В глубоких просторных пещерах гиены производят на свет от трех до шести щенков янтарно-черного цвета. Пока они не сменят шерсть и бурая шкура не покроется неровными темными пятнами, детеныши сопровождают матерей в их разбойничьих набегах.

Эти животные, отдаленно напоминающие собак, омерзительные с виду и крайне жестокие, очень полезны. Они очищают поля от падали и заразы; уничтожая больных и раненых животных, они укорачивают мучительные агонии и спасают здоровых зверей от опасности заражения. Кроме того, гиены регулируют численность травоядных, избавляя саванну от перенаселения.

Общеизвестно, что организм гиен сопротивляется любым инфекциям, хотя они питаются всякой падалью. Пойманные молодыми, гиены легко поддаются приручению и следуют за своими хозяевами, как собаки. На биологической станции Доняна доктор Вальверде держит на цепи у дверей лаборатории вместо сторожевого пса полосатую гиену. Каждое утро, когда он приходит на работу, животное прыгает к нему на грудь и, словно ласковая собачка, небольно покусывает руки.

Привычную деталь пейзажа Восточной Африки составляют красивые животные, производящие странное впечатление на европейца, — африканские шакалы. Их легкая, осторожная рысца, дерзкие повадки, умение мгновенно исчезать из виду покажутся знакомыми путешественнику, который видел лисиц. Правда, у шакалов не такой пышный хвост и ноги покороче.

В саванне водятся разные виды шакалов: серые, полосатые, черные. Эти преимущественно ночные животные питаются, как и гиены, падалью. Львы, однако, относятся к шакалам более терпимо, чем к гиенам.

Пищей шакалам служит не только падаль — они охотятся на грызунов, птиц, пресмыкающихся и насекомых. Могут напасть и на молоденькую газель, даже если ее сопровождают взрослые самки, причем хищники проявляют такую же хитрость и ловкость, как европейские лисицы при воровстве ягнят. Один шакал отвлекает мать, а другой в это время бросается на детеныша и убивает его. Затем оба охотника полюбовно делят добычу.

Лай шакалов — обычная ночная музыка саванны. Маленькие воры неутомимо кружат около деревень в надежде поживиться отбросами. Они боятся человека, но зависят от него не меньше, чем от льва, объедками которого питаются. Возможно, что много тысячелетий назад шакал, бродивший вблизи жилищ первобытных охотников, стал родоначальником наших собак. Во всяком случае, таково мнение биолога Конрада Лоренца, который считает волка предком лишь немногих северных и азиатских видов собаки.

Африку смело можно назвать континентом пернатых пожирателей падали, а равнины Кении и Танзании — настоящим раем для них. Степи и саванны Восточной Африки дают им все, что нужно для существования. Здесь есть высокие акации и скалы для гнезд, а солнце греет двенадцать часов в день и поднимает с земли теплые потоки воздуха, которые помогают грифам взмывать на большую высоту, откуда они наблюдают за жизнью саванны. И наконец, многочисленные хищники убивают столько травоядных, что остатками их кровавых трапез вполне могут прокормиться все шесть видов обитающих здесь грифов.

Вопреки распространенному раньше мнению обоняние, по-видимому, не помогает грифам искать добычу. Они полностью доверяются своему великолепному зрению. Через два часа после восхода солнца мрачные рыжие птицы широкими кругами взмывают в воздух и исчезают в голубом небе. Достигнув определенной высоты, грифы располагаются так, чтобы не терять друг друга из виду, и застывают каждый на своем месте в шахматном порядке, следя за передвижениями львов и других хищников, а также за парящими вокруг сородичами. Раскаленное полуденное небо буквально усеяно грифами, выслеживающими добычу. Если одна из птиц обнаруживает на земле плоть, разлагающуюся или даже свежую, или близкое к гибели животное, она моментально пикирует вниз. Сигнал мгновенно передается от одного грифа к другому, и туча птиц опускается наземь, иногда рядом с бьющимся в когтях льва животным, еще не испустившим последнего вздоха. Правда, тогда им приходится на почтительном расстоянии ждать, пока лев закончит пировать. Я сам не раз наблюдал, как лев наказывал птицу, дерзнувшую приблизиться к нему во время еды. В Цаво разъяренная львица, высоко подпрыгнув, сбила лапой грифа и превратила его в груду окровавленных перьев. Когда львы наконец покидают свою добычу, грифы спешат поскорее набить зобы, ибо с заходом солнца появляются гиены и к утру от падали не остается даже костей.

