждый лишний месяц усиливал недовольство приверженцев НСДАП, большинство которых примкнуло к ней в надежде на быстрое завоевание власти и могло с той же легкостью отколоться.

Компартия получила 5,3 млн голосов — на 700 тыс. больше, чем на предыдущих выборах. Завоеванные избиратели прежде принадлежали в основном СДПГ, потерявшей более 600 тыс. голосов.

Итоги выборов сильно изменили расстановку сил в рейхстаге. Самой крупной фракцией впервые стала (вместо СДПГ) нацистская — 230 человек. Вместе с 68 депутатами партии Центра фашисты располагали теперь абсолютным большинством. Переговоры между обеими партиями насчет образования коалиционного правительства, прерванные на время подготовки к выборам, в августе возобновились. Но, конечно, более предпочтительным для нацистов был приход к власти в результате прямого соглашения с правящей верхушкой. Это и побудило главарей НСДАП сразу же после выборов возобновить контакты с Шлейхером. То были подготовительные беседы к предстоявшим затем переговорам «на высшем уровне» — между фашистским «фюрером» и Гинденбургом.

Гитлер упорно домогался поста канцлера, а также постов главы прусского правительства, имперского и прусского министров внутренних дел, министра сельского хозяйства и министра пропаганды, который нацисты намеревались учредить. Эти требования отражали настойчивость, с какой могущественная группировка монополистического капитала, выступавшая за форсированную подготовку нового передела мира, рвалась к власти. Тиссен, Кирдорф и их единомышленники стремились добиться ее, опираясь на сколоченную НСДАП массовую базу и оттесняя конкурентов на второй план.

Однако и группировка, державшая бразды правления, пока не собиралась сдавать позиции. Многие монополисты от всей души сочувствовали замыслам нацистов, но страшились последствий предоставления им всей полноты власти. Гинденбург придерживался того мнения, что Папен и другие члены «кабинета баронов» могут достичь тех же целей, даже с большим успехом, не уступая руководства нацистам, о диктаторских поползновениях которых президент был хорошо осведомлен. Такая точка зрения восторжествовала в ходе заседания правительства 10 августа, определившего тактику в дальнейших переговорах с нацистами.

Папен пробовал убедить Гитлера согласиться на посты вице-канцлера и имперского комиссара Пруссии, а также передачу ряда других министерств. Чуть ли не главным его доводом было при этом, что, продолжая находиться в оппозиции, главари НСДАП не сумеют долее сохранить контроль над столь большой партией. Однако никакого соглашения достигнуто не было, и это обусловило провал встречи фашистского главаря с президентом 13 августа. Беседа длилась недолго, ибо позиции сторон уже были известны заранее. Гинденбург заявил, что он «не может взять на себя ответственность перед Богом, своей совестью и отечеством, предоставив полноту государственной власти одной партии, к тому же такой, которая столь односторонне настроена по отношению к инакомыслящим». На вопрос одного из участников этих переговоров, хочет ли он повторения «казуса Маттеоти» (имеется в виду убийство итальянскими фашистами депутата-социалиста в 1924 г.), Гитлер ответил, что, когда он станет рейхсканцлером, будут умерщвлены минимум 5 тыс. Маттеоти. Он указал и на такие соображения, как опасения крупных беспорядков, отрицательной реакции за границей и др. Пожимая фашистскому фюреру на прощанье руку, Гинденбург сказал: «Мы ведь старые товарищи и останемся ими, ибо позднее наши пути все-таки могут встретиться».

Фашисты неустанно твердили, что стремятся прийти к власти легальным путем. Они могли вполне рассчитывать на это, хотя пользовались широкой свободой подрывной деятельности против республики. Тем не менее нацистская верхушка (или определенная часть ее) никогда всерьез не отказывалась устроить переворот, более удачный вариант «пивного путча». Фашисты располагали в 1932 г. значительно более многочисленными военизированными отрядами и гораздо большим числом сторонников вообще, а также прочными связями с рейхсвером. И готовясь к переговорам с Папеном и Гинденбургом, нацисты одновременно принимали меры, обычно предшествующие путчу. Штурмовики в полном вооружении обосновались в пригородах Берлина, чтобы оказать давление на правительство, а в случае отказа удовлетворить претензии НСДАП — предпринять более активные действия. О планах путча сообщил в те дни корреспонденту английской газеты «Дейли экспресс» Делмеру начальник штаба штурмовых отрядов Рем. В письмах, направленных 6 и 9 августа заместителю имперского комиссара Пруссии Брахту председателем СДПГ О. Вельсом, содержались документы, подтверждающие намерения нацистов совершить «поход на Берлин». Однако, несмотря на то что Гитлер ушел от Гинденбурга ни с чем, путч так и не состоялся. Причиной этого, вероятно, был не только вывод о неблагоприятном соотношении сил, к которому пришли главари НСДАП, но и твердая надежда на «законный» приход к власти в дальнейшем.

Исход августовских переговоров свидетельствовал, что противоречия в буржуазном лагере не только не смягчаются, но как будто даже обостряются. У значительной части монополистов не был преодолен страх перед рабочим классом и возможностью гражданской войны. Не было полного единства в правящем лагере и по вопросу о стратегии германского империализма — продолжать политику соглашения с западными державами или перейти к форсированной подготовке реванша. Именно эти противоречия имел прежде всего в виду Г. Димитров, делая важный вывод, что «фашизм приходит обыкновенно к власти во взаимной, подчас острой борьбе со старыми буржуазными партиями или с определенной частью их, в борьбе даже в самом фашистском лагере».