Лицо королевского мага было спокойно как никогда, даже морщины на лбу разгладились.

— Золдан? — Торой потряс наставника за плечо. Странно, но чародей, уже много лет безнадёжно страдающий бессонницей, не проснулся. Он не был мёртв — тишину едва слышно нарушало тихое, посвистывающее старческое дыхание — но всё же совершенно не реагировал на действия ученика. Торой снова попытался растормошить спящего, но безрезультатно.

— Да что ж это такое? — с удивлением спросил молодой волшебник темноту комнаты. Ответом ему была звенящая тишина.

Низложенный маг озадаченно сел на пол у ног наставника и задумался. Золдан оказался погружён в какой-то уж слишком неестественный сон…

Разумеется, у Золдана имелись недоброжелатели в магических кругах (а большинство из них появилось только благодаря «стараниям» Тороя), но, навряд ли они стали бы прибегать к подобным средствам, ведь даже самому наивному обывателю понятно, что посягательство на представителя Совета будет тщательно расследовано лучшими волшебниками.

Собственно, магические чары коллег-волшебников Золдан почувствовал бы загодя — такого, как он, голыми руками не возьмёшь. Стало быть, в деле замешано колдовство, над которым поработали либо ведьма, либо чернокнижник. Но зачем?… Глупый вопрос. Да даже и просто так. Милое дело — извести королевского мага. Стоп! Одно дело извести — это как раз не вызывает вопросов, но усыпить?!

Торой вскочил и заходил по комнате. Он успел сделать лишь несколько шагов, как вдруг снизошло озарение. Тишина. Гнетущая, подавляющая тишина. Чародей прислушался. Так и есть! Столица словно вымерла. Ни далёкого лая собак, ни скрипа экипажей, ни музыки из окон королевского дворца (а ведь приехала королева-мать и, значит, сегодня, согласно уставленной традиции, должны быть фейерверк и факельное шествие!). Волшебник подошёл к окну и окинул взглядом простирающийся внизу город — фонари исправно освещали пустые улицы, в домах горел свет, дворец тоже сиял пёстрой иллюминацией, но нигде не было видно ни экипажей, ни пешеходов. Никого. Похоже, во всей столице не спал лишь один человек и этим человеком был Торой.

Маг сел на подоконник и задумчиво посмотрел на потрескивающий огонёк свечи. Кому и зачем понадобилось погружать целый город во власть сна? И, самое главное, почему он — Торой — не заснул вместе с остальными? Вопросов было слишком много, ответов — ни одного, поэтому ученик королевского волшебника решил не терзаться пустыми размышлениями. Чернокнижники и ведьмы стекаются на запад, уж не с этими ли событиями связан крепкий сон мирарцев? И, не пора ли Торою двинуть вслед за остальными? Что же творится в этой Атии, если такое число колдунов и некромантов всех мастей стекаются туда толпами?

Но ведь есть ещё и Люция, которая где-то прячется вместе с Книгой… Собственно, о последней (как и о первой) уже можно без зазрения совести позабыть — слишком много времени прошло, так что теперь без помощи магии ведьму не найти. НИ-КОГ-ДА. Следовательно, нужно поддаться общему волнению и идти на запад. Может, колдуночка направится туда же?

Какое-то время Торой просидел неподвижно, ссутулив плечи и уставившись в темноту. Возможно, эта прострация продлилась бы ещё дольше, однако резкий крик ночной птицы, прозвучавший в тишине, словно сигнал тревоги, вывел мага из ступора. Пришлось подниматься на ноги — на душе было тоскливо от безнадёжности и осознания собственной уязвимости. Однако времени на то, чтобы предаваться бесцельным сожалениям, уже не оставалось — свеча догорала.

Стиснув зубы, ученик поднял своего наставника со стула, на котором тот уснул. Сколько продлится колдовской сон — неизвестно, так что, пусть уж волшебник лежит на кровати. Всё-таки спать на стуле в таком преклонном возрасте чревато последствиями — либо поясничная немочь разобьёт, либо ещё какая стариковская болячка прилипнет. Золдан, конечно, маг и сможет сам себя подлечить, но…

На самом деле Торой просто чувствовал себя виноватым перед учителем — ни извиниться толком, ни поговорить с ним так и не успел, а потому, перед тем как уйти, хотел сделать хоть что-то доброе.

