— Эй, Дин, — позвала девушка. — Ты надолго здесь?

А Дин-то надеялся, что она тоже не вспомнит его имени. У нее были прямые каштановые волосы, собранные в длинный хвост, карие глаза, как у олененка, и полные губы. Короткие розовые шорты открывали великолепные ноги, а ноготки на ногах и на руках были накрашены в тон — розовым с блестками. Белая футболка казалась минимум на полразмера теснее, чем надо бы, но Дин не жаловался: под футболкой ясно проглядывались очертания бюстгальтера.

— Не знаю точно. Мы с братом обычно вперед не загадываем. Посмотрим, как получится.

— Кажется, я знаю, как получится, — ее ладонь легла ему на ногу и медленно поползла к внутренней стороне бедра.

Дин улыбнулся:

— А ты здесь надолго?

— На праздники.

«Есть!»

— Слушай, сегодня у меня дела…и потом тоже, но может, встретимся здесь в субботу вечером?

Девушка наклонилась ближе, и Дин втянул носом смесь запахов джина, пота и цветочных духов (очччень возбуждающая комбинация!):

— А если я за это время найду кого-нибудь получше?

«Grande Skim Latte» перешла на «Good Golly Miss Molly»[35], и Дин понял, что они повторяют попурри, которое Брюс Спрингстин[36] исполнял на концерте «No Nukes» в семидесятых. Значит, следующей песней будет «Jenny Take a Ride»[37].

Дин придвинулся еще ближе, едва ли не коснувшись губами ее уха:

— Поверь мне, не найдешь.

Девушка широко улыбнулась, допила джин с тоником и вытащила из забавной сумочки визитку:

— Здесь мой телефон. Звони или набери СМС в любое время, если не дотерпишь до субботы. А может, тебе повезет, и в субботу вечером я буду здесь.

На карточке значилось «Сюзанна Халлас». Дин спрятал карточку и пообещал:

— Увидимся в субботу, Сюзанна.

— Люблю уверенных мужчин, — она погладила его по подбородку. — Кстати, в следующий раз надень что-нибудь полегче. В своих джинсах ты выглядишь, как распоследний турист, — и она ушла, напоследок бросив через плечо соблазнительный взгляд.

«Теперь остается надеяться, что к субботе мы управимся. Знал ведь, что это удачное место!»

В конце концов, если что-то изменится, всегда можно будет позвонить. Или набрать СМС, хотя такую форму общения Дин не понимал совершенно и полностью соглашался с высказыванием Джина Рамми из мультика «Гетто»[38]: «Еще никто никогда не набирал ничего мало-мальски ценного большими пальцами». Старший Винчестер радовался, что Яфет позвонил: прошлая поездка с Сэмом была слишком краткой, а вот с папой они когда-то проехались замечательно.

Он уже и позабыл о местной «униформе»: футболка, шорты и шлепанцы (или сандалии). После той первой поездки Дин готов был побиться об заклад, что никто на острове не может похвастаться ни единой парой носков. Братья сложили рубашки в багажник Импалы, отдав предпочтение футболкам, но всё же остались в джинсах, носках и ботинках. Оглядев публику в баре, Дин убедился, что они с Сэмом оказались единственными, кто не сверкал голыми ногами.

Группа тем временем сыграла «Jenny Take a Ride» и завершила выступление песней «Devil with the Blue Dress». Дин похлопал вместе со всеми остальными и подумал, что надо бы откопать кассету с тем попурри и послушать как-нибудь в Импале. Пока музыканты укладывали инструменты, со стороны бильярдных столов вернулся Сэм. Дин знал, что брат твердо намерен освободить его от условий сделки — настолько твердо, что даже застрелил демона перекрестка. Дин ценил его рвение, но не слишком-то беспокоился по поводу собственной судьбы. Он обманул смерть дважды: первый раз после удара током в Оклахоме, когда целитель вылечил его, но взамен погиб совершенно посторонний парень[39]; а во второй раз отец отдал свою жизнь за то, чтобы Дин выздоровел после аварии[40]. Получается, со времен Оклахомы Дин жил взаймы, используя время, украденное у людей, которые, если честно, заслуживали жизни больше его. В третий раз Дин сам пожертвовал собой. Когда-то несчастный парень в Оклахоме и отец умерли, чтобы Дин мог жить; теперь Дин умрет, чтобы мог жить Сэм.

