Глава одиннадцатая

Когда на следующий день после обеда прибыл доктор Халл, в доме оставался лишь Пол, поскольку незадолго до приезда гостя дамы выехали на прогулку. Пол захватил с собою несколько сигар, и они устроились со всеми удобствами в галерее.

Доктор Халл проявлял исключительный интерес ко всему, что было связано с Идой. Вопросы следовали один за другим:

— Как она выглядит? Что можно сказать об установившихся между нею и мисс Ладингтон отношениях? Сохранились ли у нее какие-либо воспоминания о ее прежнем бестелесном существовании? Не создается ли впечатление, что осознание окружающей ее мистической тайны каким-то образом повлияло на ее душевное состояние или настроение? Не ощущает ли она себя благодаря известным обстоятельствам изолированной от людей?

Эти и подобные изощренные и тщательно обдуманные вопросы так и сыпались из доктора. Они явно были нацелены на то, чтобы по возможности точнее оценить душевное и физическое состояние Иды. В не меньшей степени его интересовали ее спиритические возможности.

— Это то, — заметил доктор, — что в первую очередь вызывает мое любопытство. А как обстоят дела с ее воспоминаниями о предыдущей жизни на Земле? Было бы интересно узнать, не обрываются ли ее воспоминания внезапно, в определенный день и определенный час, когда ее дух освободил место своему преемнику, чтобы навсегда исчезнуть с Земли?

— Как раз наоборот, — возразил Пол. — Из ее бесед с мисс Ладингтон можно заключить, что она очень четко помнит все связанное с ранними периодами своей жизни. Но то, что было в конце ее земного существования, вспоминается ею очень нечетко и видится как бы в тумане.

— Именно так я себе это и представлял, — подхватил доктор. — Это как будто ее личность выходит за свои собственные пределы и по краям оказывается спаянной с последующей стадией развития. Все именно так, как я и думал. Естественно, юность, детство, отрочество или любая другая стадия в жизни человека не могут оборваться неожиданно и резко, чтобы перейти к следующему этапу. Души уходят постепенно. Вы согласны, мистер де Ример?

— В основном — да, — ответил Пол.

Как раз в этот момент их разговор был прерван подъехавшим к дому экипажем. Пол поспешил помочь дамам выйти из него. Мисс Ладингтон сердечно поприветствовала доктора Халла и так, как была, — в шляпе и шали, села под колоннами в галерее, чтобы поговорить с ним. Ида же принужденно поклонилась и с опущенными глазами прошла в дом.

Еще до того, как их позвали к чаю, Пол изыскал возможность шепнуть доктору, насколько чувствительна Ида к любым разговорам об окружающей ее персону тайне. В связи с этим он попросил доктора избегать любых намеков на это обстоятельство.

Появившееся на лице доктора выражение крайнего разочарования, вне всякого сомнения, свидетельствовало о том, что он был бы весьма рад устроить девушке что-то вроде перекрестного допроса в интересах спиритической науки. Однако ему пришлось пообещать, что он постарается выполнить просьбу Пола. Более того, он даже признал, что ее нежелание касаться болезненной темы вполне естественно, хотя он, в общем-то, и не ожидал ничего подобного.

За столом не прозвучало ни одного замечания, из которого бы следовало, что с появлением Иды в доме связано нечто необычное. И это при том, что доктор Халл не говорил ни о чем ином, кроме спиритизма и бессмертия предыдущих стадий развития индивидуума. Однако разговор касался этих вопросов лишь в общем и целом.

В течение всего времени, что они сидели за столом, Ида не проронила ни слова. Скорее всего она даже ни разу не подняла глаз от своей тарелки. Когда же они поднялись, Пол предложил ей сыграть в мяч, поскольку вечернее время весьма благоприятствовало игре.

Мисс Ладингтон и доктор Халл уселись внизу под галереей, что им позволяло наблюдать за игравшими.

— Какое вы ей дали имя? — внезапно прервал затянувшееся молчание доктор.

— То есть как это? — не сразу поняла мисс Ладингтон. — Естественно, мы зовем ее Идой. Как же нам ее еще называть? Разве ее имя не Ида Ладингтон?

— Собственно, — заметил доктор Халл, — мне не следовало бы спрашивать вас об этом, поскольку я в курсе событий ее возвращения к земной жизни и мне известно ее имя. Но подумали ли вы о том, как будете представлять ее тем, кто не знает всего этого? Вы понимаете, я имею в виду всех, кроме вас, вашего племянника и меня.

— Я полагаю, что именно так и буду представлять ее, — ответила мисс Ладингтон.

— Все правильно, — согласился доктор Халл. — Но… а если это будут люди, знающие вашу семью? Ведь если они заинтересуются Идой, то, наверное, захотят узнать, какие родственные отношения связывают вас. Быть вашей дочерью она не может. Сразу же возникнет вопрос об ее отношении к вашей семье. Раскрывать правду этим людям было бы полнейшей бессмыслицей, поскольку никто на Земле не поверит в возможность подобных событий. Лишь мы с вами знаем, что все это было на самом деле. И я не рискну никого упрекнуть в подобном неверии, так как и сам я, не окажись свидетелем случившегося, ни за что не поверил бы в подобное.

Некоторое время мисс Ладингтон сидела молча. Затем сказала:

— Это не такая уж и большая проблема. Мы общаемся с небольшим кругом людей. У нас почти нет друзей. Да и хороших знакомых тоже. Мы ведем крайне замкнутый образ жизни. Так что достаточно того, что нам известно, кто она такая.

— Ну хорошо, — согласился доктор. — Это упрощает дело. Было бы хуже, имей вы широкий круг знакомых. И пока вы живы, все это не будет иметь никакого значения. А мне хотелось бы надеяться, что у вас хорошее здоровье.

— Что вы имели в виду, говоря, что это не будет иметь значения? — потребовала объяснений мисс Ладингтон.

— Только то, что у нее должно быть имя, — ответил доктор, и его брови поднялись, выдавая удивление непониманием. — К великому сожалению, официальные власти и суды не захотят принимать в расчет тот вид родства, что связывает вас с этой юной дамой. В глазах закона именно вы являетесь единственной мисс Ладингтон, а вот ее просто не существует… В лучшем случае она является лицом без имени и фамилии. При отсутствии официального имени она не может быть даже вписана в книгу регистрации какого-нибудь отеля!.. Но до тех пор, пока вы будете оставаться в здравии и сможете поручиться за нее, эта девушка скорее всего не будет особенно страдать от этого.

— Да, но… я же могу и умереть! — воскликнула мисс Ладингтон.

— Ну а вот в этом случае для нее все будет крайне нехорошо, — продолжал свою мысль доктор. — В глазах закона она, определенно, умрет вместе с вами.

На этом доктор прервал рассуждения на эту тему и произнес прямо-таки фантастическую речь об изощренности законов и хитроумии специалистов в области права, к которым он, казалось, испытывал особую неприязнь.

— Простите, доктор, но что же мне предпринять в этом случае? Как мне дать ей имя, которое признает закон?

— Ах да, верно. Конечно. Видите ли, это можно проделать очень просто. Есть два пути. Либо вы удочеряете ее, либо она выходит замуж за какого-нибудь молодого господина. Уверяю вас, будь я молодым человеком — да простится подобное замечание пожилому господину, — не по моей вине она оставалась бы длительное время без законных бумаг на фамилию.

Вскоре доктор откланялся, с благодарностью отклонив предложение мисс Ладингтон отвезти его экипажем до парома.

Когда несколькими минутами позже доктор пересекал луг, на котором шла игра в мяч, он остановился, чтобы в течение некоторого времени понаблюдать за играющими. Была очередь Иды подавать мяч, и он подождал, чтобы посмотреть, как это у нее получится. Ей предстояло сделать очень простой бросок, однако она промахнулась самым жалким образом. Помедлив еще несколько мгновений, доктор пожелал остающимся доброго вечера и отправился в путь.

Глава двенадцатая

Прошло всего несколько дней с отъезда доктора Халла, как мисс Ладингтон внезапно заболела. Болезнь длилась довольно долго, и состояние больной в момент кризиса вызывало серьезные опасения.