15. Продажа имущества Диэя и его соучастников квестором.
...Когда десять уполномоченных привели в порядок дела Ахаи, они отдали приказ квестору, который должен был заняться продажею имущества Диэя, исключать из его имущества и отдавать Полибию в дар все, что бы он ни пожелал взять для себя, а прочее продать с торгов; однако Полибий70 был так далек от мысли присвоить себе что бы то ни было из этого имущества, что просил даже друзей своих не покупать ничего из вещей, продаваемых квестором; а сей последний, переходя из города в город, предлагал покупать имущество всех соумышленников Диэя, уже осужденных, если не было у них детей или родителей. Не все вняли совету Полибия; зато поступившие так, как он советовал, удостоились высшей похвалы от сограждан (О добродетелях и пороках).
16. Устроение Ахаи десятью уполномоченными.
Десять уполномоченных покончили с устроением Эллады в течение шести месяцев и с наступлением весны возвратились морем в Италию, оставив всем эллинам прекрасный памятник римской политики.
При отъезде уполномоченные поручили Полибию обходить города и разрешать возникающие сомнения, пока эллины не свыкнутся с новым устройством и законами71. В короткое время он достиг того, что жители полюбили дарованное устройство, а законы не порождали больше никаких трудностей как в частных отношениях, так и в государственных. Вот почему, если Полибия ахейцы любили и чтили уже раньше, то в позднейшее время за услуги, только что упомянутые, они всеми способами выказывали ему благоволение, и в отдельных городах воздавали высшие почести, как при жизни, так и после смерти72. По общему убеждению, почести эти были заслужены, ибо, не выполни такой задачи Полибий и не напиши он законов, относящихся к отправлению общественного правосудия, повсюду царили бы смута73 и беспорядок. Посему эту заслугу Полибия должно ценить выше всех прочих (О добродетелях и пороках).
17. Похвалы автора Муммию.
...По отбытии совета десяти из Ахаи римский военачальник5* восстановил святилище на Истме74, изукрасил храмы олимпийский и дельфийский, вслед за сим совершил путешествие по городам, причем в каждом городе встречали его с подобающим почетом и приветливостью. Уважение государств и отдельных граждан он заслужил вполне, ибо показал себя человеком воздержным и бескорыстным; управление его отличалось мягкостью75, хотя среди эллинов он имел огромную власть, и случаи соблазна представлялись ему часто. Если он кое в чем и нарушил долг, как рассказывают, то вина за это падает не на него самого, а на сопутствовавших ему друзей. Об этом яснее всего свидетельствует дело халкидских конных воинов76, которых он приказал перебить (О добродетелях и пороках).
18. Добродушие Птолемея Филометора.
...Царь сирийский Птолемей6*77 умер от раны, полученной на войне. По словам одних, это был царь, достойный высокой похвалы; другие держались обратного мнения. Действительно, человек он был добрый и великодушный, как ни один из предшествовавших ему царей. Вот и очевиднейшее свидетельство того: во-первых, он не отнял жизни ни у кого из своих друзей, каковы бы ни были против них обвинения; я думаю даже, что по вине его не умер ни единый александриец, кто бы он ни был. Во-вторых, хотя он и был убежден, что потерял власть по вине брата7*, тем не менее предал забвению вину его, хотя в Александрии представлялся ему верный случай избавиться от брата; потом вторично, когда брат замыслил захватить Кипр, он после победы при Лапефе78 мог по своему усмотрению решить вопрос о жизни и смерти; невзирая на это, не только не покарал брата как врага, но еще к тем землям, какие достались брату согласно договору, он прибавил новые дары и обещал выдать за него свою дочь. И все-таки во время удач и после побед он терял самообладание и предавался, можно сказать, чисто по-египетски излишествам и распутству; в таком состоянии он навлекал на себя большие беды (там же).
19. Автор признателен римлянам за внимание к нему.
...Мы возвратились из Рима по исполнении этого дела79, как бы увенчав нашу предшествующую государственную деятельность: достойная награда за расположение наше к римлянам. Посему прошу и молю всех богов о том, чтобы и в последующей жизни сохранить себя неизменным в том же самом настроении. Ибо мы знаем, как судьба умеет быть завистливой к людям, и как она чаще всего направляет мощные удары на такие предметы, в каких человек полагает свое высшее благополучие и преуспеяние.
Заключительные замечания автора о плане сочинения.
Таков был счастливый исход нашего предприятия. Подойдя к концу целого сочинения, мы желаем прежде всего напомнить начало его и тот предварительный очерк, который положен в основу нашей истории, потом вкратце обозреть все содержание ее, и, таким образом, привести конец в связь с началом как в общем очертании, так и по частям.
