– Не делай этого! И ничего не говори, только слушай. Ты был совершенно прав, когда решил уехать, не попрощавшись. Это я всё испортила своим глупым любопытством! А затем я поступила и вовсе дурно, не надо тебе повторять моей ошибки. Да, теперь для нас обоих очевидно: мы любим друг друга. Но вместе нам не быть, ты это понял раньше меня, а я… я такая дура! – Она с трудом сдерживала рвущиеся из груди рыдания. – Прости меня за эту слабость, и… прощай!

Евгения повернулась и побежала к дому, а Жехорский остался стоять на месте, не делая больше попыток её остановить.

Генерал армии Жехорский стоял на Графской пристани в компании старших офицеров Черноморского флота, когда ему вручили бланк телеграммы. На приклеенных к бланку полосках Жехорский прочёл:

Жехорский сложил бланк и обратился к комфлота:

– Мне срочно нужно попасть в Ялту!

– Посыльный катер в вашем распоряжении, – без колебаний ответил моряк, – можете выйти в море немедленно!

– Спасибо! – поблагодарил Жехорский. – Я так и поступлю.

– Когда вас ждать обратно? – спросил адмирал.

– Пока не знаю. Через день, может, через два. Да, передайте это дочери, – Жехорский протянул бланк телеграммы. – Так она скорей поймёт причину моего отъезда.

Анна-Мария стояла в раздумье над разложенными на кровати гостиничного номера нарядами, прикидывая, какой наденет сегодня вечером на бал в Морском собрании, когда в дверь постучали.

– Войдите!

Девушка повернулась лицом к двери. Вошёл моряк в форме капитан-лейтенанта, доложил:

– Полчаса назад генерал армии Жехорский отбыл на посыльном катере в Ялту!

– Как это, отбыл… – не поняла Анна-Мария, – зачем?

– Не могу знать! – ответил моряк, потом протянул девушке бланк телеграммы. – Вот. Товарищ генерал армии приказал передать вам.

Анна-Мария развернула бланк, прочла и с досадой ударила кулачком по столу.

– Вот чёрт!

Посмотрела на ошарашенного моряка.

– Извините, товарищ капитан-лейтенант, если мои слова резанули вам по ушам. Просто здесь, – она помахала бланком, – содержится крайне неприятная для меня информация. Кстати, что там бал?

– Состоится в намеченное время! – ответил моряк.

Всё-таки пришлось Жехорскому покрасоваться пред жителями Ялты в парадном мундире. Правда, полюбоваться этим зрелищем выпало немногим. Прямо у причала ждал закрытый автомобиль, который и отвёз его в больницу.

Около палаты ждала Евгения. Выглядела она неважно, насколько неважно подобает выглядеть почти вдове, муж которой одной ногой стоит в могиле. Жехорский взял её руки. Слегка сжал холодные пальцы. Негромко осведомился:

– Как он?

Евгения горестно покачала головой и кивнула на дверь палаты.

– Идите. Он вас ждёт.

Не жилец, понял Жехорский, взглянув на лежащего на кровати Яковенко. Тот был в сознании и сделал слабый жест рукой, приглашая Жехорского приблизиться. Тот присел на стул, что стоял в изголовье, и наклонился к умирающему. Голос Яковенко был еле слышен, говорил он с большими паузами между фраз, было видно, что разговор даётся ему с трудом.

– Я попросил вас прийти… чтобы просить… Не оставляйте Евгению и… моего сына.

Растерянность Жехорского вызвала на лице Яковенко лёгкую усмешку.

– Я всё знаю… про вас и жену.

Попытку Жехорского он остановил покачиванием головы.

– Не надо. … Нет времени. … Я никого ни в чём не виню. … Просто пообещайте, … что исполните мою просьбу.

Глаза умирающего неотрывно смотрели на Жехорского. Тот сглотнул и хрипло произнёс:

– Обещаю!

Яковенко прикрыл глаза.

– Спасибо. … Прощайте. … Позовите Женю…

Похоронили Яковенко на следующий день до обеда. После поминок посыльный катер с Жехорским, Евгенией, годовалым Павликом и его нянькой взял курс на Севастополь.

– Надеюсь, ты не собираешься жениться на ней сразу по приезду в Москву? – голос Анны-Марии звучал раздражённо.

– Да с чего ты, собственно, взяла, что я вообще собираюсь на ней жениться? – возмутился Жехорский.

– То есть жениться ты не собираешься? – не меняя тона, уточнила Машаня.

Жехорскому было трудно. Он никогда не врал дочери. Просто иногда чего-то не договаривал. Вот и теперь он пытался уйти от прямой лжи.

– Пойми, – сказал он, обнимая дочь за плечи, – я обещал умирающему, что позабочусь о его семье. Оставь я их в Ялте, и исполнить обещанное было бы для меня весьма затруднительно. Я не прав?

– Наверное, прав, – неохотно согласилась Машаня.

– Я точно прав, – Жехорский вздохнул с облегчением. – Квартира у нас большая, все поместимся! И обещаю, в течение ближайшего года никаких свадеб не будет!

– А потом? – взглянула на него Машаня.

– А потом будет суп с котом! – поцеловал дочь во вздёрнутый нос Жехорский. – И вообще, мне казалось, что Евгения тебе нравится.

– В качестве твоей временной подруги, да, – согласилась Машаня. – Но не в качестве моей мачехи!

В таких выражениях дочь отцу не перечила ещё ни разу. Жехорский только головой покачал.

– И как давно ты у меня стала настолько взрослой?

– Давно, папка, – вздохнула Машаня, – ты просто не заметил…