24. Трудное положение Филиппа в Карии.

…Зима, в которую консулом в Риме был выбран Публий Сульпиций⁸¹, уже началась, а царь Филипп все держался в Баргилиях. Он видел, что родосцы и Аттал не только не распускают флота, но вооружают еще новые корабли и с большею, чем прежде, настойчивостью теснят неприятельские гарнизоны; это ставило Филиппа в большое затруднение, и он в размышлениях о будущем переходил от одного решения к другому. Так, с одной стороны, царь опасался выйти из Баргилий, ибо предвидел битву на море, зато, боясь и этолян, и римлян, он не был покоен за Македонию и вовсе не желал зимовать в Азии: он знал, что в Рим отправлены враждебные ему посольства⁸² и <…> что⁸³ война в Ливии кончилась. Вследствие этого Филипп был в большом затруднении, но обстоятельства вынуждали его оставаться на месте и вести, что называется, волчью жизнь. Грабежом и кражею у одних, насилием над другими, лестью, чуждою его природе, перед третьими добывал он для голодающего войска то мясо, то фиги, то хлеб небольшими количествами. Часть припасов доставлял ему Зевксид, другую мисийцы⁸⁴, алабандцы, магнеты; он или льстиво пресмыкался перед этими народами, когда получал от них припасы, или неистовствовал и злоумышлял на них, когда встречал отказ. Наконец Филипп покусился было при посредстве Филокла захватить город миласийцев, но потерпел неудачу, ибо план захвата был ошибочен; зато опустошил поля алабандийцев, как бы врагов своих, оправдываясь необходимостью доставить войску средства пропитания (О добродетелях и пороках).

…Филипп, отец Персея, когда во время набегов в Азии войско его терпело нужду в съестных припасах, принял от магнетов фиги, потому что хлеба у них не было. За фиги он и Миунт⁸⁵ подарил магнетам, когда овладел этим городом (Афиней).

25. Прибытие в Афины Аттала и римских послов.

…Афинский народ отправил к царю Атталу⁸⁶ послов с выражением благодарности за прежние услуги и с приглашением явиться в Афины для совместного обсуждения необходимых мероприятиях. Несколько дней спустя царь был уведомлен о том, что римские послы⁸⁷ высадились в Пирее, и, полагая, что ему необходимо переговорить с ними, поспешно вышел в море. Как только афинский народ узнал о скором прибытии царя, сделал постановление великолепно встретить и вообще принять его. Первый день по прибытии в Пирей Аттал употребил на переговоры с римскими послами и был очень рад, когда услышал, как римляне вспоминали их прежние союзные действия и с какою готовностью пойдут на Филиппа войною. На следующий день Аттал вместе с римлянами и афинскими архонтами вступил в город с большою торжественностью, ибо навстречу им вышли не только должностные лица и всадники, но и все граждане с женами⁸⁸ и детьми. Когда произошла встреча, толпа приветствовала римлян и особенно Аттала с несравненным восторгом. Когда же царь переступил Дипил⁸⁹, по обеим сторонам его выстроились жрицы и жрецы, потом перед ним открыли все храмы, на всех жертвенниках поставлены животные, а царя просили закалать их. Наконец афиняне определили воздать Атталу такие почести, каких никогда раньше не оказывали своим благодетелям. Так, между прочим, они назвали филу⁹⁰ по имени Аттала и его самого сопричислили к родоначальникам-покровителям⁹¹.

26. После этого афиняне созвали народное собрание и пригласили в него Аттала. Но тот отклонил от себя приглашение, говоря, что неудобно выступать лично перед облагодетельствованными людьми и самому перечислять собственные заслуги. Афиняне не настаивали больше, только просили высказаться письменно относительно того, что при данных обстоятельствах он находит полезным. Аттал согласился, и составленное им письмо градоправители⁹² внесли в собрание. Главным содержанием письма было напоминание об услугах, раньше оказанных царем афинскому народу, перечисление его недавних деяний, направленных против Филиппа, наконец, призыв к войне с Филиппом и клятвенное уверение в том, что, если только афинянам не угодно теперь же соединиться с родосцами, римлянами и с ним для мужественной борьбы, если, пропустив это время, они пожелают потом приобщиться благ мира, добытого чужими трудами, то выгоды⁹³ отечества не будут соблюдены ими.

Объявление войны Филиппу афинянами.

Уже по прочтении письма народ, частью убежденный тем, что выслушал, частью из расположения к Атталу, был готов начинать войну. Когда же явились в собрание и родосцы и настойчиво заговорили в том же направлении, афиняне постановили объявить войну Филиппу. Родосцев они приняли тоже с большим почетом, родосскому народу поднесли венок в награду за храбрость, а всем родосцам даровали исополитию⁹⁴, ибо помимо всего прочего они благодаря родосцам получили обратно захваченные неприятелем корабли с командою. Достигнув этого, родосские послы отплыли с флотом к Кеосу⁹⁵ и островам (О посольствах).