Старший Винчестер покатал в пальцах амулет, подаренный младшим братом в один из тех многочисленных рождественских вечеров, когда отец пропадал на охоте, а они сидели в мотелях вдвоем. Дин всю жизнь защищал Сэма и не собирался терпеть поражение, позволив брату умереть от глупого удара ножом в спину.

И вот теперь Сэм пытался спасти его. Дин не был бы собой, если бы не сделал всё, чтобы уберечь братишку; Сэм не был бы собой, если бы не пытался выбить из судьбы тот счастливый исход, на который им даже не стоило надеяться.

— Ну что, у всех выиграл? — обратился Дин к брату, подошедшему с еще на четверть полной кружкой.

Сэм фыркнул:

— Ты же знаешь, что я профан в бильярде.

— Знаю, просто хотел, чтобы ты признал это вслух.

— Я просто смотрел, — Сэм залпом допил пиво.

— Ты бильярдный вуайерист, вот что, — ухмыльнулся Дин.

— Надыбался куда-то с девушкой в розовых шортиках?

Ухмылка сделалась еще шире:

— Ага. Встречаемся здесь в субботу. Я подумал, что мы успеем со всем разобраться.

— Надеюсь, — Сэм отставил кружку. — Ну что, готов продемонстрировать непревзойденные воровские навыки?

— Погнали.

В такой час, да еще после праздников, на Дюваль-стрит было не особенно много народу, хотя и отнюдь не пусто: по ней бродили небольшие группки пьяных гуляк и случайные прохожие. Большинство баров уже прекратили работу, и было странно видеть их с закрытыми воротами и окнами: теперь они выглядели не как симпатичные местечки, так и зовущие посидеть, а как обычные здания. Проходя мимо «Булл-энд-Уистл», Дин с удивлением обнаружил Яфета на прежнем месте.

— Эй, мужики! — позвал он. — Я надеялся, что вы пройдете мимо. У нас тут типа волнение в Силе.[41]

— В смысле? — переспросил Сэм.

— На стройплощадке по Саут-стрит. Там дерьмо какое-то творится, простите за мой французский. Двое залезли, а назад не вылезли. Там сейчас копы, но ненадолго, понимаете?

— Слушай, а ты знаешь копа по имени Ван Монтроз?

— Ага. Чувак из семинолов. Ничего себе, хоть и коп.

— Ему можно верить?

Яфет передернул плечами:

— Ну не знаю даже. Он же фараон, а им я верить не могу. Но для фараона он не плох.

Дин понял, что это самая лучшая рекомендация, которую удастся получить, и взглянул на брата:

— Хочешь заняться этим вместо потусторонней компании?

— Надо бы и то, и другое, — отозвался Сэм. — Может, разделимся?

— Нет уж, каждый раз, когда мы решаем разделиться, всё идет наперекосяк.

— Когда мы вместе, всё тоже идет наперекосяк, — парировал Сэм. — Так какая разница? Мы же не в фильме ужасов, где всех съедают по одному.

— Парень, у нас вся жизнь — сплошной фильм ужасов, — Дин поднял руку, не желая слушать возражения. — Идем вместе и точка. Пошли, — он оглянулся на поэта. — Держи ушки на макушке, Яфет.

— А то, братишка! Эй, Сэмми, ты еще не читал стих?

Сэм вдруг занервничал:

— Ээ…пока нет.

— Ну ладно, скажешь потом, как оно, лады?

— Разумеется! — самым сладким голосом пообещал Сэм.

Когда они отошли, Дин поинтересовался:

— Что, такой хреновый стих?

— Даже хуже.

На Итон-стрит народу оказалось еще меньше. Заглянув в гостиницу за ЭМП, отмычками, фонариками и оружием, Винчестеры подошли к дому с башенкой. По улице кто-то прошел, и Дин тут же решил попробовать сперва заднюю дверь, но та была опечатана, когда как парадная дверь просто заперта и поставлена на сигнализацию. Жаль только, с улицы открывался хороший обзор. Дин опустился перед дверью на колени и попросил: