Еще летом Александр Васильевич попросил у Потемкина разрешения на приезд в столицу, однако, получив его, не поехал. В письмах Турчанинову он поделился своими планами: ему хотелось получить по примеру сослуживцев (того же Каменского) должность губернатора в Оренбурге или Астрахани, «но звание сие не обратилось бы в мой Губернаторский кафтан, который доходит мне променять на судьбу моего родителя… И ежели вообразительно я иногда чего желаю, то сие для публики».
Пятнадцатого декабря Суворов поставил перед главой Военной коллегии вопрос о своей дальнейшей службе:
«Вашу Светлость обыкновенным мои чистосердечием утруждаю: ибо сколько ни старался докладывать Вам чрез других — те мне ответствовали молчанием или двоесловием…
Слух здесь разнесся, что я более в здешней стороне быть не потребен. Свет работает случаю! Ежели так, то и оборот мой должен быть к Казанской дивизии, Светлейший Князь! В ней два полка… то не повелите ли, чтоб по последнему росписанию Государственной] Военной коллегии я командовал и Оренбургским корпусом… Коли сего не можно, то прикажите, Ваша Светлость, мне возвратитца в Полтаву к прежней моей команде…
Сверстники мои входят в правление Г[енерал]-Губернаторских должностей. Велика б была милость Вашей Светлости, естли б и мне таковую поручить изволили и естли она меня от Государевой военной службы не отвлечет. Сей последней я, себя посвятя, буду тем ревностнее ободренным к ежечасному употреблению в оной».
Ответ Потемкина помечен 31 декабря 1782 года: «Как уже не настоит больше нужды, дабы Ваше Превосходительство для порученной Вам комиссии далее в Астрахани оставаться изволили, ибо обстоятельства оного дела приняли другой вид, препровождая при сем Военной коллегии указ о отбытии Вашем в Казань».
Суворов формально уже два с лишним года значился начальником Казанской дивизии. В те времена дивизиями именовались военные округа. Всего их было двенадцать. Ими командовали генерал-фельдмаршалы граф К.Г. Разумовский, князь А.М. Голицын, граф П.А. Румянцев, граф 3. Г. Чернышев и генерал-аншефы князь Г.А. Потемкин, князь В.М. Долгоруков, граф Я.А. Брюс, князь Н.В. Репнин, граф И.С. Салтыков, Н.И. Салтыков. Одновременно они являлись генерал-губернаторами губерний, в которых размещались подчиненные им воинские формирования. Из трех десятков генерал-поручиков только Суворову да нижегородскому генерал-губернатору А.А. Ступишину было доверено командовать дивизией. И хотя Казанская дивизия являлась самой маленькой, Потемкин явно выделял Александра Васильевича из общего состава армейского генералитета.
ПРИСОЕДИНЕНИЕ КРЫМСКОГО ХАНСТВА К РОССИИ
Документами о пребывании Суворова в Казани историки не располагают. Возможно, он так и не добрался до места нового назначения, поскольку понадобился на Кубани — там осенью 1781 года вспыхнул мятеж против Шагин-Гирея, возглавленный его братом Батыр-Гиреем. В мае 1782 года волнения перекинулись на Крым. Ханская гвардия переметнулась на сторону мятежников, которые провозгласили Батыр-Гирея ханом.
Шагин-Гирей бежал под защиту русских войск сначала в Керчь, затем на российском военном судне в Петровскую крепость на северном берегу Азовского моря. В Петербург полетели просьбы хана о помощи. Императрица обратилась за советом к Потемкину. Светлейший князь понял, что борьба за Крым вступила в решающую фазу. Всесторонне обдумав сложившуюся обстановку, он подал императрице записку:
«…Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или с стороны кубанской — в обоих сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего Хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце.
Положите ж теперь, что Крым Ваш и что нету уже сей бородавки на носу — вот вдруг положение границ прекрасное… Доверенность жителей Новороссийской губернии будет тогда несумнительна. Мореплавание по Черному морю свободное. А то, извольте рассудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить еще труднее…
Презирайте зависть, которая Вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, Цесарцы без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит».