27. Пока римские послы находились в Афинах, Никанор⁹⁶, один из военачальников Филиппа, совершил набег на Аттику до Академии. Римляне через глашатая позвали Никанора на переговоры и при этом поручили ему объявить Филиппу требование римлян, чтобы царь не воевал ни с одним из эллинских народов, а за обиды, нанесенные Атталу, дал бы ответ перед судом правым; если царь согласен на это, то может жить в мире с римлянами, если не согласен, то последует война, сказали послы. По выслушании послов Никанор удалился. С такою же речью о Филиппе римляне обратились к эпиротам в Фойнике, по пути к Аминандру в Афамании⁹⁷, а равно к этолянам в Навпакте и к ахенянам в Эгии. Вот что объявили в то время послы Филиппу через Никанора и отплыли к Антиоху и Птолемею⁹⁸ для примирения их между собою (О посольствах).

28. Медлительность Аттала и родосцев. Быстрота и настойчивость Филиппа.

...Мне кажется, многие уже прекрасно начинали дело и своею ревностью споспешествовали ему; напротив, только немногие доводят задуманное до конца и, если встречают противодействие судьбы, недостаток увлечения восполняют рассудительностью. Можно было бы и тогда не без основания упрекнуть Аттала и родосцев в медлительности⁹⁹, а за Филиппом признать царственное величие души и настойчивость в преследовании цели: говорим так не для того, чтобы хвалить характер Филиппа вообще, но чтобы отметить поведение его при тогдашних обстоятельствах. Настоящее различие мы делаем по избежание упрека в противоречии себе, так как раньше мы хвалили Аттала и родосцев и осуждали Филиппа, а теперь поступаем наоборот. Вот почему уже в начале сочинения я высказался решительно, что историку необходимо бывает одних и тех же людей раз похвалить, другой раз осудить, ибо нередко перемена к худшему и несчастие, даже перемена к лучшему изменяют человека, иногда же люди стремятся и по влечению собственной своей природы то к добру, то ко злу. Кое-что в этом роде случилось, думается нам, в то время и с Филиппом. Огорченный неудачами, волнуемый яростью и гневом, он тем не менее решительно и ловко приспособился к обуревавшим его невзгодам, противустал родосцам и Атталу и последующие свои начинания привел к концу. Высказать эти замечания я вынужден был тем, что иные люди, как плохие бегуны на ристалище, у самой цели отказываются от состязания, тогда как другие именно в этот момент торжествуют победу над соперником (Сокращение).

29. Нападение Филиппа на Абидос.

...Филипп желал отнять у римлян имеющиеся в этом крае¹⁰⁰ опорные пункты и дороги¹⁰¹ (Свида).

...Дабы Абидосом воспользоваться, как воротами, если бы снова вздумалось переправиться в Азию (там же).

...Долго распространяться об удобствах местоположения городов Абидоса и Сеста я нахожу излишним, так как все сколько-нибудь значительные историки писали о них: до того эти удобства и выгоды замечательны. Зато напомнить читателям главные черты местоположения этих городов и через то остановить внимание на них, по-моему, не бесполезно для предлежащей задачи. Впрочем, для оценки особенностей поименованных выше городов важен не столько самый вид местностей, ими занимаемых, сколько нижеследующие сопоставления и сравнения, именно: если из того моря, которое одни называют Океаном, другие Атлантическим, нельзя проникнуть в наше море⁵* иначе как через ворота у Геракловых Столбов, то из нашего моря нельзя пройти в Пропонтиду и в Понт иначе как не вошедши в пролив между Сестом и Абидосом. При образовании двух проходов судьба как будто наблюдала известное соотношение, сделав путь у Геракловых Столбов во много раз шире Геллеспонтского, так: первый имеет ширины шестьдесят стадий, а второй у Абидоса две стадии⁶*¹⁰² потому, можно подумать, что наружное море во много раз больше нашего. Однако проход у Абидоса удобнее того, что у Геракловых Столбов, ибо имеет поселения по обеим сторонам, благодаря чему образует подобие ворот для взаимных сношений между берегами; то мост перекидывают через него, если предпочитают перейти посуху с одного материка на другой, то по нему непрерывно снуют суда. Напротив, Геракловыми Столбами пользуются редко и немногие люди, потому что не существует сношений с народами, занимающими окраины Ливии и Европы, к тому же внешнее море неведомо. Что касается города абидян, то его с двух сторон замыкают мысы Европы¹⁰³ и он имеет гавань, в которой могут укрыться от всякого ветра стоящие на якоре корабли. Пристать же к городу где-либо в другом месте помимо гавани невозможно, ибо в проливе господствует сильное стремительное течение.