Месяц в польской столице прошел в балах, праздниках, которыми так славились польские паны, изо всех дворцов доносились звуки мазурки, рекой лилось шампанское, а в меру галантные шведские лейб-гвардейцы напропалую ухаживали за польскими пани и паненками. Король издал приказ по армии с предупреждением вести себя в Польше сдержанно и излишне не провоцировать местное население к недовольству условиями оккупации. Он очень надеялся на то, что поляки в конце концов «образумятся» и придут к выводу о том, что смещение Августа с трона — вещь вполне разумная и необходимая.
Праздничное настроение у жителей столицы и их шведских гостей подняло прибытие в столицу кардинала Радзиевского, второго по значению (после короля Августа) официального лица Речи Посполитой, который держал в своих руках все нити власти, закулисных стычек и интриг. Он появлялся везде в сопровождении своей пассии, «воеводки» Товианской. Граф Пипер распустил все паруса шведского дипломатического фрегата и чуть ли не каждый день устраивал торжественные обеды с послами, польскими сенаторами, магнатами и прочими деятелями Речи Посполитой. Нужно было сглаживать прямолинейную солдатскую грубость короля и стелить по возможности помягче.
Королю же было не до празднеств и фейерверков — предметом его постоянных забот была армия. Он с нетерпением ожидал подхода в Польшу новых шведских полков — корпусов генерала Нильса Юлленшерны (Гюлленшерны) из Померании и генералов Стенбока и Мёрнера, задержавшихся в Литве по «карательным» соображениям. Конечной точкой их маршрута был Краков — там Август II собирал свою армию, чтобы дать генеральное сражение шведам, и там Карл XII планировал зажать саксонцев в «клещи» и отрезать им пути отхода в Саксонию.
Граф Пипер не забывал следить за тылами: в июле 1703 года он заключил с Берлином договор о нейтралитете. Пруссия могла бы пойти и дальше, то есть на военный союз со Швецией, но король Карл отказался платить за это совершенно смешную цену — отдать Фридриху I польский город Эльбинг! Пруссия обиделась и «закусила удала». В августе того же года был возобновлен оборонительный договор с морскими державами, что позволяло Стокгольму не опасаться новой вылазки со стороны Дании.
В конце июня 1702 года шведская армия снова тронулась в путь — опять на юг, к Кракову. С собой король практически вел всего лишь восьмитысячный корпус, везде, где двигалась его армия, ему приходилось оставлять небольшие опорные группы, отряды или гарнизоны, и армия таяла на глазах. Посторонний и самый посредственный стратег уже на этом этапе стал бы проявлять беспокойство, потому что сил у шведов на это предприятие явно не хватало. Но шведский властитель надеялся на выучку и боевое мастерство своих солдат и офицеров.
Кари XII не спешил и форсированными маршами армию не изнурял — он все еще надеялся, что корпус Юлленшерны прибудет заблаговременно. Но потом выяснилось, что замкнуть «клещи» померанское войско никак не успевало, хотя у шведов оставалась еще надежда на подмогу из Литвы. Что так» саксонская армия, шведа уже почувствовали на Двине, и к столкновению у Кракова надо было готовиться как следует. Карл хотел дать сражение, прежде чем с саксонцами соединится польская коронная армия, проходившая подготовку в районе Лемберга (Львова). В начале июля все четыре воинских контингента — варшавская группировка Карла, его литовский корпус, саксонская армия и коронная армия Речи Поеполитой во главе с коронным гетманом Иеронимом Любомирским — стягивались к северным предместьям Кракова, где, по всем признакам, и должно было состояться крупное сражение.
16 июля Август II со своей армией, численностью около 17 тысяч человек, выдвинулся в район местечка Клишов. Ему тоже стало известно о подходе к Карлу двух корпусов, и он хотел бы нанести поражение шведскому королю, прежде чем его вспомогательные силы вольются в основной состав армии. Но гетман Любомирский слал к Августу курьера за курьером с просьбами не начинать сражения без коронной армии — поляки почувствовали запах победы и теперь уже рвались в бой.