Подхватив старика, ученик, пошатываясь, понёс его в спальню, думая, что в результате подобного геройства поясничная немочь, скорее разобьёт его — Тороя — чем королевского чародея. В кромешной тьме молодой волшебник наощупь нашёл нужную дверь, толкнул её ногой и, войдя в сумрачную комнату, с несказанным облегчением (и лёгким хрустом в пояснице) опустил тело наставника на кровать. Затем вернулся в кабинет и забрал уже еле тлеющий огарок.

Без магических способностей Торой не мог даже осветить себе путь. Приходилось брести через тёмные покои учителя под пляшущее неверное сияние свечи. Да, именно такие бытовые мелочи скорее дают почувствовать свою ущербность. В конце концов, погодой и животными повелеваешь гораздо реже, чем зажигаешь огонь.

Словно подтверждая его мысли, огарок сердито затрещал, давая понять, что ещё немного и Торой останется без света. Маг миновал библиотеку наставника, лишь на мгновение задержался, чтобы окинуть комнату быстрым взглядом — стены от пола до потолка уставлены полками — старинные свитки, книги, рукописи, сложенные в сафьяновые папки — вместилище самых разных магических знаний. К сожалению, именно в этом Торой нуждался меньше всего. Сейчас ему больше пригодился бы нож, а ещё лучше — меч. К сожалению, такого добра в покоях королевского волшебника не найти. Да и зачем придворному чародею мечи и ножи? Время сейчас не военное, а лучшим оружием мага всегда остаётся его мастерство.

Между тем, свеча в руках Тороя затрещала с ещё большей яростью, чем прежде, а потом погасла, как и обещала. Самое время.

Из башни волшебник вышел в дрожащую факельными огнями ночь. Стражники крепко спали прямо на земле. Да, видел бы это начальник караула… Впрочем, он, наверняка, и сам сейчас храпит не хуже подчинённых. Торой хмыкнул и склонился над бесчувственными телами. А вот и оружие! Конечно, тащить с собой алебарду можно только от отчаянья, поэтому увесистый топорик на длинном древке маг присваивать не стал. Вместо этого вытащил из-за пояса мирно храпящего военного добротный кинжал. Взвесив оружие в руке, Торой удовлетворённо хмыкнул — не слишком лёгкое, да и сбалансировано хорошо… Подойдёт. И ученик королевского чародея двинулся прочь от башни.

Пустую Дворцовую Площадь он миновал безо всяких приключений, быстро пересёк кленовую аллею и, по-прежнему невозбранно, вышел к Каналу, здесь же по широкому арочному мосту покинул Дворцовую часть города.

Что теперь? Перво-наперво нужно найти постоялый двор да позаимствовать из тамошней конюшни какую никакую лошадёнку. Если они бодрствуют, конечно. А то плестись на своих двоих в Атию — затея наиглупейшая. И маг направился на поиски, обдумывая по пути события последних двух дней да строя всевозможные предположения относительно случившегося.

Увлечённый мыслями, чародей углубился в переулок, из которого, неожиданно для себя, вышел к Площади Трёх Фонтанов. Странно, но фонари здесь почему-то не горели… А ведь обычно, именно тут иллюминацию зажигали в первую очередь, чтобы Площадь сияла огнями ещё до того, как сумерки окончательно сгустятся.

Когда стихло еле слышное эхо шагов, Торой настороженно прислушался. Слушал недолго, поскольку крайне глупо долго внимать безмолвию. Но всё-таки маг озадачился, если не сказать больше. Озадачишься, пожалуй, когда весь город освещён, кроме небольшого пятачка.

Фонари, наверняка, погасли сравнительно недавно, ведь город заснул несколько часов назад, когда вечерние сумерки окончательно превратились в ночную тьму. Стало быть, до того как Мирар погрузился в колдовской сон, огни на Площади всё-таки горели. Выходит, кто-то специально погасил здесь свет, дабы быстро совершить какое-то тёмное (вот вам и каламбур!) дельце. Причём дельце это должно быть очень уж тёмным, поскольку гасить огни на спящей площади пришлось явно не одному человеку — фонарных столбов здесь не меньше десяти — одному злоумышленнику придётся возиться с ними как минимум полчаса. Значит, в деле задействовано несколько человек…