Вначале мы обещали, что вступительная часть сочинения начнется с того времени, на котором остановился Тимей, что засим бегло рассмотрим события в Италии, Сицилии и Ливии, единственных стран, историю которых писал Тимей. Подойдя к тем временам, когда командование карфагенскими войсками получил Ганнибал, в Македонии вступил на царство сын Деметрия Филипп, спартанец Клеомен бежал из Эллады, когда Антиох наследовал царскую власть в Сирии, а Птолемей по прозванию Филопатор в Египте, мы пообещали, что будем, начиная с этих событий, приходящихся на сто тридцать девятую олимпиаду, излагать события общемировые, распределяя изложение их по олимпиадам, каждую олимпиаду разделяя на годы и сопоставляя между собой и сближая события одновременные до разрушения Карфагена и до битвы на Истме между ахейцами и римлянами, а равно до следовавшего засим переустройства эллинов80. Из такой истории, утверждали мы, люди любознательные извлекут прекраснейшее и плодотворнейшее знание, именно: каким образом и силою какого общественного устройства почти весь известный мир подпал единой власти римлян, — явление, до того невиданное. Когда все сочинение приведено к концу, нам остается определить периоды времени, обнимаемые нашей историей, и общее число книг всего сочинения (Сокращение ватиканское).
------------
От последней, XL, книги Полибиевой истории не сохранилось ничего.
------------
*Ил. VI 448. Пер. Н. Гнедича.
**Квинт Цецилий Метелл.
***Эти характеристики не сохранились.
4*Филопемен.
5*Проконсул Л. Муммий.
6*Птолемей Филометор.
7*Птолемей Младший, Фискон.
ПРИМЕЧАНИЯ
Завершение войн III карфагенской и ахейской, исполнившееся в ол. 158,2—608 г. от основания Рима или 146 г. до Р.X., составляло главный предмет XXXIX книги. Известия Полибия, свидетеля-очевидца трагического конца Карфагена, в наиболее связном виде сохранились у Аппиана (Punic. 127—131. Ср.: Polib. 3—6; Diod. XXXII 23; Exc. Vatic, р. 93; Zonar. IX 30). С потерей Нефериса и истреблением тамошней армии, карфагеняне обречены были на голод и болезни: вся Ливия очутилась во власти неприятеля, военное положение длилось непрерывно, стояла зимняя пора года, и съестные припасы не доставлялись в Карфаген вовсе. Так прошла зима (Punic. 126). С началом весны Сципион водил войско на приступ со стороны торговой гавани и однажды проник было в город, но карфагеняне оттиснули его отряд до земляных укреплений (Polib. 3; Ammian. Marcellin. XXIV 2 14—17. Свида.). Счастливее был Лелий: он перелез через стену Кофона, военной кругообразной гавани, лежавшей внутри городской стены. Однако опасности войны для римлян достигли высочайшей степени с момента захвата города. К вечеру того же дня была взята городская площадь, прямой улицей соединенная с гаванью и расположенная к северо-востоку от сильнейшего пункта в городе, высокой скалы Бирсы с кремлем и храмом бога Эшмуна на вершине: там собрано было около 55 000 народа, воинов и безоружных, мужчин и женщин. Три узкие улицы, обставленные рядами высоких домов, которые заняты были отчаянно защищающимися и нападающими врагами, вели от рынка к крепостному холму: буквально каждую пядь земли нужно было отнимать у врага с боем, прежде чем открыт был доступ к Бирсе. Теперь Сципион велел жечь улицы, по которым устремлялось к кремлю римское войско, и в то же время расчищать путь для пеших и конных воинов от обломков зданий и трупов. Шесть дней и ночей длились неописуемые ужасы, истребление огнем и оружием людей, животных, зданий и всевозможных предметов. «Широко раскидывающееся пламя пожирало все, что попадалось на пути, а люди не ломали зданий по частям, но силились сваливать их всей массой, что производило ужаснейший треск, и вместе с обломками домов падали на улицы трупы, по несколько разом. Падали и живые, особенно старики, женщины и дети, все, кто рассчитывал укрыться в дальних углах покоев; частью от ран, частью от жестоких ожогов, падающие издавали раздирающие душу вопли. Другие от падения с большой высоты вместе с камнями, бревнами, горящими головешками были искалечены, разорваны на куски, раздавлены. Бедствия не кончились и этим. Те самые люди, которые убирали обломки, расчищая дорогу бегущим солдатам топорами, кирками или вилами, теми же орудиями сбрасывали мертвых и живых еще людей в ямы, волочили их или перекидывали как бревна и камни. Ямы были полны людей. Одних кидали головой вниз, и долго еще ноги их трепетали в воздухе; другие при падении становились на ноги, и поверх ямы торчали только их головы» (Punic. 129). Тогда-то 50 000 мужчин и женщин, бежавших в кремль, вымолили себе пощаду у Сципиона и были отданы под стражу. Дальше следует рассказ о том, как погибли на крепостном холме 900 римских перебежчиков, не рассчитывавших на пощаду, а также супруга Гасдрубала с двумя сыновьями, как сам Гасдрубал тайком покинул своих и униженно просил Сципиона оставить ему жизни (ср.: Polib. 4; Diod. XXXII 23; Exc. Vatic, p. 93; Zonar. IX 30). У тех же историков мы находим известия о ближайших последствиях взятия Карфагена, о том впечатлении, какое произвела гибель знаменитого города на Сципиона и на большинство римлян, о несметной добыче, доставшейся победителям, о тех мерах возмездия и устроения, какие были приняты сенатом относительно разрушенного Карфагена и Ливии вообще. Polib. 5—6; Diod. ibid. 24. 25; Appian. ibid. 132—135; Zonar. Ibid; Моммзен. Р. И. II 32—34 (русск. перев.); Ihne. Rom. Gesch. III. 306.