17 июля Карл прибыл в местечко Обице, что в нескольких километрах от Клишова. Он, со своей стороны, тоже хотел на следующий день атаковать саксонскую армию до того, как она соединится с польской. Именно в этот момент он получил уведомление от Мёрнера о том, что его корпус спешным маршем приближается к месту сражения. Вечерок 18 июля он соединился с войском Карла, но солдаты и лошади были измучены утомительным маршем и буквально валились с ног от усталости и голода. Их встретили обильным угощением и уложили спеть. Карл XII дал им время выспаться до утра, а утром он ждал их на поле сражения. Генерал Мёрнер и граф Пипер просили хотя бы еще сутки на отдых, но король оттягивать сражение не хотел и аргументировал свое решение поговоркой: «Голодная собака кусает больнее».
У шведов практически не было артиллерии — они располагали всею одной полковой батареей из четырех пушек против 46 саксонских. Все справедливые указания на то, что с такой артиллерией, как у шведов под Клишовом, вступать в бой было нельзя, король парировал фразой о том, что «скоро мы получим артиллерию противника, и тогда у нас ее будет больше, чем нужно».
Опыт передвижения по территории Польши показал ему, что артиллерия в условиях бездорожья явлется большой обузой, и поэтому Карл XII предпочитал передвигаться в основном налегке. Существует мнение, что он пренебрегал артиллерией как родом войск. Это не совсем так или совсем не так: да, Он тяготел, как ж русский Суворов, к штыку и рукопашному бою («Пуля — дура, а штык — молодец!»), но не настолько, чтобы в крупных сражениях совсем отказываться от огневой поддержки. Артиллерию он использовал, и вполне успешно, во многих сражениях. Другое дело, когда она становилась отягощающим моментом при тех молниеносных перебросках его армии, которые он осуществлял для создания ошеломляющего эффекта, — тогда он предпочитал вступать в бой без пушек.
В ночь перед Клишовским сражением, отмечает Густав Адлерфельдт, Карл XII явно волновался и не спал: «Ночь перед боем казалась для шведского короля нескончаемой, и в ожидании сражения, которое он считал решающим для своего важного дела, он не находил себе покоя».
Уже в 6 утра 19 июля 1702 года шведская армия была выстроена в обычный боевой порядок в две линии с кавалерией на флангах и пехотой в центре. Центром командовал генерал Бернхард фон Ливен с генералами Магнусом Стенбоком и Кнутом Магнусом Поссе в качестве командующих линиями. К. Г. Реншёльд командовал правым флангом вместе с генералами Мёрнером и Спенсом. Левый фланг Карл XII поручил своему зятю, герцогу Готторп-Голштинии Фридриху IV, которому помогали генералы О. Веллингк, А. Стромберг и К. Нирот. Шведское войско, учитывая подошедшие части из Литвы, по численности не превышало 12—13 тысяч человек и по случайности состояло исключительно из одних шведов — без лифляндцев, финнов и немцев.
Местность между Обицем и Кяишовом представляла собой перелесок, и когда к шведам поступило известие о том, что саксонцы выступили вперед и находятся уже на марше, шведы на несколько часов задержались на позициях перед своим лагерем. Но как только они узнали, что известия о марше противника оказались ложными, они немедленно выступили вперед. Подлесок прошли в четырех параллельных колоннах. К полудню эти колонны стали выползать на поросший кустами луг севернее Клишова. Впереди был неприятель, хорошо укрывшийся за болотистой речушкой с названием Нида и широким болотом. Правый фланг саксонцев находился несколько сзади центра, имея справа фланговую естественную защиту в виде леса, но перед позициями никакого болота не было.
Оказывается, саксонцы на самом деле рано утром выступили вперед, но не для атаки, а для того, чтобы занять выгодные позиции и на месте осведомиться о противнике. Когда на поле перед ними из леса выползли четыре колонны шведов, они были чрезвычайно удивлены. Прямо перед ними оказался сам король Швеции вместе со всей своей армией! Имея преимущество в живой силе и артиллерии, саксонские генералы предполагали, что сами определят момент атаки, и настроились на проведение ее следующим днем. Увидев, что их планы нарушились, саксонцы забили тревогу и немедленно выстроили армию в боевой порядок. Они собирались как раз обедать и попросили поваров держать бифштексы горячими, но непережаренными, чтобы сразу после победы над шведами вернуться и закончить прерванную трапезу.