Однажды в поисках объекта для фотографирования мы кружили по выгоревшему участку саванны, как вдруг увидели, что примерно в полукилометре от нас пернатый хищник камнем падает в низину. Спустя несколько секунд его сородич опустился на то же место. Пока мы достигли участка, где надеялись застать нескольких хищников за обедом, еще полдесятка птиц, подобно темным парашютистам, пронеслись мимо нас в дрожащем мареве раскаленного воздуха. В низине перед нами открылось небольшое мутное озеро, на одном берегу которого расположилось, как купальщики на людном пляже, с полсотни хищных птиц.

Мы разглядели четырех огромных орику, которые охотятся на мелких животных и способны убить раненую антилопу. Это массивные птицы, весом более двенадцати килограммов, с коричневым оперением, с отвратительной морщинистой головой, украшенной к тому же фиолетовыми мясистыми наростами. Здесь же были довольно изящные пятнистые африканские сипы — рыжие хищники с белой спиной, а один даже с белой головой.

Мы наткнулись на место полуденного купания хищных птиц. Самый привередливый орнитолог не мог бы не позавидовать уникальной возможности наблюдать и фотографировать все шесть видов «падальщиков», собравшихся волею судьбы в одном месте.

В довершение нашего торжества к водоему важно прошествовал бородавочник, не обращая ни малейшего внимания на окружавших его пожирателей падали. Птицы почтительно расступились перед ним. Лениво поковыряв рылом землю, кабан вошел в воду, едва доходившую ему до брюха, и спокойно растянулся в водоеме, напоминавшем большую лужу. Немедленно один рыжий хищник направился к нему, вытягивая длинную змеевидную шею. Кабан искоса посмотрел на него, не поднимая головы из грязи. Поощренный одобрительным взглядом бородавочника, сип начал выклевывать клещей из шкуры кабана. Трогательное содружество кабана и сипа вовсе не означает, что спустя несколько дней тот же сип не будет лакомиться остатками бородавочника, если злая судьба сделает последнего добычей льва или гепарда.

Спустя два дня мы заметили вдали орику, пикировавшего на стадо газелей. Приблизившись к стаду, мы увидели, что птица как-то странно прыгает около темного предмета неопределенных очертаний, вокруг которого суетились газели. Мы свернули с дороги и направились к месту, где орику исполнял необычный танец. Темное пятно оказалось африканским черным орлом, очень напоминавшим цветом оперения нашего королевского орла. Он клевал какую-то добычу, в которую крепко впился когтями. Орику, растопырив крылья, энергично наскакивал на пего, пытаясь отпять поживу. С другой стороны на орла нападали две газели, которые после каждой атаки отбегали на несколько метров. Мы остановились, чтобы не спугнуть хищников, и вытащили бинокли и телеобъективы. Черный орел доканчивал сосунка газели Томсона. Отец и мать всячески старались отогнать птицу-охотника от своего детеныша. Орику, используя выгодную ситуацию, решительно атаковал орла, которого значительно превосходил размерами, и завладел остатками задней части сосунка, а орел тяжело поднялся в воздух и улетел. В тот же миг самка томми яростно напала на хищника. Огромный орику угрожающе растопырил крылья и прыгнул в сторону газели, но смелое животное не испугалось и снова атаковало гигантскую птицу, заставив ее в конце концов выпустить добычу и взлететь. На земле остались лишь обглоданные задние конечности сосунка — жалкие свидетельства разыгравшейся здесь драмы.