В записке Потемкин предлагал за отказ Шагин-Гирея от ханства помочь ему утвердиться на шахском престоле в Персии, где развернулась ожесточенная борьбы за власть.
Потемкин блистательно обобщил все прежние аргументы российских государственных мужей относительно необходимости присоединить Крым. Императрица подключила Коллегию иностранных дел. Предложения Потемкина были детально рассмотрены и одобрены. Быстрых и решительных действий требовала и международная обстановка. Англичане, несмотря на победы своего флота, потерпели тяжелые поражения на суше и пошли на заключение предварительного мирного договора с Соединенными Штатами. К концу близилась их война с Францией, Испанией и Голландией. Агрессивность Пруссии уравновешивалась поддержкой Австрии. Посланник в Константинополе Я.И. Булгаков писал о неготовности Турции к войне.
Потемкин поскакал на юг и встретился с Шагин-Гиреем. Вскоре русские войска вступили в Крым. Мятежники, в том числе Батыр-Гирей, сдались, практически не оказав сопротивления, и хан был восстановлен на престоле.
Четырнадцатого декабря 1782 года в секретном рескрипте на имя Потемкина императрица предписала принять все меры к присоединению ханства. Последовали приказы князя: войскам в Крыму занять берега Ахтиарской гавани, командованию вступить в тесную связь с Суворовым, прибывшим на Кубань в качестве командующего корпусом.
Малоизвестный факт: уже тогда Суворов был на особом счету среди дипломатов, аккредитованных при дворе Екатерины. В их донесениях было отмечено новое назначение генерал-поручика, с которым они связывали подготовку России к важным событиям.
Потемкин приказал ему держать корпус «на готовой ноге, как для ограждения собственных границ и установления между ногайскими ордами нового подданства, так и для произведения сильного удара на них, естьли б противиться стали, и на закубанские орды при малейшем их колебании, дабы тех и других привести на долгое время не в состоянии присоединиться к туркам».
Решающие события произошли в 1783 году. На случай войны с Турцией были сосредоточены крупные силы под общим командованием прославленного Румянцева. Однако Крымский, Кубанский и Кавказский корпуса были подчинены Потемкину. Он же как шеф казачьих войск командовал донцами.
Восьмого апреля Екатерина подписала подготовленный вместе с Потемкиным манифест о присоединении Крыма. Сам Григорий Александрович уже ехал на юг, чтобы лично руководить сложнейшей военно-дипломатической операцией. Манифест хранился в тайне до того часа, когда присоединение ханства станет свершившимся фактом.
Восстановленный на престоле Шагин-Гирей не смог удержаться от мести. Началась расправа над мятежниками. Потемкин от имени императрицы потребовал прекратить казни, поскольку мятежники сдались русским войскам. Возглавлявшие мятеж родственники хана были взяты под охрану и вывезены из Крыма. Оказавшись в изоляции, Шагин-Гирей неожиданно собрал представителей знати, духовенства, местных общин и 17 апреля отрекся от власти.
Потемкин приказал командованию в Крыму не допускать избрания нового хана, вступил с Шагин-Гиреем в переговоры, пообещав ему от имени императрицы огромную пенсию — 200 тысяч рублей в год. «Главная теперь надобность настоит в удалении хана из Крыму, — писал князь Екатерине, — в чем я не вижу большого затруднения, как и в присоединении Крыма к державе Вашего Императорского Величества. Но кубанская сторона будет не без затруднения. Обширность места, разноколенные орды и близость горских народов затруднят несколько исполнение. Я дам повеления Генерал-Порутчикам Суворову и Потемкину (Павлу Сергеевичу. — В. Л.) зделать движение к Кубани и надеюсь, что многие султаны покорятся, из коих некоторые и теперь просят подданства».